Было что-то глубоко-людоедское в той «великой эпохе». Фараоно-египетское, не щадящее миллионы жизней ради то ли идеи, то ли топлива для танков. Мировая революция, третий рейх, битвы империй – какой все это бред по сравнению с загубленной жизнью 20-летнего мальчишки, которого Родина использовала как пушечное мясо, а потом утилизировала, как ненужный хлам. Так праздновать или поминать? В древности по таким поводам устраивались тризны. Наверное, это более верное название. Поминать своих, поминать чужих. Главное, чтобы не отдавало футболом. В последнее время День победы становится все больше похож именно на футбольный триумф. Только уж нет давно ни команд, ни болельщиков, и мировые стадионы изменили свою конфигурацию, а правила исчезли вовсе. И почему-то совсем не хочется думать о новых матчах. И уж тем более, слушать нынешних косорылых «патриотов», вытаскивающих красную тряпку чтобы отвлечь внимание от собственных воровитых рук.
Мы настолько далеки от войны, что уже даже и не знаем, не распознаем тех печатей, которые она накладывает на воюющие страны. Возможно, чтобы увидеть слабые отголоски войны, ее призрачные печати – вам стоит съездить в Грузию или в Афганистан. И там, наблюдая людей, вы вдруг заметите не только большое количество беременных женщин, но и непривычное множество людей, у которых чего-то не хватает: руки, ноги или рук и ног.
С наших улиц уже давно исчезли инвалиды Великой Отечественной, уже почти везде сняты таблички «Инвалидам ВОВ – вне очереди». А если где-то еще и висят – то лишь как нечто уже непонятное и неактуальное. Инвалидов той войны уже давно нет. И трудно сейчас представить, что в 1945-46 годах вокруг Бессарабского рынка собиралось человек 400 «человеческих обрубков» на самодельных тележках. Тех инвалидов уже давно нет. Мы их убили.
Еще с древнейших времен окончание любой войны означало то, что города победивших и побежденных наполнятся безногими и безрукими, слепыми и увечными. Некоторые древние деспоты даже специально калечили пленных, чтобы таким способом усилить впечатление от своей победы. Действительно, калека – это живой памятник, который на протяжении всей своей жизни будет живым свидетельством о той, выигранной кет-то войне.
Инвалидов войны не любит никто, ни побежденные, ни победители. Для первых, они – напоминание о поражении, для вторых – свидетельство не очень-то легкой победы, живой пример полководческих ошибок, живой укор. Кроме того – инвалид, это всегда лишний рот, а самое неприятное – как правило человек уже ничего не боящийся.
Эту историю мне рассказал Юрий Андреевич Багров, старый сыщик, проживший всю жизнь в Киеве.
«Мне было семь лет, когда мы приехали из эвакуации в Киев. Мы жили в доме возле Бессарабки, там же недалеко была моя школа. Вокруг Бессарабки вплоть до «второй Бессарабки», там где сейчас стоит Дворец спорта, вдоль дороги стояли «рундуки» — такие прилавки, на которых торговали колхозники. Возле этих «рундуков» любили собираться инвалиды, в основном безногие, на тележках. Они играли в карты, в «очко», в «буру», в «секу». Играли и в «наперстки». Они не воровали, но «раздеть» в карты или в наперстки какого-нибудь крестьянина считалось доблестью. Когда холодало, инвалиды ночевали в вырытых ими землянках на Собачье тропе ( возле улицы Леси Украинки). Если же кто-то не хотел или не мог туда идти ночевать, то он спал под рундуком.
И вот однажды, когда я шел из школы – потерял сознание и упал от голода. Мама тогда потеряла или у нее украли продовольственные карточки и мы голодали. Когда я очнулся, то увидел перед собой руку с куском хлеба и услышал: «Ешь пацан, ешь». Так я познакомился с инвалидом — -дядей Гришей, так я его называл. «Дяде» было лет 19-20, у него не было обеих ног. Когда «дядя Гриша» накормил меня хлебом он сказал: «Пацан, ты когда из школы идешь – заходи сюда, хорошо». И я стал заходить к «дяде Грише» каждый день. Садился рядом с ним на камень ( он обязательно на тего что-нибудь подстилал и говорил «чтобы простатита» не было) и наблюдал, как он играет в карты. Однажды, когда я пришел к нему после школы, «дядя Гриша» не отрываясь от игры сказал: «Держи, пацан» и протянул мне руку в которой было что-то зажато. Я до сих пор помню эту чуть подтаявшую влажную ириску, которую он где-то для меня добыл. Это была первая в моей жизни конфета.
Так я несколько месяцев подряд приходил после школы к «дяде Грише». И узнал, что ноги он потерял в Корсунь-Шевченковском котле. В 43 ему исполнилось 17 лет, его призвали и с тысячами других мальчишек, даже не выдав оружие бросили в эту мясорубку. Сказали: «Оружие добудете в бою!» Им даже форму не выдали – не хотели тратить ее на пушечное мясо. А потом, после госпиталя и демобилизации домой в село он не вернулся. Знал, что лишний рот в крестьянской семье – это страшная обуза. Живет только тот, кто может работать. И вот таких инвалидов на Бессарабке каждый день собиралось человек 400. Играли, пили, иногда дрались между собой. Он не боялись никого, потому что уже давно все потеряли, эти 20-летние мальчишки. Уважали только местного участкового, который сам был раненый фронтовик, и как говорили инвалиды – был нашего разлива. Терпеть не могли во множестве появившихся щеголеватых «фронтовиков» с одним-двумя орденами на груди. Называли их «мичуринцами». Я спросил – почему «мичуринцы»? «Они, когда мы воевали в Ташкенте отсиживались, груши мичуринские кушали» — ответил «дядя Гриша».
Был месяц май, год после победы. Было голодно, но интересно – у меня появился старший друг. Был месяц май. Однажды, я как всегда пришел на Бессарабку и еще не доходя услышал странную тревожную тишину. Было странно, тревожно тихо, даже продавцы говорили полушепотом. Я сначала не понял в чем дело и только потом заметил – на Бессарабке не было ни одного инвалида! Потом, шепотом мне сказали, что ночью органы провели облаву, собрали всех киевских инвалидов и эшелонами отправили их на Соловки. Без вины, без суда и следствия. Чтобы они своим видом не «смущали» граждан. Мне кажется, что инвалиды прежде всего вызывали злость у тех, кто действительно пересидел войну в штабах. Ходили слухи, что акцию эту организовал лично Жуков. Инвалидов вывезли не только из Киева, их вывезли из всех крупных городов СССР. «Зачистили» страну. Рассказывали, что инвалиды пытались сопротивляться, бросались на рельсы. Но их поднимали и везли. «Вывезли» даже «самоваров» — людей без рук и без ног. На Соловках их иногда выносили подышать свежим воздухом и подвешивали на веревках на деревьях. Иногда забывали и они замерзали. Это были в основном 20-летние ребята.»
Со всего Киева в тот раз вывезли несколько тысяч инвалидов. Бездомных инвалидов, тех, кто жил в семьях – не трогали. «Зачистка инвалидов» повторялась в конце 40-х годов. Но тогда инвалидов уже отправляли в интернаты, которые впрочем тоже напоминали тюрьмы. С тех пор на парадах ветеранов уже не было инвалидов. Их просто убрали, как неприятное воспоминание. И Родина уже больше никогда не вспомнила своих лучших сыновей. В небытие ушли даже их имена. Это уже много позже оставшиеся в живых инвалиды стали получать льготы, пайки и прочие блага. А те – одинокие безногие и безрукие мальчишки были просто заживо похоронены на Соловках. Было что-то глубоко-людоедское в той «великой эпохе». Впрочем, инвалиды и сейчас живут не сладко. Самое большое, что мы смогли для них сделать – это установить звуковые сигналы у входа в метро.
Но вернемся к инвалидам той войны.
Немецкая исследовательница Беате Физелер назвала свою работу вполне определенно:
“Нищие победители”: инвалиды Великой Отечественной войны в Советском Союзе
Горечь победы
1945 год принес Советскому Союзу величайший триумф окончательной победы над немецкими захватчиками, хотя и ценой, пожалуй, самой страшной трагедии в его истории. Война не только унесла около 27 миллионов человеческих жизней, но и оставила несчетное количество вдов, сирот и инвалидов. В сталинское время все, что могло бы бросить тень на военные заслуги Советского Союза, замалчивалось или отрицалось. Несмотря на то что эти, в сущности, трагические и между тем включенные в исторический большой нарратив Великой Отечественной войны события заняли видное место в национальной памяти, сохранялось официальное молчание о потерях и лишениях и, таким образом, об изувеченных жертвах войны. Этому сопутствовала героизированная политика истории, которую практически не занимал вопрос о социальных затратах войны и в особенности об инвалидах[1].
По мнению очевидцев[2], инвалиды принадлежали к числу самых нуждающихся среди «нищих победителей». Аркадий Шевченко, в частности, вспоминает: «Мужчины возвращались домой с фронта, кто без рук, кто без ног, разные ранения были обычным делом. Ветераны надевали свои орденские колодки, попрошайничая на уличных углах. Они появлялись на открытых рынках и старались сбыть свои медали и шинели, короче — все то, что им удалось сохранить с войны»[3]. До сих пор можно услышать рассказы о том, как в конце 1940-х — начале 1950-х из Москвы и других крупных городов инвалидов высылали в отдаленные регионы, чтобы огромная проблема обеспечения меньше бросалась в глаза[4].
Таким образом, даже после распада Советского Союза проблема инвалидов войны все еще связана, с одной стороны, с многочисленными табу и, с другой стороны, с различными впечатлениями и предположениями. Будучи нежелательным предметом исследования, тема инвалидов войны изучалась несистематически, не говоря уже о широком осмыслении проблемы в целом. Даже когда в ходе «архивной революции» появилась возможность восполнить белые пятна, эта проблематика оказалась лишь вскользь затронутой все разрастающимся потоком публикаций о Второй мировой войне[5]. Как следствие, история инвалидов — жертв Великой Отечественной войны не только не стала темой научных исследований, но и не нашла отражения в сознании многих современников, переживших войну.
Масштабы проблемы
Ни в одной из и без того редких речей Сталина военной и послевоенной поры не упоминается огромная армия инвалидов. Само по себе существование бесчисленных искалеченных ветеранов было упреком и, возможно, даже угрозой режиму и его вождю, который считал славную во всех отношениях победу исключительно собственной заслугой. Инвалиды войны с трудом вписывались в лучезарную картину военного триумфа, поскольку наряду с миллионами погибших они слишком очевидно «олицетворяли» ту ужасную цену, которую советскому народу пришлось заплатить за победу.
Согласно одной из новейших публикаций Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации, во время войны было демобилизовано около 3,8 миллиона солдат с ранениями и по состоянию здоровья, из них 2 576 000 покинули армию как непригодные к службе инвалиды[6]. Остается неизвестным, сколько из них было вылечено или умерло от ранений. Последующие подсчеты проводились уже не военными учреждениями, а народными комиссариатами (с марта 1946 года -министерствами) социального обеспечения, которые ограничивались республиканским уровнем. Переписью офицеров ведали военные комиссариаты. Официальные данные этих учреждений никогда не были опубликованы, в нашем распоряжении нет даже приблизительных цифр[7]. Поэтому масштабы проблемы инвалидов войны остаются до сих пор неопределенными.
Существуют, правда, данные, согласно которым весной 1945 года на территории всего Советского Союза насчитывалось около 2 миллионов инвалидов войны[8]. Поскольку после войны к ним добавились лица из демобилизованных, репатриированных и партизан, то количество инвалидов должно было бы существенно превышать эти показатели. По самым минимальным предположительным подсчетам, оно должно было бы составлять 2,7 миллиона. Таким образом, число советских инвалидов могло равняться 8% общего состава армии (34 миллиона солдат) — довольно низкий показатель, если учитывать невероятную жестокость развязанной немцами войны на уничтожение, а также беспощадное обращение с человеческими жизнями в Красной армии[9]. Эта пропорция не отражает реального числа ранений и заболеваний и должна трактоваться исключительно как результат сознательно жесткой практики признания инвалидности[10].
Инвалидность — гибкая категория
Правовая и идеологическая семантика категории инвалидности, сложившаяся в 1930-е годы в ходе сталинской «революции сверху», кардинально изменила смысл понятия «инвалидность», замкнув его на производстве, а не на здоровье[11]. Высшей целью отныне провозглашалась мобилизация рабочих сил для строительства социализма. Соответственно инвалидность (а вместе с ней и право на государственную пенсию) давалась с этого момента не за обычные телесные увечья, а только при полной потере трудоспособности, причем на срок не больше одного года.
Заточенное под трудовую политику определение инвалидности нашло отражение во введенной в 1932 году трехступенчатой системе. Согласно новой классификации к первой группе инвалидов относились лица, полностью утратившие трудоспособность и нуждающиеся в постоянном уходе. На вторую группу инвалидности могли претендовать те, кто признавался нетрудоспособным, но не нуждался в постороннем уходе. Наконец, третья группа включала в себя лиц, частично потерявших трудоспособность, но вполне способных выполнять при облегченных условиях труда малоквалифицированную, низкооплачиваемую работу[12]. Если раньше в задачу врачей входило определение степени инвалидности или процента потери трудоспособности, то теперь они были обязаны устанавливать степень остаточной трудоспособности. Таким образом, действовавшая ранее связь между болезнью и трудоспособностью утратила свою силу[13]. Трудоустройство приобрело приоритетное значение среди всех мер социального обеспечения инвалидов и даже превратилось в их единственную цель[14].
В период Второй мировой войны новые, ориентированные на производство принципы применялись в массовом порядке к солдатам, демобилизованным из-за нарушений опорно-двигательного аппарата[15]. Определением степени инвалидности ведали Врачебно-трудовые экспертные комиссии (ВТЭК), подчинявшиеся Наркомсобесу[16]. Уже 9 августа 1941 года глава Наркомсобеса Анастасия Гришакова потребовала от ВТЭК особой строгости при обследовании инвалидов[17]. Запрещалось давать инвалидность тем лицам, кто еще мог работать по старой профессии, даже в случае потери одного глаза или конечностей. Лишь в тех случаях, когда нарушения функций были настолько сильными, что пострадавшие были способны выполнять только малоквалифицированную работу, с урезанной заработной платой и облегченными условиями труда, разрешалась выдача инвалидности третьей группы[18].
Поскольку врачебные комиссии поначалу неохотно следовали этим предписаниям, в июне 1942 года инструкции были ужесточены[19]. Народный комиссариат социального обеспечения предписывал привлекать к труду инвалидов второй группы (в принципе совершенно нетрудоспособных) в качестве тыловых и вспомогательных работников. Кроме того, с мая 1943 года были наполовину сокращены интервалы между осмотрами таким образом, что инвалиды первой группы должны были проходить контроль каждые шесть месяцев, а инвалиды второй и третьей групп — каждые три месяца[20]. При повторной проверке учитывалось не только улучшение состояния здоровья, но и индивидуальные способы компенсации и приспособления к увечьям. При этом участию в производственной деятельности приписывался оздоровительный эффект, а сама работа в советском сознании ассоциировалась с реабилитационным процессом и процедурами[21].
В результате массивного давления сверху в первые два года войны многочисленные инвалиды третьей группы лишились инвалидности и предусмотренных для них пенсий[22]. В данном случае, помимо потребности в рабочих руках, определенную роль сыграли затраты на резко возросшее число инвалидов. С осени 1943 года органы социального обеспечения активно занялись сокращением доли инвалидов второй группы. Систематические досрочные массовые медицинскиеобследования по всей стране привели к снижению квоты с 52,7% (1942) до 35,4% (1944) и в итоге до 21,1% в 1948 году[23]. Эта политика коснулась сотен тысяч инвалидов, многие из которых имели несколько ранений. Отныне они подлежали обязательному трудоустройству и усиленному государственному контролю, нацеленному на пресечение «спекулянтства», якобы распространенного среди вернувшихся с фронта инвалидов.
Грубая государственная политика трудовой мобилизации достигла своего апогея в формуле, согласно которой все полученные на войне увечья, в отличие от приобретенных на производстве, являются не чем иным, как локально ограниченными дисфункциями, которые легко компенсируются и не имеют особых негативных последствий для организма[24]. Против этого утверждения посыпались протесты, однако в распоряжении инвалидов не было официальных средств для обжалования заключений ВТЭКов. Не считая попыток запугивания или подкупа, оставался только единственный путь — традиционные челобитные. Жалобы инвалидов, особенно на перевод в третью группу, не предусматривавшую освобождение от трудовой повинности, доходили не только до местных, региональных и центральных органов соцобеспечения, военных органов или профсоюзов, но и до ЦК, Верховного Совета, Совета министров, газет и журналов или отдельных известных людей. По данным различных учреждений, число жалоб резко возросло после окончания войны. Разрозненность архивных документов не позволяет проследить количественную динамику жалоб[25]. Судя по документированным случаям, только единичные жалобы имели успех, при том что жесткие экспертные заключения ВТЭКов, как правило, полностью отвечали установкам политического руководства. Однако инвалиды ни в коем случае не признавали себя бестелесными «производственными единицами» и требовали соответствующую материальную компенсацию как жертвы войны, из-за которой они вынуждены страдать всю оставшуюся жизнь[26].
Другим из упоминавшихся оснований для частых жалоб были регулярные контрольные обследования. Хотя неизлечимые инвалиды подлежали с января 1944 года только одному обследованию ВТЭК в год[27], они воспринимали это условие как намеренное издевательство: «Каждый год они вызывали тебя, хотя они все прекрасно понимали — начиная от Сталина и до простого врача, — что за год ноги не вырастут. Самая настоящая подлость! Это подлинное преступление перед народом, инвалидами… там были вообще без рук и без ног. Без обеих рук, и все равно тебя вызывали»[28].
Государственные пенсии и материальное обеспечение
Пострадавшие на войне и признанные инвалидами имели право на государственные пенсии, которые, однако, особенно в первые два года войны из-за нехватки кадров и организационных проблем, подсчитывались неправильно и перечислялись нерегулярно. Пенсии по инвалидности были невысокими и крайне дифференцированными[29]. Размер пенсии зависел, во-первых, от величины получавшегося до мобилизации заработка, во-вторых, от военного звания и, в-третьих, от группы инвалидности. Рабочие имели преимущества перед крестьянами, офицеры перед солдатами, а тем, кто был призван со школьной скамьи или (в большинстве случаев) не мог доказать своих доходов, выплачивалось одинаковоенебольшое пособие[30]. Тем не менее выплата пенсий была единственной функционировавшей (по меньшей мере, с 1943 года) программой в арсенале государственной политики социального обеспечения инвалидов. Однако, в отличие от других аспектов этой политики, пенсии практически никак не использовались государством в пропагандистских целях. Считалось, что чрезмерное выпячивание государственного пенсионного обеспечения будет способствовать распространению «иждивенческого сознания» (Versorgungsmentalität)[31].
Пенсий, которые выплачивались инвалидам первой группы, то есть неспособным к труду и нуждающимся в постороннем уходе, не хватало ровным счетом ни на что. Дведругиегруппыполучалиещеменьше. Государство изначально сделало ставку на активную поддержку инвалидов их семьями и даже требовало ее от жен, используя «морально-педагогические» рассказы, публиковавшиеся в женских журналах[32]. Однако не все инвалиды могли рассчитывать на помощь родственников. Многие добровольно отказывались от нее, например, потому, что не хотели быть обузой для родных, другие же были брошены своими семьями на произвол судьбы. Сотни тысяч уроженцев оккупированных территорий, вернувшихся только в 1943-1944 годы в свои родные места, поначалу были полностью предоставлены самим себе. Поэтому многие из них оказались в тяжелейшем положении, которое усугублялось еще и тем обстоятельством, что выдача продовольственных карточек инвалидам осуществлялась нерегулярно и карточная система не всегда функционировала.
Чтобы хоть как-то облегчить нужду, в целом ряде городов инвалидам выдавались единовременные финансовые и материальные пособия. Поскольку это сильно ударило по местным бюджетам, то локальным властям пришлось обратиться к населению за помощью в сборе пожертвований, одежды и проведении благотворительных мероприятий[33]. Тем самым была возрождена своеобразная филантропическая деятельность, широко распространенная в свое время в царской России и частично разрешенная в 1920-е годы при НЭПе. Во времена хронического дефицита даже сталинский режим допускал временный возврат к «буржуазным» практикам. Частные лица и церковь инициировали разного рода сборы пожертвований, но еще чаще «добровольно-принудительная» инициатива исходила от местных партийных органов, комсомола или профсоюзов. Во многих городах эти организации и местные военкоматы старались обеспечить дополнительную поддержку инвалидов. Однако деревня, в которой проживало более 50% всех инвалидов, осталась практически ни с чем. В сельской местности облегчить нужду были призваны крестьянские кассы взаимопомощи. Но они, во-первых, учреждались не везде и, во-вторых, были уже безнадежно перегружены пособиями вдовам и сиротам.
Без дополнительной поддержки членов семьи или собственных доходов могла выжить только небольшая группа инвалидов, которая быстро освоила искусство заявлений и жалоб — не всегда легальную стратегию, обращение к которой тем не менее провоцировало само государство заведомой неразберихой в вопросах полномочий и справок. Некоторым инвалидам удалось получить денежную и материальную помощь от разных учреждений одновременно. Самым ловким оказался профессиональный вор и мошенник Веньямин Борухович Вайсман. После того как после побега из лагеря ему ампутировали в 1944 году обе обмороженные ноги и одну руку, он выдавал себя вплоть до своего ареста 30 мая 1946 года за инвалида войны и дважды Героя Советского Союза. Обвешанный многочисленными орденами и медалями, он получил от 32 министров или их заместителей, а также от ЦК КПСС свыше 50 000 рублей наличными и товаров на сумму 30 000 — 40 000 рублей. При этом даже чрезвычайно экономный министр финансов Арсений Зверев выдал Вайсману талоны на товары, общая стоимость которых превышала 20 000 рублей. Кроме того, он получил ордер на квартиру в Киеве, направление на регулярные лечебные процедуры и ножные протезы новейшей конструкции. Но Вайсман являлся исключением[34]. Только немногим удалось победить советскую систему при помощи ее же оружия и отрезать большой кусок от (для большинства весьма скудного) собесовского пирога.
Профессиональная реинтеграция
Для основной массы инвалидов оставался только один выход (не считая попрошайничества) — устройство на работу. На это была направлена и государственная политика. Хотя в ноябрьском постановлении правительства 1941 года подтверждалось право инвалидов войны на трудоустройство на предприятия, в учреждения и кооперативы, уже спустя некоторое время это право превратилось не только в обязанность, но и в принудительную меру. Партия и правительство ожидали от инвалидов, что они будут трудиться в тылу так же, как и на фронте, где, собственно, было их место.
Однако почти повсеместно инвалиды, вернувшиеся на производство, были предоставлены самим себе. По закону предусматривалась многоступенчатая система помощи и реинтеграции, включая необходимую переквалификацию. Но на деле «реинтеграция» инвалидов становилась непосредственным результатом того безвыходного положения, в котором они оказались. Они были попросту вынуждены соглашаться на любую работу, которая им предлагалась. Ни немногочисленные и плохо оснащенные учебные заведения собесов, ни предприятия, находившиеся под прессом выполнения плана, не были в состоянии или вовсе не стремились обеспечить переквалификацию инвалидов. В конечном счете больше половины инвалидов остались поначалу вообще без переподготовки, и предположительно 15% прошли (сомнительную) переквалификацию[35].
В результате большинство инвалидов должно было довольствоваться подсобной работой[36], оплата которой достигала всего лишь трети обычного заработка. К тому же работа сторожем и вахтером не предусматривала доплат за перевыполнение нормы. Кроме того, низкое положение в трудовой иерархии означало ограниченный доступ к имевшимся на предприятиях ресурсам социального обеспечения. Особенно отчетливо это было заметно при распределении жилой площади, которая в годы войны приобрела особую ценность. Хотя согласно постановлению правительства инвалиды войны должны были в первую очередь обеспечиваться жильем, предприятия заботились прежде всего о здоровых, квалифицированных рабочих руках, в которых они нуждались. Для инвалидов оставались бараки со вшами, без воды и электричества, без отопления и даже нередко без кроватей[37].
Тем временем пресса и радио восхваляли почти полную реинтеграцию инвалидов третьей группы и прославляли их как героев труда. Наркомат социального обеспечения распространял истории об успехах инвалидов войны, которые, будучи передовиками производства, добились высоких достижений[38]. Безусловно, такие случаи были, но они обрастали слухами, которых, в конечном счете, оказывалось гораздо больше, нежели реальных историй. Источники говорят как раз об обратном — например, о том, что наибольшая часть инвалидов-ветеранов, как правило с тяжелыми увечьями, принадлежала одновременно и к «поколению победителей», и к «проигравшим». Платой за «службу родине» для многих стали социальная деградация, жизнь в нищете и отсутствие крова над головой.
По окончании войны, когда миллионы демобилизованных устремились на рынок труда, повсеместно резко увеличились увольнения инвалидов, вынужденно принятых на работу во время войны. Даже в кооперативах инвалидов, с одной стороны, окруженных вниманием пропаганды, а с другой, стремившихся к выполнению плана, было занято практически такое же количество инвалидов, как и в среднем на всех советских предприятиях[39]. Некоторые директора колхозов, пытаясь избавиться от малопродуктивных инвалидов, доносили на них как на «тунеядцев» в органы и приговаривали их тем самым к депортации[40]. Генеральный прокурор СССР был даже вынужден отметить в конце 1940-х годов растущую дискриминацию инвалидов войны. На эту тенденцию он указывал, в частности, в своем докладе Верховному Совету. Однако никаких реальных изменений политики за этим не последовало[41].
Стратегии выживания и формы протеста
Если верить свидетельствам современников и художественным произведениям, распространение алкоголизма среди инвалидов войны было, как правило, следствием разочарования, поскольку, несмотря на свой молодой возраст, они ощущали себя «лишними» людьми. Другая часть инвалидов изобретала способы активного выживания, которые были в ходу и в других европейских обществах, прошедших через войну. По меньшей мере вплоть до денежной реформы в декабре 1947 года неотъемлемой частью картины повседневной жизни советских городов, формировавшей общественное восприятие, были инвалиды, просящие милостыню на вокзалах, рынках, перед (кино)театрами и в других общественных местах или агрессивно попрошайничающие и пытающиеся при помощи разных мелких нелегальных махинаций свести концы с концами[42]. Как показали Джули Хесслер и Джеффри Джоунс, мелкие скупщики испекулянты могли в первые послевоенные годы заниматься своим бизнесом, не опасаясь преследований милиции[43]. Теневая экономика допускалась потому, что она выполняла важную роль в снабжении населения. Фронтовики-инвалиды обладали к тому же определенной «свободой шутов». Однако сразу после отмены в конце 1947 года карточной системы государство усилило борьбу со спекуляцией и криминалом. В конце 1940-х годов органы милиции с возрастающей жесткостью преследовали тех, кто так или иначе обосновался в серых зонах советского общества. Среди арестованных оказывались также и калеки, которым отныне грозили принудительные работы в лагерях для инвалидов ГУЛАГа.
В отличие от других государств-участников войны, в Советском Союзе запрещалась организация ассоциаций ветеранов и инвалидов. Все спонтанно возникшие объединения такого рода были закрыты сразу же по окончании войны[44]. Роль информационных бирж и мест встречи ветеранов и инвалидов какое-то время играли небольшие кафе, пивные и рестораны, получившие в народе название «Голубой Дунай». Но и они были закрыты государственными органами в 1948 году[45]. Несмотря на многочисленные свидетельства о широком недовольстве среди инвалидов войны при Сталине, до коллективных протестов, насколько известно, дело тогда не дошло. Как правило, сцены возмущения разыгрывались в местных собесах, и недовольство направлялось против мелких представителей власти, или находились другие виновные. Примером тому может служить антисемитизм послевоенной поры, распространенный также и среди инвалидов. Он подпитывался дурными слухами о «шкурничестве» евреев на войне и подогревался тем обстоятельством, что многие врачи и руководители ВТЭКов были евреями и в глазах пациентов несли ответственность за массовую практику снижения степени инвалидности и незаслуженные издевательства с регулярными контрольными комиссиями. Все это происходило в то время, когда в ходе кампании против «космополитов» разжигались антиеврейские настроения и проводились многочисленные аресты. Накануне «дела врачей» руководство ВТЭК стало жертвой доносов[46]. Однако произошедшие события не оказали ровным счетом никакого воздействия на практику признания инвалидности.
Культ войны и забота об инвалидах
Даже в брежневский период большинство инвалидов войны не обеспечивалось должным образом, несмотря на сформировавшийся к тому моменту высокопарный культ войны. Конечно, после первых шагов, сделанных в хрущевский период, руководство страны продолжало расширять льготы участникам войны, список которых с 1965 года регулярно пополнялся каждые пять лет, как правило, к «круглым датам». Инвалидам войны предоставлялись более обширные льготы по сравнению с ветеранами — например, бесплатный проезд в общественном транспорте, один раз в год бесплатный проезд по железной дороге, а также разного рода налоговые льготы, внеочередное обеспечение жильем и телефонами, льготные тарифы платы за квартиру и коммунальные услуги, покупка вне очереди мебели, ковров, телевизоров, холодильников и так далее[47]. Сомнительно, правда, могли ли выпячиваемые пропагандой достижения действительно компенсировать ограничения профессиональной пригодности и сокращение заработка, которые коснулись инвалидов за двадцать лет, прошедшие после войны[48]. И все же государство, освобождаясь от догм сталинского периода, признало теперь их право на запоздалую компенсацию. Тем не менее даже в новых условиях многие инвалиды войны оставались «нищими победителями» и страдали от несоответствия между социально-политическими обещаниями и их исполнением. Прежде всего это касалось обеспечения функциональными, надежными протезами и инвалидными колясками.
Большая часть военного поколения пережила годы перестройки как время деградации системы социального обеспечения ветеранов и инвалидов и девальвации их почетного общественного статуса, который, как и культ войны, утратил свое былое значение. В глазах участников войны приобретение политической свободы не могло возместить эту двойную потерю. Несмотря на новые свободы и гласность, инвалиды войны не фигурировали ни в исторических дебатах, ни в обновленной историографии. На то были разные причины. С одной стороны, с точки зрения официального нарратива войны их следовало считать не жертвами, а скорее любимцами режима. С другой стороны, в (пост)советском обществе инвалидам всегда уделялось ограниченное внимание. В этих условиях вряд ли можно было бы ожидать, что тема инвалидов войны будет критически рассмотрена историографией. Поэтому история инвалидов осталась одним из белых пятен в книге истории войны, а при ближайшем рассмотрении — темным пятном прошлого[49].
Авторизованный перевод с немецкого Эллы Каплуновской
P.S.При переводе текста использовалась так же программа Dicter. Переводчик Dicter — знает более 40 языков и всегда поможет выполнить перевод в один клик в любом приложении Windows. Невероятное удобство использования делают программу незаменимой, как для профессиональных переводчиков, так и для практически любого пользователя.
Станислав Речинский, “ОРД”
В тему:
«ВСЁ РЕЖЕ ВСТРЕЧАЮ БЕЗРУКИХ…»
И я застал время, когда безногие инвалиды шумно катились по всей Москве на своих деревянных площадках с подшипниками вместо колёс. Их было много, они были частью моего детства, и кто-то из них жил в подвальных комнатах нашего Хорошевского тупика. Мы не боялись их совершенно, да и чего бояться весёлых подвыпивших дядечек, потерявших в войну ноги? За своими неотложными ребячьими делами я как-то не заметил их исчезновения.
Всё реже встречаю безруких,
Встречаю всё реже безногих,
и подвиги их, и муки,
и боль на военных дорогах —
уходит с ними от нас…
Прощайте, отцы и братья!
Незримое ваше пожатье
священно в последний час.
Всё далее мы от пожара,
всё далее мы от разрухи.
Девчонок — красивых, поджарых,
и в жёны, и просто в подруги
желанных — всё больше вокруг.
Всё далее мы от порубки,
всё далее мы от разора.
Зелёные — тянутся руки,
и вырубок прошлого скоро
старейший лесник не найдёт.
Красивы, плечисты ребята,
и круглая стрижка солдата
всё меньше их лицам идёт.
Девчонок, притиснутых к маю,
не вашими ли руками
зазорно они обнимают?
Не вашими ли ногами
по вашим ходят костям,
не собранным воедино,
растерянным до Берлина,
по нивам, полям и лесам?!
Прощайте… Безсмертие вам!
На свете всё меньше безруких.
Всё меньше на свете безногих.
Разлуки, разлуки, разлуки,
дороги, дороги, дороги…
Леонид Агеев, †1992
И только в 1994 году, когда меня удостоили на патриаршем теплоходе посетить Валаам, один из монахов на ходу показал двухэтажный корпус, где размещались инвалиды-«самовары» — люди, лишившиеся и рук, и ног. Их выносили после завтрака на воздух в огромных корзинах на четверых и, рассказал инок, они громко и безполезно звали сестёр по своим надобностям. А некоторые не могли даже говорить. Иных поодиночке развешивали на ветках дерева. Одна эта подробность приводит меня в ужас: я начинал было представлять себя в столь безпомощном положении, но мысли не хотели идти вперёд, — и я отступал в свою уютную жизнь. И лишь став взрослым, даже стареющим человеком, когда жалости наконец даётся вход в сердце, я возвращаюсь к этим сверхнесчастным людям.
«Самоваров» было порядка 800 человек. Те же, у кого остались целыми руки, добирались на своих самодельных колясках, часть которых была сделана из икон, за семь километров до причала, и, звеня медалями, клянчили деньги, папиросы, водку, пиво.
Для начала прочитал длиннейший и слащавейший рассказ Юрия Нагибина «Терпение» — о довоенном любовном треугольнике, о том, что героиня повествования Анна вышла замуж после войны за того, кто предал и повинен в увечье друга, а он, Павел, выжил и «самоваром» попал на Валаам, и долгие годы проезжал на тележке шесть тысяч восемьсот сорок метров до пристани в надежде неузнанным глянуть на любимую — должна же она посетить остров; об их романтической встрече в лесу и трагическом конце, когда Анна бросается в воду с теплохода и плывёт в сторону удаляющегося Валаама, где остался её любимый… Теперь я понимаю, чем отличается «беллетристика» от литературы, а раньше я проглотил бы захватывающий рассказ, высосанный из пальца, за истинное произведение.
На деле всё было не так красиво. Рассказывают, будто злодей Сталин, однажды проезжая по послевоенной Москве, выразил неудовольствие множеством инвалидов на улице. Понятливые подчинённые занялись «зачисткой» столицы, да и других городов, от бездомных инвалидов. В 1950 году по указу Верховного Совета Карело-Финской ССР на Валааме в монастырских зданиях разместили Дом инвалидов войны и труда.
В «Валаамской тетради» (2001) Евгений Кузнецов рассказывает подробности жизни на острове. К слову, эти богадельни возникли в Кирилло-Белозерском, Горицком, Александро-Свирском и других монастырях. Почему в глухомани? Ответ прост: уж слишком намозолили глаза советскому народу-победителю сотни тысяч инвалидов: безруких, безногих, неприкаянных, промышлявших нищенством на улицах и вокзалах. Как быть: вся грудь в орденах, а он милостыню рядом с булочной просит. Решение принято гениально простое: с глаз долой — из сердца вон!
НА ВАЛААМЕ
Разорван пополам XX век Отечественною войною. Я помню множество калек, о них-то и пишу с виною. Как Бог судить нас будет по делам?.. Санация страны решалась просто: недавно я узнал — на Валаам свозили их, на монастырский остров. Могучих храмов древняя краса вождей у нас не больно волновала, зато могли сгодиться корпуса для человеческого матерьяла. О Боже Правый! — их ещё везли, и песни о войне звучали в горле, — едва лишь отплывали от земли — они, как негры, в пароходе мёрли. Недавно боевые мужики — кому печаль поведают обрубки? И что сказать сумеют языки, когда ни ноги не в строю, ни руки? В Москве Булгаков или Пастернак неслись пока в метели театральной, здесь армии замёрзших бедолаг метель вещала про исход летальный. Да, Валаам — вторые Соловки. Они страданий столько повидали! — Здесь мигом вымирали старики, которым тридцать стукнуло едва ли. Одно забыли лишь предусмотреть на высоте заоблачной столичной: легко на Валааме помереть, а вот похоронить — проблематично. Здесь заземляться почва не велит, могилы здесь не выкопать руками, Ведь Валаам — огромный монолит, с души земной когда-то снятый камень… Их тихо собирали по ночам, везли за скит — кому какое горе? Валили в снег — какая тут печаль? А летом просто сбрасывали в море. Вот так на Валааме получал Герой, Европы всей освободитель, обетованный вечности причал и тихую небесную обитель… Замолк былой эпохи патефон. Сдана в архив былых вождей гордыня… Но Валаам — наш Северный Афон — опять молитвы за весь мир твердыня… (Протоиерей Андрей Логвинов, Кострома).
Е. Кузнецов пишет: «Обворовывали их все, кому не лень, и даже те, кому было лень. На вопрос: “Что привезти тебе из Питера?” — мы слышали: “Помидорку бы и колбаски, кусочек колбаски”. У Знаменской часовни на поляне была танцплощадка. Для безногих инвалидов! А рядом — пивной ларёк. А с каким упорством, с какой жаждой праздника они «поспешали» к туристическому причалу за семь вёрст от посёлка! Чтобы посмотреть на красивых, сытых, нарядных людей. Переброситься хотя бы фразой. Увидеть жизнь».
Ноги… Ноги… Мне приснились ноги!
Те, котрые мне подарила мать.
Будто я мальчишкой по дороге
Вышел в лес ожинку собирать…
Я иду — всё хорошо и просто…
Вот берёзка — щупленький подросток,
Вот он дуб — прокуренный шаман.
Мне ничто… А я свернул — и к лесу!
Я босой, и ноги пьют росу.
Мне казался мир таким чудесным,
Мне грустить казалось недосуг…
А проснулся — я опять мужчина,
Шитый-перешитый инвалид…
По морщинам тёплая ожина,
Спелая-преспелая, бежит.
Виктор Гончаров, †2001
Многие матери, веря сердцу, а не серой бумажке «пропал без вести» без устали разыскивали своих пропавших, но живых сыновей — мать не обманешь. И кое-кто находил. …Я тебя не ждала сегодня и старалась забыть, любя. Но пришёл бородатый водник и сказал, что знает тебя. Он такой же, как ты, лохматый, и такие же брюки клёш! Рассказал, что ты был под Кронштадтом. Жив… Но больше домой не придёшь… Он умолк. И мы слушали оба, как над крышей шумит метель. Мне тогда показалась гробом Колькина колыбель… Я его поняла с полслова, Гоша, милый!.. Молю… Приезжай… Я тебя и такого… И безногого… Я люблю! (Иосиф Уткин, †1944).
К середине 1980-х инвалиды поумирали. Рассказывают, что тела многих — а могилу на Валааме не вырыть — просто опускали в воду, и лишь некоторых хоронили, по словам Е. Кузнецова, «посреди леса под деревянными столбиками с облупившейся красной краской на пятиконечных звёздах. Редко у кого на могилке стоит пластмассовый стаканчик, лежит пара истлевших сигареток — на помин инвалидской души. Здесь покоятся, может быть, очень грешные, но очень несчастные души», которым благодарная Родина отплатила за их подвиг сполна. Можем ли мы с вами постичь ту меру безпредельного отчаяния, когда, простите за физиологизм, человеческие обрубки попадали на остров? Ничего, кроме отчаяния и мук до смерти, не могло вызвать их доживание здесь. А вся вина инвалидов Великой Отечественной войны заключена в том, что они после страшных ранений остались в живых. Откуда эти барские манеры? На инвалида смотришь свысока. А у него, военного минёра, до пазухи оторвана рука. А ты у тётки прятался в подвале, до глаз обросший чёрной бородой. Ты помнишь — партизаны хохотали, когда тебя оттуда вынимали? Ты не попал ни разу в трудный бой. Когда Антипыч, взрывом оглушённый, хрипел в снегу средь вырванных ольшин, ты получил сержантские погоны и въехал победителем в Берлин. Как видишь, ветераном стал случайно — по доброте великой партизан. И числишься ты вроде ветераном, но знаешь сам — что’ ты за «ветеран»! (Алексей Болдин, Ленинград, †1990).
Я заговорил об этом со своим сотрудником. Он сказал: «Инвалиды для победившей страны — отработанный материал. СССР лежал в развалинах, в голоде, приходил в себя после страшной войны. Правильно поступили с теми, от кого уже не было никакой пользы!» Я предложил собеседнику хотя бы на минуту представить себя в положении «самовара», но он лишь недоумённо пожал плечами. И припомнился случай, о котором говорил весь Питер: в конце 90-х из окна третьего этажа хирургического отделения Военно-Медицинской академии вывалился и разбился насмерть «самовар» — жертва чеченской войны. Собрал все силёнки, на культяшках прополз — и вниз! Тогда на окна отделения поставили решётки…
Над волнами гудок печальный,
Чайки сорванные — вразлёт,
Вверх по Ладоге от причала
Поднимается пароход.
А на палубе грязной — тесно,
Стон и вой сквозь густой туман —
Отправляют служивших честно
Ветеранов на Валаам.
Кто без рук, кто без ног — культяшки,
В танке сожженные глаза.
К гимнастерочкам и рубашкам
Прилепилась беды звезда.
А на ленточках чёрно-желтых —
Боль да горе, да злая смерть.
Не поможет святой Георгий
Им на родине умереть.
Жизнь твоя на земле — копейка,
Что и нищему не нужна.
Под гармошечку, в телогрейках
Пропивает войну страна.
Чтоб забыть о кровавой бойне,
О пропавших в глухих лесах,
Чтоб не думать в гульбе запойной
Про замученных в лагерях.
Завяжи же глаза потуже
Чёрно-желтой своей войной,
Чтоб не видеть, как ворон кружит
Над убитой твоей страной.
А.Деконская
Пояснение архимандрита Амвросия (Юрасова): В 1970 году я был на Валааме, всех этих людей видел, небритых, обросших, страшно было на них смотреть. Они здесь уже были никому не нужны, их готовили «на свалку», но пред Богом они дороги и ценны — многие защищали Родину. Если бы эти люди знали и благодарили Господа, помнили, что мы здесь временно живём, должны умереть и воскреснуть, что Господь нам приготовил новое небо и новую землю, что у них есть великое сокровище — их крест! Мы не знаем об этом. Может быть, они не раз обращались к Господу, ведь это Промысл Божий — жить в келиях, видеть кругом храмы.
Мы можем работать, ходить, слышать и видеть, но порой ропщем, отчаиваемся. Посмотрели бы на этих людей, тогда стали бы, наверное, мыслить по-другому. Всё познается в сравнении. Один добрый человек имел рассуждение, когда бесы уныния нападали на него, а у него не было одной ноги, он брал свои костыли и шёл на рынок. Это было после войны, и он видел там многих слепых, без рук, без ног. Посмотрит на них и говорит: «Ну, дорогой, у тебя и глаза, и уши, и нога есть, благодари Бога». И у него эта хандра проходила.
97 ответов
Дед, ты, как старый дурак, снова поймал очередную манечку. Теперь уже к националистам оранжевые прибавились в твоем воспаленном мозгу. Если ты считаешь, понимание того, что к истиным ветеранам войны нужно отноиться не показушно, а дать им достойно дожить свой век, что инвалиды войны заслуживали участи лучшей, чем выселение их за 101 километр — удел сугубо “оранжевых” и националистов, то, по твоей логике получается, что националисты и оранжевые — отнюдь не худшая часть нашего общества. Ты можещь держаться, как вошь за кожух, за идеалы развалившейся коммуно-совковой империи, но имя тебе — человеконенавистник. И не важно, какая идеология подведена под твою моральную патологию — коммунистическая или фашистская. История не сегодня, так завтра поставит знак равенства между гитлерами, сталинами, пол-потами, разными несостоявшимися фюрерами жириновскими, дугиными-затулиными, потому что в основе их идеологий лежит именно моральная патология — ненависть. Неважно, какая. Классовая или рассовая. Или национальная.
Не забывайте о культуре общения.
Похоже у упыря-деда родня служила в заградотрядах или в лагерной охране. Спецпаек забыть никак не может.Вместо памяти и уважения к павшим — трусливая злоба и дешевый пафос.
1717,ты прежде чем анализировать логику кого-либо разберись со своей напрочь отсутствующей ))))
тебе что разъяснить индивидуально об отношении к ветеранам, санитарам, сантехникам и медсестрам?
даже такому имбицилу как ты, по логике вещей должно быть понятно, что каждый из них заслуживает нормального человеческого отношения….и не только по праздникам….
только причем тут отмена ДНЯ ПОБЕДЫ и вывешивание красных флагов? какова причинно-следственная связь между этими событиями и тем человеческими отношениями которые заслужили ветераны и дети войны? )))
тебе главное, чтоб не ветераны жили лучше ,а чтоб красный флаг не вывесели-вот что тебя больше всего волнует ))))- ветераны таким как ты не нужны совершенно -это ж белыми нитками шито….
ну это ж твоя проблемка-ну не нравится тебе красный флаг, ну молись на любой другой- вплоть до Веселого Роджера, кто ж тебе, больному на голову запрещает?
празднуй День памяти Повешенных Пиратов коль они тебе дороже ветеранов войны и фантазируй …как бы ты хорошо жил, если бы пираты пришли к власти — доходит до тебя,убожество?
какое ты имеешь право решать: быть празднику или нет?
объясни ВСЕМ, чучело пиратское ))))
Участие красного флага в 94 войнах и конфликтах говорит о его кровожадности. Красный дубликат Знамени Победы есть подмена, лохотрон. Мы вам тарифы и цены взвинтим, а свою никчемность как хозяйственников и государственных мужей,- прикроем флагом. А коммунисты то мракобесы и безжалостные идеологические уроды. Вот и постановили — флаг красный, да китайская гречка скрасят горечь от плачевного состояния рабочего люда. Хотели правды? Читайте: Сомалийско-Эфиопская война; безвозвратных потерь — 33 человека, офицеры в т.ч. 23человека. Арабо-Израильская война; потерь всего — 52 человека, в т.ч. офицеры — 28 человек, далее будут приводится наиболее страшные провалы высшего руководства КПСС приведшие к громадным потерям начиная с 1918 года, т.е. потери “красного флага”, а о каком понимании мы можем просить тех, у кого действовал принцип, — нет человека — нет проблем….
вот вам выступление еще одного СРАтега)))-родича…
он пытается уровнять все конфликты независимо от места и времени их возникновения…и приравнять перестрелку на острове Сивой Кобылы с Отечественной войной и сделать выводы :какие военначальники допустили ошибки)))-ну посмотрите на уровень мЫшления,как говаривал Мишка-меченный)))
ему похрену все-главный аргумент в том, что на острове погибло очень мало дикарей в результете военных действий между двумя племенами общей численностью 32 человека )))
ну что тут можно обсуждать и с кем?
с таким дальним ,вернее ДАЛЕКИМ от всего родственником-островитянином? )))
вы же НИКОГДА не сможете объективно доказать как несостоятельность, так и профессионализм советских военначальников того времени в силу того,что НИКОГДА не получите объективных данных и оригиналов документов тех лет-так что все ваши оценки всего лищь предположения,не более…
строить свою точку зрения и отстаивать ее до посинения на ПРЕДПОЛОЖЕНИЯХ -удел недалеких и не уважающих СЕБЯ,прежде всего,ДИЛЕТАНТОВ….
так ответьте мне: ДЛЯ ЧЕГО вы выставляете себя в виде КЛОУНОВ ? )))
вы мазохисты?-балдеете когда вас тычат в ваще же дерьмо?
вот где копрофилия процветает…по уши в своем же ..ежедневно…)))
ну неужели вы этого не понимаете?
если нет,тут любая медицина просто бессильна……….
кто же вы по жизни…?
просто интересно, КАК ,подобные вам, живут свою жизнь-ведь УПРЯМСТВО ПЕРВЫЙ ПРИЗНАК ТУПОСТИ,а вы ежечасно повторяете одно и то же не подтвержденное НИЧЕМ….
ну КТО же вы после ЭТОГО?
вдумайтесь,если есть чем, в свою линию поведения…
это ж страшный диагноз,когда придурок пытается анализировать глобальную проблему на основании своих предположений )))
“это ж страшный диагноз,когда придурок пытается анализировать глобальную проблему на основании своих предположений”
А ведь можешь, если захочешь!
Очень точную ты себе оценку выдал, дед. Пиши еще.
Оказание интернациональной помощи Китаю: убито, погибло в авиакатастрофах, умерло от ран, пропало без вести — 227 человек. Военные конфликты с Китаем: убито и умерло от ран — 58, ранено и контужено — 94; Красный стяг реял с обеих сторон, но у них, звезда на флагу поболее, да и всего их поболее было, чем на нашем, как и ума у их лидеров КПК чем у наших. А о современных манкуртах и говорить не желаю, мразь и шелупонь, зеки на зоне ворам залупу целовали, а эти чем отличаются? Под кем ходите краснопузые проститутки, подачки с чьих рук слизываете, а может и вправду сосете, так в народе говорят…Народы мирятся между собой, жизнь налаживают, живут по правильным, признанным мировым сообществом законам, а у вас война с поносом в голове, все никак Бендеру и Шухевича победить не можете? То американцы с мировым империализмом вам мешают, но мешает вам всего лишь народ, эх была бы воля ваша покатили по просторам СНГ “столыпины”… Но вернемся к Победе, кто страной управлял так, что побежденные немцы, и японцы тоже, обеспечили многократное превосходство в уровне жизни своих народов в целом и каждого гражданина в отдельности? Как оказалось, что фашистская Германия и имперская Япония построили прекрасные дороги , жилье, воспитали нормально нации, а советские коммунисты оказались лузерами?
Не забудте поклониться мичуринцу — полковнику ,участнику боевых действий и инвалиду 1 группы Литвину … дорогие товарищи….и прочим правителям, они когда оформляют пенсию все инвалидами становятся
давайте ещё посчитаем, сколько убито под КРАСНЫМ казачьим флагом…. До Хмельницкога и после него…..Жалко только что его шведы сцуки никак не отдадут….
Что касаемо ветеранов — это солдаты защищавшие Отечество — респект и уважуха в любом случае… что касается инвалидов — жалко? да жалко! несправедливо? А кто возбмётся судить чем руководствовались те кто принимал решение? Если бы Вас поставить пред дилеммой — выделить бабки на обустройсво и обучение сирот — а их после войны — о ё ёй!!!! А мы помни — и Суворовские и Нахимовские училища и детдома… — или на уход за инвалидами? Тогда ведь с баблом тоже было — не разбежишься…. Я бы лично выделил детям… И думая что большинство солдат — инвалидов — моё решение бы ободрили…
Киевлянке…. таких как вы ещё помню по комитету солдатских матерей…Детей на смерть… вчерашних школьников… Ну не сука? не детей — а солдат! принявших присягу! Так долг солдат и есть — идти на смерть по приказу! Молодость — не оправдание… Вон Долгоруков — Крымский в 14 лет первым взашёл на прекопский вал со шпагой в руке и под огнём и вся семья — этим гордилась! а не усиралась — мальчика могли убить…. вона в пятницу женился аглицкий принц — так он ёпть — военный вертолётчик и воевал в Афгане! Король Иорданнии Абдалла — начинал командиром взвода спецназа… трижды сидел на губе… два раза разжалован… участник всех боёв и операций… И ничего — его отец король Хусейн не выл и не бегал с криками.. куда моего мальчика послали…
Тут кщё есть вот какая заковыка….
А где ёпть родственники этих инвалидов??? Ихния матеря, отцы, дядья и прочия??? ОНе то что не узнавали где их кровинушки? не писали запросов и пр?? Не ухаживали за ними и т.д??? Если такие есть — то вот где истииные гады …
И ещё…может оно и как… в чужую шкуру не влезешь НО! я бы будучи таким самоваром — уговорил бы врача или сестричку прекратить мои мучения… сам бы уговорил…
Да и на месте товарища фронтового видя такое ранение — наверное дострелил бы…
У меня например в 30 лет после 5 лет прошедших от тяжёлой контузии отнялисб ноги — ну просто нах.. И мало того боль такая по спине — трендец…выл, грыз подушку… Сделали томогрфию — надо оперировать позвоночник — причём в трёх местах — то есть операций три… в каждой шансов 50 на 50… А так бревно бревном…. Жинка приходила с работы становилась на карачки я на неё перекатывался брал руками за шею и она меня (весила 54 кг) боевого офицера спецназа, бывшего мастера спорта в боевом весе 118 кг тащила на себе в туалет…устраивала на унитаз пародоньте посрать и поссать… Так ещё и лекарства , жрать и пр….. Через месяц я уже лежал с такмим чертями в душе…. её нет поздно а у меня уже мысли такие что караул… Ясно — нах я ей нужен молодая красивая здоровая…. Думаю — а что как бросит?… Ночью самое то…. Ей на работу утром… а мне самый вой…. боли… Себя жалко до дури… Врачи говорят сердце всё здоровое — пролежу ещё легко лет 30…. Вот такие пироги…. Так вот как то я вечерком сам скатился … на руках в кладовочку дополз…а уменя тама была нычка … под 7, 62… мац мац…. а его нема! а обратно уже хер…не доползти так в кладовке и пролежал пока она не пришла с работы и давай выть и плакать — хорошшо говорит что я убрала… знала что рано или поздно такая мысль придёт…
вот я и думаю… мне такая мысль пришла… и поверьте врядли бы я струсил.. А вот им не приходила?? не болело ничего? лишними себя не чувствовали?? Согрешить боялись? Смерти? Это поле фронта то ?
Острожский остроумно предложил один из вариантов помощи инвалидам — уговорить их застрелиться, что ж как вариант принимается, какие еще предложения? у меня совсем простое-обеспечить их бесплатным медицинским обслуживанием, автотранспортом и достойной пенсией
Вы мои слова не перевирайте….. я никого угововаривать не призывал…..Я говорил что в их положении готов был застрелиться и не понимаю смысла цепляться за такую жизнь….
А во т на счёт обеспечить… Сейчас тот же вопрос…. Мне кажется гораздо важнее обеспечить развитие молодёжи и детей… ОГбеспечить за чей счёт?? мизерного отавшегося трудового ресурса? кредитов МВФ?? За счёт кого и чего?? во все времена спасают и обеспечивают прежде всего детей! Даже звери, волки и те…. Сами дохнут а волчат спасают! А у нас? зайдите в Дом ребёнка в Киеве.. гляньте…. Про глубинку и говорить не хочу — не обеспечим и не поднимем детей и молодёжь — КТО интересно мне знать будет пахать на обеспечение инвалидов?
Мужики правильные,с наступающим Вас нашим праздником-днем Великой Победы!Победы над злом всего человечества,которому наши деды и отцы свернули шею.Я пишу только для Вас,настоящих мужиков и действительных патриотов,а не всей этой шушеры,срани и прочих гнид ,соревнующихся здесь в умении облить грязью и дискредитировать в глазах молодежи победителей фашизма и нас,их потомков.Я прошу вас раскрыть глаза и посмотреть что хотят и какую цель преследуют своими комментариями Ваши оппоненты под никами Роботяга,1717,Родичи Домахи и прочая шваль. Обращаю внимание на следующее.Невзирая на разные имена и попытки изложения в разных стилях и на разных языках- это в основном одни и те же лица ,штатные и нештатные пропагандисты с этого Интернет-издания,фамилии которых иногда мелькают тут в разделе “Сигналы”.Зачем Вы с ними вступаете в дискуссии?Вы думаете,что Ваши объективные аргументы что-то изменят в их мировосприятии или Вы раскроете им глаза на то,что они раньше не видели?Не будьте наивными и вспомните дедушку Крылова:ОСЕЛ ОСТАНЕТСЯ ОСЛОМ,ХОТЯ ОСЫПЬ ЕГО ЗВЕЗДАМИ.Не тратьте силы,время и себя на эту срань,их не изменишь и не исправишь.А вот выстрелить им в опровержение емко,одноразово и по делу-это верно,чтобы у читающих эти сайты не складывалось мнение,что Украина поголовно состоит из бандерлогов,любителей Бандеры и почитателей Шухевича.С ДНЕМ ПОБЕДЫ!!!
одни занимаются отхожим промыслом и едят хлеб с маслом, другие бутерброды с икрой -одни только дети, эти цветы улиц-голодают
так давайте поможем ДЕТЯМ
Владя с Никешей дали 8 рублей))))))))))))))))))))))))))))))))))))
больницы Катька пчеловодка уже строила )))))))))))))))))))))))))
Ну если “Киевлянин” — это просто конченая мразь, “давивший гусеницами” приспешник людоедской «великой» Фараоно-египетской эпохи, самозванно прикрывающийся нашей Победой,то Остроржанина остается только пожалеть. Похоже контузия отразилась не только на его физическом, но и на психическом и моральном состоянии.Иначе бы такую циничную фуйню не нес бы. Последнего жалко по человечески.
Деду. Начал с националистов, помаранчевых, закончил отсутствием отсутствием логики и неспособностью глобально мыслить. Ты, видать, чуток подзапутался в посылках и умозаключениях и в причинно-следственных связях. Автор приводит воспоминания очевидцев и современников определенных событий, форумчеги дают те или иные морально-этическиу оценки этой ситуации и того времени. Все. С тебя же прет дрьмо. Ты хочешь сказать, что автор пишет неправду — аргументируй, докажи обратное, сошлись на источники. Тебе не нравится позиция комментаторов, осуждающих бесчеловечность совка — мотивируй необходимость государственного террора против собственных граждан. Ты откуда знаешь, кто чего желает ветеранам, стоерпосовый? Чебе штырит вид красной портянки — дрочи на нее, твое личное дело. А если люди не понимают, почему на государственных учреждениях пока живого государства должен висеть флаг государства, которой погибло, рассыпалось, подчистую проиграло войну с историей и со здравым смыслом — это их право, и это отнюдь их не делает в моральном плане хуже тебя и не дает тебе права извергать из своего хлебальника, то, что составляет твою внутреннюю сущность. Твой же стиль искуссии — стиль писак из “Версий”, которые, не имея аргументов, дуют щеки и говорят о Божъем промысле, о великом предначертании, о глобальном мышлении и прочей кацапистской словесной белиберде, камлают и скачут с бубеном, как шаманы.
Васек, а в том и дело, что одним пот, кровь да могила сырая, то и хорошо еще если с воинской честью похоронен, либо дружки где в укромном месте землицей прикрыли. А если “лежат они все 200, глазницами в рассвет, а им всем вместе 4000 лет”, а кто — то от их имени машет флагом? Что, все сделано для ветеранов? Да нет, никто проблем их не решает, мало их осталось, но вместо реальной помощи и возврата той цены, которую они заплатили снова пиарятся негодяи и мракобесы. Знамя Победы нашего народа берут в свои грязные руки, те кто повинен во всех страшных грехах…
В Испании, Франции да и в других странах после войны начали с примирения своих граждан, воевавших по разные стороны. И 9 мая в первые годы после войны в СССР Днем победы не называли и не праздновали, впрочем как и октябрьская революция поначалу была октябрьским переворотом несклоько лет. Как мы можем давать оценку убеждениям и действиям людей, которые не смогли разобраться кто из них прав 66 лет назад.Все без исключения пострадавшие в войне были людьми и их нужно помнить.
Вы можете поливать грязью все и вся на форуме или можете придти 9 мая к Вечному огню, или махать красным флагом перед ветеранами младшим из которых не менее 82 лет, или достать из своего кармана 100 гривен и поздравить знакомого ветерана с этой датой, а тот наверное знет точно,что ему делать-праздновать, поминать или просто купить еды.Мы приходим 8 мая в 21час к Вечному огню и каждый зажигает свечу памяти. Моим погибшим и умершим дедам ,я думаю ,важнее было бы память о них, а для моих детей ,я считаю, нужно знать каким образом война проходит по жизни — на празднике они этого не поймут.
Знает Сталин-отец,
Знает Родина-мать,
Что советский боец
Не привык отступать.
Жуков и ему подобные “полководцы” нарушили главную заповедь полководца Суворова, что воевать нужно не числом, а умением. “Письма Виктора Астафьева о войне, Сталине и Жукове” — www.novayagazeta.ru/data/2009/046/00….
И что хотел сказать автор этой статьей? Что “красную тряпку”, как он называет знамя Победы нужно спрятать, потому что инвалидов не обеспечили? Так давайте тогда и желто-синюю тряпку спрячем, поскольку эта тряпка еще больше горя им принесла. Или что 9 мая нужно устроить траур? Почему-то ни одна страна в день своей Победы траур не устраивает. А мы — должны. Именно поэтому мы — убогая и конченная страна, что даже свою Победу — то немногое, чем мы еще можем гордится, сами же и пытаемся обосрать, под указку западных гандонов. Ну что ж, можете устраивать траур. А я в этот день подыму тост за своих дедов-коммунистов, которые защитили меня и говнюков, пытающихся сегодня обосрать этот праздник и ту великую страну.
Украина — победитель в ВОВ? Это что еще за исторические новости? Кто от имени Украины принимал капитуляцию фашистов?
“Потомку фронтовика”
” Или что 9 мая нужно устроить траур? Почему-то ни одна страна в день своей Победы траур не устраивает.”
Так потому, даун, и не устраивает, что ни одна страна столько не потеряла, сколько наша.
И “обосрать этот праздник” пытаешься именно ты, гнида, приплетая сюда коммунистов, вопреки деятельности которых и победил наш многострадальный народ.
Ото ж і кажу Вам шановна Домаха про Василя, спасибі кажи йому, бо має честь та волю!
Ото ж і кажу Вам шановна Домаха про Василя, спасибі кажи йому, бо має честь та волю!
Ваську. Не буду опускаться до вашего уровня оскорблений, соглашусь — в мастерстве оскорблений вам просто не будет равных. По поводу жертв. Во-первых, если рассматривать нас как часть СССР — соглашусь, больше всего жертв. Если же рассматривать как Украину — то даже, если учитывать бандеровцев, полицаев, “бойцов” “Галиччины”, “Роланда”, “Нахтигаля” и иже с ними, не думаю, что мы можем претендовать на звание самой пострадавшей страны. Во-вторых, разве я хоть где-то писал, что не следует поминать погибших в этот день? Для этого и создан третий тост. Для этого и пьют его стоя, не просто поминая, а отдавая дань уважения этим Людям. Для этого несут цветы к памятникам и могилам этих Людей. Так что не надо спекулировать памятью погибших — скажите сразу, вас бесит, что именно красный флаг гордо реял над Рейхстагом в 45-ом. Что именно нападение на СССР стало началом конца для Гитлера. Что именно коммунисты шли первыми на самые опасные задания. Говорю так, потому что три моих прадеда были коммунистами, которые сражались в таких условиях, что не дай Бог ни кому. И шли они туда добровольно, потому что к этому их обязывало звание коммуниста. А что бы вы прекратили скрипеть зубками, скажите — дети ваших лидеров в армии служили? Или ваш патриотизм на словах? А вот статья о том, что делали в войну дети высших партийных чинов: http://zhurnal.lib.ru/i/iwakin_a_g/dety.shtml
“Потомок фронтовика» я тебя не оскорбляю, я констатирую факт.
Ты лучше не думай, ибо как писал твой единомышленник дед — “это ж страшный диагноз, когда придурок пытается анализировать глобальную проблему на основании своих предположений” .
Украина наряду с Россией и Беларусью вынесли основное бремя Второй мировой войны. Признание этого вклада Объединенными Нациями помогло Украине стать членом ООН.
По абсолютному и относительному количеству потерь в этой войне Украина находится на втором месте: 8 млн. человек, 19,1% всего предвоенного населения. Она уступает по абсолютному количеству потерь России, а по относительному — Польше (19,6%). Третье место по абсолютному количеству потерь занимает Германия (6,5 млн. человек, 9,1%), четвертое — первая ее жертва Польша . В первой десятке стран по принципу уменьшения нанесенных войной совокупных потерь военнослужащих и гражданского населения идут Беларусь, Япония, Югославия, Франция, Италия и Румыния.
Поэтому, писать «что мы не можем претендовать на звание самой пострадавшей страны» может только даун и подонок.
Это первое. Второе. Меня не красный флаг над Рейхстагом бесит, а спекуляция памятью погибших теми, кто к Победе не имел ни малейшего отношения, а предал и разворовал все то, за что погибли, в том числе, и мои деды.
У вас какой-то общий родовой признак — беспробудная тупость.
Речь шла о том, что заявлять,
«что мы не можем претендовать на звание самой пострадавшей страны» с учетом понесенных Украиною потерь, может только циничный подонок, родства не помнящий.
не надо ничего смотреть, не надо ничего читать, т к все изложенное правда.
Стас. Спасибо. Спасибо за то, что только теперь, в 38-м, я понимаю, почему мой отец всю жизнь отказывался от инвалидности, хотя перенес к 26-ти годам четыре операции на легких и сердце… Его отец вернулся домой без ноги. И инвалидность он тоже отрицал до конца