Было что-то глубоко-людоедское в той «великой эпохе». Фараоно-египетское, не щадящее миллионы жизней ради то ли идеи, то ли топлива для танков. Мировая революция, третий рейх, битвы империй – какой все это бред по сравнению с загубленной жизнью 20-летнего мальчишки, которого Родина использовала как пушечное мясо, а потом утилизировала, как ненужный хлам. Так праздновать или поминать? В древности по таким поводам устраивались тризны. Наверное, это более верное название. Поминать своих, поминать чужих. Главное, чтобы не отдавало футболом. В последнее время День победы становится все больше похож именно на футбольный триумф. Только уж нет давно ни команд, ни болельщиков, и мировые стадионы изменили свою конфигурацию, а правила исчезли вовсе. И почему-то совсем не хочется думать о новых матчах. И уж тем более, слушать нынешних косорылых «патриотов», вытаскивающих красную тряпку чтобы отвлечь внимание от собственных воровитых рук.
Мы настолько далеки от войны, что уже даже и не знаем, не распознаем тех печатей, которые она накладывает на воюющие страны. Возможно, чтобы увидеть слабые отголоски войны, ее призрачные печати – вам стоит съездить в Грузию или в Афганистан. И там, наблюдая людей, вы вдруг заметите не только большое количество беременных женщин, но и непривычное множество людей, у которых чего-то не хватает: руки, ноги или рук и ног.
С наших улиц уже давно исчезли инвалиды Великой Отечественной, уже почти везде сняты таблички «Инвалидам ВОВ – вне очереди». А если где-то еще и висят – то лишь как нечто уже непонятное и неактуальное. Инвалидов той войны уже давно нет. И трудно сейчас представить, что в 1945-46 годах вокруг Бессарабского рынка собиралось человек 400 «человеческих обрубков» на самодельных тележках. Тех инвалидов уже давно нет. Мы их убили.
Еще с древнейших времен окончание любой войны означало то, что города победивших и побежденных наполнятся безногими и безрукими, слепыми и увечными. Некоторые древние деспоты даже специально калечили пленных, чтобы таким способом усилить впечатление от своей победы. Действительно, калека – это живой памятник, который на протяжении всей своей жизни будет живым свидетельством о той, выигранной кет-то войне.
Инвалидов войны не любит никто, ни побежденные, ни победители. Для первых, они – напоминание о поражении, для вторых – свидетельство не очень-то легкой победы, живой пример полководческих ошибок, живой укор. Кроме того – инвалид, это всегда лишний рот, а самое неприятное – как правило человек уже ничего не боящийся.
Эту историю мне рассказал Юрий Андреевич Багров, старый сыщик, проживший всю жизнь в Киеве.
«Мне было семь лет, когда мы приехали из эвакуации в Киев. Мы жили в доме возле Бессарабки, там же недалеко была моя школа. Вокруг Бессарабки вплоть до «второй Бессарабки», там где сейчас стоит Дворец спорта, вдоль дороги стояли «рундуки» — такие прилавки, на которых торговали колхозники. Возле этих «рундуков» любили собираться инвалиды, в основном безногие, на тележках. Они играли в карты, в «очко», в «буру», в «секу». Играли и в «наперстки». Они не воровали, но «раздеть» в карты или в наперстки какого-нибудь крестьянина считалось доблестью. Когда холодало, инвалиды ночевали в вырытых ими землянках на Собачье тропе ( возле улицы Леси Украинки). Если же кто-то не хотел или не мог туда идти ночевать, то он спал под рундуком.
И вот однажды, когда я шел из школы – потерял сознание и упал от голода. Мама тогда потеряла или у нее украли продовольственные карточки и мы голодали. Когда я очнулся, то увидел перед собой руку с куском хлеба и услышал: «Ешь пацан, ешь». Так я познакомился с инвалидом — -дядей Гришей, так я его называл. «Дяде» было лет 19-20, у него не было обеих ног. Когда «дядя Гриша» накормил меня хлебом он сказал: «Пацан, ты когда из школы идешь – заходи сюда, хорошо». И я стал заходить к «дяде Грише» каждый день. Садился рядом с ним на камень ( он обязательно на тего что-нибудь подстилал и говорил «чтобы простатита» не было) и наблюдал, как он играет в карты. Однажды, когда я пришел к нему после школы, «дядя Гриша» не отрываясь от игры сказал: «Держи, пацан» и протянул мне руку в которой было что-то зажато. Я до сих пор помню эту чуть подтаявшую влажную ириску, которую он где-то для меня добыл. Это была первая в моей жизни конфета.
Так я несколько месяцев подряд приходил после школы к «дяде Грише». И узнал, что ноги он потерял в Корсунь-Шевченковском котле. В 43 ему исполнилось 17 лет, его призвали и с тысячами других мальчишек, даже не выдав оружие бросили в эту мясорубку. Сказали: «Оружие добудете в бою!» Им даже форму не выдали – не хотели тратить ее на пушечное мясо. А потом, после госпиталя и демобилизации домой в село он не вернулся. Знал, что лишний рот в крестьянской семье – это страшная обуза. Живет только тот, кто может работать. И вот таких инвалидов на Бессарабке каждый день собиралось человек 400. Играли, пили, иногда дрались между собой. Он не боялись никого, потому что уже давно все потеряли, эти 20-летние мальчишки. Уважали только местного участкового, который сам был раненый фронтовик, и как говорили инвалиды – был нашего разлива. Терпеть не могли во множестве появившихся щеголеватых «фронтовиков» с одним-двумя орденами на груди. Называли их «мичуринцами». Я спросил – почему «мичуринцы»? «Они, когда мы воевали в Ташкенте отсиживались, груши мичуринские кушали» — ответил «дядя Гриша».
Был месяц май, год после победы. Было голодно, но интересно – у меня появился старший друг. Был месяц май. Однажды, я как всегда пришел на Бессарабку и еще не доходя услышал странную тревожную тишину. Было странно, тревожно тихо, даже продавцы говорили полушепотом. Я сначала не понял в чем дело и только потом заметил – на Бессарабке не было ни одного инвалида! Потом, шепотом мне сказали, что ночью органы провели облаву, собрали всех киевских инвалидов и эшелонами отправили их на Соловки. Без вины, без суда и следствия. Чтобы они своим видом не «смущали» граждан. Мне кажется, что инвалиды прежде всего вызывали злость у тех, кто действительно пересидел войну в штабах. Ходили слухи, что акцию эту организовал лично Жуков. Инвалидов вывезли не только из Киева, их вывезли из всех крупных городов СССР. «Зачистили» страну. Рассказывали, что инвалиды пытались сопротивляться, бросались на рельсы. Но их поднимали и везли. «Вывезли» даже «самоваров» — людей без рук и без ног. На Соловках их иногда выносили подышать свежим воздухом и подвешивали на веревках на деревьях. Иногда забывали и они замерзали. Это были в основном 20-летние ребята.»
Со всего Киева в тот раз вывезли несколько тысяч инвалидов. Бездомных инвалидов, тех, кто жил в семьях – не трогали. «Зачистка инвалидов» повторялась в конце 40-х годов. Но тогда инвалидов уже отправляли в интернаты, которые впрочем тоже напоминали тюрьмы. С тех пор на парадах ветеранов уже не было инвалидов. Их просто убрали, как неприятное воспоминание. И Родина уже больше никогда не вспомнила своих лучших сыновей. В небытие ушли даже их имена. Это уже много позже оставшиеся в живых инвалиды стали получать льготы, пайки и прочие блага. А те – одинокие безногие и безрукие мальчишки были просто заживо похоронены на Соловках. Было что-то глубоко-людоедское в той «великой эпохе». Впрочем, инвалиды и сейчас живут не сладко. Самое большое, что мы смогли для них сделать – это установить звуковые сигналы у входа в метро.
Но вернемся к инвалидам той войны.
Немецкая исследовательница Беате Физелер назвала свою работу вполне определенно:
“Нищие победители”: инвалиды Великой Отечественной войны в Советском Союзе
Горечь победы
1945 год принес Советскому Союзу величайший триумф окончательной победы над немецкими захватчиками, хотя и ценой, пожалуй, самой страшной трагедии в его истории. Война не только унесла около 27 миллионов человеческих жизней, но и оставила несчетное количество вдов, сирот и инвалидов. В сталинское время все, что могло бы бросить тень на военные заслуги Советского Союза, замалчивалось или отрицалось. Несмотря на то что эти, в сущности, трагические и между тем включенные в исторический большой нарратив Великой Отечественной войны события заняли видное место в национальной памяти, сохранялось официальное молчание о потерях и лишениях и, таким образом, об изувеченных жертвах войны. Этому сопутствовала героизированная политика истории, которую практически не занимал вопрос о социальных затратах войны и в особенности об инвалидах[1].
По мнению очевидцев[2], инвалиды принадлежали к числу самых нуждающихся среди «нищих победителей». Аркадий Шевченко, в частности, вспоминает: «Мужчины возвращались домой с фронта, кто без рук, кто без ног, разные ранения были обычным делом. Ветераны надевали свои орденские колодки, попрошайничая на уличных углах. Они появлялись на открытых рынках и старались сбыть свои медали и шинели, короче — все то, что им удалось сохранить с войны»[3]. До сих пор можно услышать рассказы о том, как в конце 1940-х — начале 1950-х из Москвы и других крупных городов инвалидов высылали в отдаленные регионы, чтобы огромная проблема обеспечения меньше бросалась в глаза[4].
Таким образом, даже после распада Советского Союза проблема инвалидов войны все еще связана, с одной стороны, с многочисленными табу и, с другой стороны, с различными впечатлениями и предположениями. Будучи нежелательным предметом исследования, тема инвалидов войны изучалась несистематически, не говоря уже о широком осмыслении проблемы в целом. Даже когда в ходе «архивной революции» появилась возможность восполнить белые пятна, эта проблематика оказалась лишь вскользь затронутой все разрастающимся потоком публикаций о Второй мировой войне[5]. Как следствие, история инвалидов — жертв Великой Отечественной войны не только не стала темой научных исследований, но и не нашла отражения в сознании многих современников, переживших войну.
Масштабы проблемы
Ни в одной из и без того редких речей Сталина военной и послевоенной поры не упоминается огромная армия инвалидов. Само по себе существование бесчисленных искалеченных ветеранов было упреком и, возможно, даже угрозой режиму и его вождю, который считал славную во всех отношениях победу исключительно собственной заслугой. Инвалиды войны с трудом вписывались в лучезарную картину военного триумфа, поскольку наряду с миллионами погибших они слишком очевидно «олицетворяли» ту ужасную цену, которую советскому народу пришлось заплатить за победу.
Согласно одной из новейших публикаций Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации, во время войны было демобилизовано около 3,8 миллиона солдат с ранениями и по состоянию здоровья, из них 2 576 000 покинули армию как непригодные к службе инвалиды[6]. Остается неизвестным, сколько из них было вылечено или умерло от ранений. Последующие подсчеты проводились уже не военными учреждениями, а народными комиссариатами (с марта 1946 года -министерствами) социального обеспечения, которые ограничивались республиканским уровнем. Переписью офицеров ведали военные комиссариаты. Официальные данные этих учреждений никогда не были опубликованы, в нашем распоряжении нет даже приблизительных цифр[7]. Поэтому масштабы проблемы инвалидов войны остаются до сих пор неопределенными.
Существуют, правда, данные, согласно которым весной 1945 года на территории всего Советского Союза насчитывалось около 2 миллионов инвалидов войны[8]. Поскольку после войны к ним добавились лица из демобилизованных, репатриированных и партизан, то количество инвалидов должно было бы существенно превышать эти показатели. По самым минимальным предположительным подсчетам, оно должно было бы составлять 2,7 миллиона. Таким образом, число советских инвалидов могло равняться 8% общего состава армии (34 миллиона солдат) — довольно низкий показатель, если учитывать невероятную жестокость развязанной немцами войны на уничтожение, а также беспощадное обращение с человеческими жизнями в Красной армии[9]. Эта пропорция не отражает реального числа ранений и заболеваний и должна трактоваться исключительно как результат сознательно жесткой практики признания инвалидности[10].
Инвалидность — гибкая категория
Правовая и идеологическая семантика категории инвалидности, сложившаяся в 1930-е годы в ходе сталинской «революции сверху», кардинально изменила смысл понятия «инвалидность», замкнув его на производстве, а не на здоровье[11]. Высшей целью отныне провозглашалась мобилизация рабочих сил для строительства социализма. Соответственно инвалидность (а вместе с ней и право на государственную пенсию) давалась с этого момента не за обычные телесные увечья, а только при полной потере трудоспособности, причем на срок не больше одного года.
Заточенное под трудовую политику определение инвалидности нашло отражение во введенной в 1932 году трехступенчатой системе. Согласно новой классификации к первой группе инвалидов относились лица, полностью утратившие трудоспособность и нуждающиеся в постоянном уходе. На вторую группу инвалидности могли претендовать те, кто признавался нетрудоспособным, но не нуждался в постороннем уходе. Наконец, третья группа включала в себя лиц, частично потерявших трудоспособность, но вполне способных выполнять при облегченных условиях труда малоквалифицированную, низкооплачиваемую работу[12]. Если раньше в задачу врачей входило определение степени инвалидности или процента потери трудоспособности, то теперь они были обязаны устанавливать степень остаточной трудоспособности. Таким образом, действовавшая ранее связь между болезнью и трудоспособностью утратила свою силу[13]. Трудоустройство приобрело приоритетное значение среди всех мер социального обеспечения инвалидов и даже превратилось в их единственную цель[14].
В период Второй мировой войны новые, ориентированные на производство принципы применялись в массовом порядке к солдатам, демобилизованным из-за нарушений опорно-двигательного аппарата[15]. Определением степени инвалидности ведали Врачебно-трудовые экспертные комиссии (ВТЭК), подчинявшиеся Наркомсобесу[16]. Уже 9 августа 1941 года глава Наркомсобеса Анастасия Гришакова потребовала от ВТЭК особой строгости при обследовании инвалидов[17]. Запрещалось давать инвалидность тем лицам, кто еще мог работать по старой профессии, даже в случае потери одного глаза или конечностей. Лишь в тех случаях, когда нарушения функций были настолько сильными, что пострадавшие были способны выполнять только малоквалифицированную работу, с урезанной заработной платой и облегченными условиями труда, разрешалась выдача инвалидности третьей группы[18].
Поскольку врачебные комиссии поначалу неохотно следовали этим предписаниям, в июне 1942 года инструкции были ужесточены[19]. Народный комиссариат социального обеспечения предписывал привлекать к труду инвалидов второй группы (в принципе совершенно нетрудоспособных) в качестве тыловых и вспомогательных работников. Кроме того, с мая 1943 года были наполовину сокращены интервалы между осмотрами таким образом, что инвалиды первой группы должны были проходить контроль каждые шесть месяцев, а инвалиды второй и третьей групп — каждые три месяца[20]. При повторной проверке учитывалось не только улучшение состояния здоровья, но и индивидуальные способы компенсации и приспособления к увечьям. При этом участию в производственной деятельности приписывался оздоровительный эффект, а сама работа в советском сознании ассоциировалась с реабилитационным процессом и процедурами[21].
В результате массивного давления сверху в первые два года войны многочисленные инвалиды третьей группы лишились инвалидности и предусмотренных для них пенсий[22]. В данном случае, помимо потребности в рабочих руках, определенную роль сыграли затраты на резко возросшее число инвалидов. С осени 1943 года органы социального обеспечения активно занялись сокращением доли инвалидов второй группы. Систематические досрочные массовые медицинскиеобследования по всей стране привели к снижению квоты с 52,7% (1942) до 35,4% (1944) и в итоге до 21,1% в 1948 году[23]. Эта политика коснулась сотен тысяч инвалидов, многие из которых имели несколько ранений. Отныне они подлежали обязательному трудоустройству и усиленному государственному контролю, нацеленному на пресечение «спекулянтства», якобы распространенного среди вернувшихся с фронта инвалидов.
Грубая государственная политика трудовой мобилизации достигла своего апогея в формуле, согласно которой все полученные на войне увечья, в отличие от приобретенных на производстве, являются не чем иным, как локально ограниченными дисфункциями, которые легко компенсируются и не имеют особых негативных последствий для организма[24]. Против этого утверждения посыпались протесты, однако в распоряжении инвалидов не было официальных средств для обжалования заключений ВТЭКов. Не считая попыток запугивания или подкупа, оставался только единственный путь — традиционные челобитные. Жалобы инвалидов, особенно на перевод в третью группу, не предусматривавшую освобождение от трудовой повинности, доходили не только до местных, региональных и центральных органов соцобеспечения, военных органов или профсоюзов, но и до ЦК, Верховного Совета, Совета министров, газет и журналов или отдельных известных людей. По данным различных учреждений, число жалоб резко возросло после окончания войны. Разрозненность архивных документов не позволяет проследить количественную динамику жалоб[25]. Судя по документированным случаям, только единичные жалобы имели успех, при том что жесткие экспертные заключения ВТЭКов, как правило, полностью отвечали установкам политического руководства. Однако инвалиды ни в коем случае не признавали себя бестелесными «производственными единицами» и требовали соответствующую материальную компенсацию как жертвы войны, из-за которой они вынуждены страдать всю оставшуюся жизнь[26].
Другим из упоминавшихся оснований для частых жалоб были регулярные контрольные обследования. Хотя неизлечимые инвалиды подлежали с января 1944 года только одному обследованию ВТЭК в год[27], они воспринимали это условие как намеренное издевательство: «Каждый год они вызывали тебя, хотя они все прекрасно понимали — начиная от Сталина и до простого врача, — что за год ноги не вырастут. Самая настоящая подлость! Это подлинное преступление перед народом, инвалидами… там были вообще без рук и без ног. Без обеих рук, и все равно тебя вызывали»[28].
Государственные пенсии и материальное обеспечение
Пострадавшие на войне и признанные инвалидами имели право на государственные пенсии, которые, однако, особенно в первые два года войны из-за нехватки кадров и организационных проблем, подсчитывались неправильно и перечислялись нерегулярно. Пенсии по инвалидности были невысокими и крайне дифференцированными[29]. Размер пенсии зависел, во-первых, от величины получавшегося до мобилизации заработка, во-вторых, от военного звания и, в-третьих, от группы инвалидности. Рабочие имели преимущества перед крестьянами, офицеры перед солдатами, а тем, кто был призван со школьной скамьи или (в большинстве случаев) не мог доказать своих доходов, выплачивалось одинаковоенебольшое пособие[30]. Тем не менее выплата пенсий была единственной функционировавшей (по меньшей мере, с 1943 года) программой в арсенале государственной политики социального обеспечения инвалидов. Однако, в отличие от других аспектов этой политики, пенсии практически никак не использовались государством в пропагандистских целях. Считалось, что чрезмерное выпячивание государственного пенсионного обеспечения будет способствовать распространению «иждивенческого сознания» (Versorgungsmentalität)[31].
Пенсий, которые выплачивались инвалидам первой группы, то есть неспособным к труду и нуждающимся в постороннем уходе, не хватало ровным счетом ни на что. Дведругиегруппыполучалиещеменьше. Государство изначально сделало ставку на активную поддержку инвалидов их семьями и даже требовало ее от жен, используя «морально-педагогические» рассказы, публиковавшиеся в женских журналах[32]. Однако не все инвалиды могли рассчитывать на помощь родственников. Многие добровольно отказывались от нее, например, потому, что не хотели быть обузой для родных, другие же были брошены своими семьями на произвол судьбы. Сотни тысяч уроженцев оккупированных территорий, вернувшихся только в 1943-1944 годы в свои родные места, поначалу были полностью предоставлены самим себе. Поэтому многие из них оказались в тяжелейшем положении, которое усугублялось еще и тем обстоятельством, что выдача продовольственных карточек инвалидам осуществлялась нерегулярно и карточная система не всегда функционировала.
Чтобы хоть как-то облегчить нужду, в целом ряде городов инвалидам выдавались единовременные финансовые и материальные пособия. Поскольку это сильно ударило по местным бюджетам, то локальным властям пришлось обратиться к населению за помощью в сборе пожертвований, одежды и проведении благотворительных мероприятий[33]. Тем самым была возрождена своеобразная филантропическая деятельность, широко распространенная в свое время в царской России и частично разрешенная в 1920-е годы при НЭПе. Во времена хронического дефицита даже сталинский режим допускал временный возврат к «буржуазным» практикам. Частные лица и церковь инициировали разного рода сборы пожертвований, но еще чаще «добровольно-принудительная» инициатива исходила от местных партийных органов, комсомола или профсоюзов. Во многих городах эти организации и местные военкоматы старались обеспечить дополнительную поддержку инвалидов. Однако деревня, в которой проживало более 50% всех инвалидов, осталась практически ни с чем. В сельской местности облегчить нужду были призваны крестьянские кассы взаимопомощи. Но они, во-первых, учреждались не везде и, во-вторых, были уже безнадежно перегружены пособиями вдовам и сиротам.
Без дополнительной поддержки членов семьи или собственных доходов могла выжить только небольшая группа инвалидов, которая быстро освоила искусство заявлений и жалоб — не всегда легальную стратегию, обращение к которой тем не менее провоцировало само государство заведомой неразберихой в вопросах полномочий и справок. Некоторым инвалидам удалось получить денежную и материальную помощь от разных учреждений одновременно. Самым ловким оказался профессиональный вор и мошенник Веньямин Борухович Вайсман. После того как после побега из лагеря ему ампутировали в 1944 году обе обмороженные ноги и одну руку, он выдавал себя вплоть до своего ареста 30 мая 1946 года за инвалида войны и дважды Героя Советского Союза. Обвешанный многочисленными орденами и медалями, он получил от 32 министров или их заместителей, а также от ЦК КПСС свыше 50 000 рублей наличными и товаров на сумму 30 000 — 40 000 рублей. При этом даже чрезвычайно экономный министр финансов Арсений Зверев выдал Вайсману талоны на товары, общая стоимость которых превышала 20 000 рублей. Кроме того, он получил ордер на квартиру в Киеве, направление на регулярные лечебные процедуры и ножные протезы новейшей конструкции. Но Вайсман являлся исключением[34]. Только немногим удалось победить советскую систему при помощи ее же оружия и отрезать большой кусок от (для большинства весьма скудного) собесовского пирога.
Профессиональная реинтеграция
Для основной массы инвалидов оставался только один выход (не считая попрошайничества) — устройство на работу. На это была направлена и государственная политика. Хотя в ноябрьском постановлении правительства 1941 года подтверждалось право инвалидов войны на трудоустройство на предприятия, в учреждения и кооперативы, уже спустя некоторое время это право превратилось не только в обязанность, но и в принудительную меру. Партия и правительство ожидали от инвалидов, что они будут трудиться в тылу так же, как и на фронте, где, собственно, было их место.
Однако почти повсеместно инвалиды, вернувшиеся на производство, были предоставлены самим себе. По закону предусматривалась многоступенчатая система помощи и реинтеграции, включая необходимую переквалификацию. Но на деле «реинтеграция» инвалидов становилась непосредственным результатом того безвыходного положения, в котором они оказались. Они были попросту вынуждены соглашаться на любую работу, которая им предлагалась. Ни немногочисленные и плохо оснащенные учебные заведения собесов, ни предприятия, находившиеся под прессом выполнения плана, не были в состоянии или вовсе не стремились обеспечить переквалификацию инвалидов. В конечном счете больше половины инвалидов остались поначалу вообще без переподготовки, и предположительно 15% прошли (сомнительную) переквалификацию[35].
В результате большинство инвалидов должно было довольствоваться подсобной работой[36], оплата которой достигала всего лишь трети обычного заработка. К тому же работа сторожем и вахтером не предусматривала доплат за перевыполнение нормы. Кроме того, низкое положение в трудовой иерархии означало ограниченный доступ к имевшимся на предприятиях ресурсам социального обеспечения. Особенно отчетливо это было заметно при распределении жилой площади, которая в годы войны приобрела особую ценность. Хотя согласно постановлению правительства инвалиды войны должны были в первую очередь обеспечиваться жильем, предприятия заботились прежде всего о здоровых, квалифицированных рабочих руках, в которых они нуждались. Для инвалидов оставались бараки со вшами, без воды и электричества, без отопления и даже нередко без кроватей[37].
Тем временем пресса и радио восхваляли почти полную реинтеграцию инвалидов третьей группы и прославляли их как героев труда. Наркомат социального обеспечения распространял истории об успехах инвалидов войны, которые, будучи передовиками производства, добились высоких достижений[38]. Безусловно, такие случаи были, но они обрастали слухами, которых, в конечном счете, оказывалось гораздо больше, нежели реальных историй. Источники говорят как раз об обратном — например, о том, что наибольшая часть инвалидов-ветеранов, как правило с тяжелыми увечьями, принадлежала одновременно и к «поколению победителей», и к «проигравшим». Платой за «службу родине» для многих стали социальная деградация, жизнь в нищете и отсутствие крова над головой.
По окончании войны, когда миллионы демобилизованных устремились на рынок труда, повсеместно резко увеличились увольнения инвалидов, вынужденно принятых на работу во время войны. Даже в кооперативах инвалидов, с одной стороны, окруженных вниманием пропаганды, а с другой, стремившихся к выполнению плана, было занято практически такое же количество инвалидов, как и в среднем на всех советских предприятиях[39]. Некоторые директора колхозов, пытаясь избавиться от малопродуктивных инвалидов, доносили на них как на «тунеядцев» в органы и приговаривали их тем самым к депортации[40]. Генеральный прокурор СССР был даже вынужден отметить в конце 1940-х годов растущую дискриминацию инвалидов войны. На эту тенденцию он указывал, в частности, в своем докладе Верховному Совету. Однако никаких реальных изменений политики за этим не последовало[41].
Стратегии выживания и формы протеста
Если верить свидетельствам современников и художественным произведениям, распространение алкоголизма среди инвалидов войны было, как правило, следствием разочарования, поскольку, несмотря на свой молодой возраст, они ощущали себя «лишними» людьми. Другая часть инвалидов изобретала способы активного выживания, которые были в ходу и в других европейских обществах, прошедших через войну. По меньшей мере вплоть до денежной реформы в декабре 1947 года неотъемлемой частью картины повседневной жизни советских городов, формировавшей общественное восприятие, были инвалиды, просящие милостыню на вокзалах, рынках, перед (кино)театрами и в других общественных местах или агрессивно попрошайничающие и пытающиеся при помощи разных мелких нелегальных махинаций свести концы с концами[42]. Как показали Джули Хесслер и Джеффри Джоунс, мелкие скупщики испекулянты могли в первые послевоенные годы заниматься своим бизнесом, не опасаясь преследований милиции[43]. Теневая экономика допускалась потому, что она выполняла важную роль в снабжении населения. Фронтовики-инвалиды обладали к тому же определенной «свободой шутов». Однако сразу после отмены в конце 1947 года карточной системы государство усилило борьбу со спекуляцией и криминалом. В конце 1940-х годов органы милиции с возрастающей жесткостью преследовали тех, кто так или иначе обосновался в серых зонах советского общества. Среди арестованных оказывались также и калеки, которым отныне грозили принудительные работы в лагерях для инвалидов ГУЛАГа.
В отличие от других государств-участников войны, в Советском Союзе запрещалась организация ассоциаций ветеранов и инвалидов. Все спонтанно возникшие объединения такого рода были закрыты сразу же по окончании войны[44]. Роль информационных бирж и мест встречи ветеранов и инвалидов какое-то время играли небольшие кафе, пивные и рестораны, получившие в народе название «Голубой Дунай». Но и они были закрыты государственными органами в 1948 году[45]. Несмотря на многочисленные свидетельства о широком недовольстве среди инвалидов войны при Сталине, до коллективных протестов, насколько известно, дело тогда не дошло. Как правило, сцены возмущения разыгрывались в местных собесах, и недовольство направлялось против мелких представителей власти, или находились другие виновные. Примером тому может служить антисемитизм послевоенной поры, распространенный также и среди инвалидов. Он подпитывался дурными слухами о «шкурничестве» евреев на войне и подогревался тем обстоятельством, что многие врачи и руководители ВТЭКов были евреями и в глазах пациентов несли ответственность за массовую практику снижения степени инвалидности и незаслуженные издевательства с регулярными контрольными комиссиями. Все это происходило в то время, когда в ходе кампании против «космополитов» разжигались антиеврейские настроения и проводились многочисленные аресты. Накануне «дела врачей» руководство ВТЭК стало жертвой доносов[46]. Однако произошедшие события не оказали ровным счетом никакого воздействия на практику признания инвалидности.
Культ войны и забота об инвалидах
Даже в брежневский период большинство инвалидов войны не обеспечивалось должным образом, несмотря на сформировавшийся к тому моменту высокопарный культ войны. Конечно, после первых шагов, сделанных в хрущевский период, руководство страны продолжало расширять льготы участникам войны, список которых с 1965 года регулярно пополнялся каждые пять лет, как правило, к «круглым датам». Инвалидам войны предоставлялись более обширные льготы по сравнению с ветеранами — например, бесплатный проезд в общественном транспорте, один раз в год бесплатный проезд по железной дороге, а также разного рода налоговые льготы, внеочередное обеспечение жильем и телефонами, льготные тарифы платы за квартиру и коммунальные услуги, покупка вне очереди мебели, ковров, телевизоров, холодильников и так далее[47]. Сомнительно, правда, могли ли выпячиваемые пропагандой достижения действительно компенсировать ограничения профессиональной пригодности и сокращение заработка, которые коснулись инвалидов за двадцать лет, прошедшие после войны[48]. И все же государство, освобождаясь от догм сталинского периода, признало теперь их право на запоздалую компенсацию. Тем не менее даже в новых условиях многие инвалиды войны оставались «нищими победителями» и страдали от несоответствия между социально-политическими обещаниями и их исполнением. Прежде всего это касалось обеспечения функциональными, надежными протезами и инвалидными колясками.
Большая часть военного поколения пережила годы перестройки как время деградации системы социального обеспечения ветеранов и инвалидов и девальвации их почетного общественного статуса, который, как и культ войны, утратил свое былое значение. В глазах участников войны приобретение политической свободы не могло возместить эту двойную потерю. Несмотря на новые свободы и гласность, инвалиды войны не фигурировали ни в исторических дебатах, ни в обновленной историографии. На то были разные причины. С одной стороны, с точки зрения официального нарратива войны их следовало считать не жертвами, а скорее любимцами режима. С другой стороны, в (пост)советском обществе инвалидам всегда уделялось ограниченное внимание. В этих условиях вряд ли можно было бы ожидать, что тема инвалидов войны будет критически рассмотрена историографией. Поэтому история инвалидов осталась одним из белых пятен в книге истории войны, а при ближайшем рассмотрении — темным пятном прошлого[49].
Авторизованный перевод с немецкого Эллы Каплуновской
P.S.При переводе текста использовалась так же программа Dicter. Переводчик Dicter — знает более 40 языков и всегда поможет выполнить перевод в один клик в любом приложении Windows. Невероятное удобство использования делают программу незаменимой, как для профессиональных переводчиков, так и для практически любого пользователя.
Станислав Речинский, “ОРД”
В тему:
«ВСЁ РЕЖЕ ВСТРЕЧАЮ БЕЗРУКИХ…»
И я застал время, когда безногие инвалиды шумно катились по всей Москве на своих деревянных площадках с подшипниками вместо колёс. Их было много, они были частью моего детства, и кто-то из них жил в подвальных комнатах нашего Хорошевского тупика. Мы не боялись их совершенно, да и чего бояться весёлых подвыпивших дядечек, потерявших в войну ноги? За своими неотложными ребячьими делами я как-то не заметил их исчезновения.
Всё реже встречаю безруких,
Встречаю всё реже безногих,
и подвиги их, и муки,
и боль на военных дорогах —
уходит с ними от нас…
Прощайте, отцы и братья!
Незримое ваше пожатье
священно в последний час.
Всё далее мы от пожара,
всё далее мы от разрухи.
Девчонок — красивых, поджарых,
и в жёны, и просто в подруги
желанных — всё больше вокруг.
Всё далее мы от порубки,
всё далее мы от разора.
Зелёные — тянутся руки,
и вырубок прошлого скоро
старейший лесник не найдёт.
Красивы, плечисты ребята,
и круглая стрижка солдата
всё меньше их лицам идёт.
Девчонок, притиснутых к маю,
не вашими ли руками
зазорно они обнимают?
Не вашими ли ногами
по вашим ходят костям,
не собранным воедино,
растерянным до Берлина,
по нивам, полям и лесам?!
Прощайте… Безсмертие вам!
На свете всё меньше безруких.
Всё меньше на свете безногих.
Разлуки, разлуки, разлуки,
дороги, дороги, дороги…
Леонид Агеев, †1992
И только в 1994 году, когда меня удостоили на патриаршем теплоходе посетить Валаам, один из монахов на ходу показал двухэтажный корпус, где размещались инвалиды-«самовары» — люди, лишившиеся и рук, и ног. Их выносили после завтрака на воздух в огромных корзинах на четверых и, рассказал инок, они громко и безполезно звали сестёр по своим надобностям. А некоторые не могли даже говорить. Иных поодиночке развешивали на ветках дерева. Одна эта подробность приводит меня в ужас: я начинал было представлять себя в столь безпомощном положении, но мысли не хотели идти вперёд, — и я отступал в свою уютную жизнь. И лишь став взрослым, даже стареющим человеком, когда жалости наконец даётся вход в сердце, я возвращаюсь к этим сверхнесчастным людям.
«Самоваров» было порядка 800 человек. Те же, у кого остались целыми руки, добирались на своих самодельных колясках, часть которых была сделана из икон, за семь километров до причала, и, звеня медалями, клянчили деньги, папиросы, водку, пиво.
Для начала прочитал длиннейший и слащавейший рассказ Юрия Нагибина «Терпение» — о довоенном любовном треугольнике, о том, что героиня повествования Анна вышла замуж после войны за того, кто предал и повинен в увечье друга, а он, Павел, выжил и «самоваром» попал на Валаам, и долгие годы проезжал на тележке шесть тысяч восемьсот сорок метров до пристани в надежде неузнанным глянуть на любимую — должна же она посетить остров; об их романтической встрече в лесу и трагическом конце, когда Анна бросается в воду с теплохода и плывёт в сторону удаляющегося Валаама, где остался её любимый… Теперь я понимаю, чем отличается «беллетристика» от литературы, а раньше я проглотил бы захватывающий рассказ, высосанный из пальца, за истинное произведение.
На деле всё было не так красиво. Рассказывают, будто злодей Сталин, однажды проезжая по послевоенной Москве, выразил неудовольствие множеством инвалидов на улице. Понятливые подчинённые занялись «зачисткой» столицы, да и других городов, от бездомных инвалидов. В 1950 году по указу Верховного Совета Карело-Финской ССР на Валааме в монастырских зданиях разместили Дом инвалидов войны и труда.
В «Валаамской тетради» (2001) Евгений Кузнецов рассказывает подробности жизни на острове. К слову, эти богадельни возникли в Кирилло-Белозерском, Горицком, Александро-Свирском и других монастырях. Почему в глухомани? Ответ прост: уж слишком намозолили глаза советскому народу-победителю сотни тысяч инвалидов: безруких, безногих, неприкаянных, промышлявших нищенством на улицах и вокзалах. Как быть: вся грудь в орденах, а он милостыню рядом с булочной просит. Решение принято гениально простое: с глаз долой — из сердца вон!
НА ВАЛААМЕ
Разорван пополам XX век Отечественною войною. Я помню множество калек, о них-то и пишу с виною. Как Бог судить нас будет по делам?.. Санация страны решалась просто: недавно я узнал — на Валаам свозили их, на монастырский остров. Могучих храмов древняя краса вождей у нас не больно волновала, зато могли сгодиться корпуса для человеческого матерьяла. О Боже Правый! — их ещё везли, и песни о войне звучали в горле, — едва лишь отплывали от земли — они, как негры, в пароходе мёрли. Недавно боевые мужики — кому печаль поведают обрубки? И что сказать сумеют языки, когда ни ноги не в строю, ни руки? В Москве Булгаков или Пастернак неслись пока в метели театральной, здесь армии замёрзших бедолаг метель вещала про исход летальный. Да, Валаам — вторые Соловки. Они страданий столько повидали! — Здесь мигом вымирали старики, которым тридцать стукнуло едва ли. Одно забыли лишь предусмотреть на высоте заоблачной столичной: легко на Валааме помереть, а вот похоронить — проблематично. Здесь заземляться почва не велит, могилы здесь не выкопать руками, Ведь Валаам — огромный монолит, с души земной когда-то снятый камень… Их тихо собирали по ночам, везли за скит — кому какое горе? Валили в снег — какая тут печаль? А летом просто сбрасывали в море. Вот так на Валааме получал Герой, Европы всей освободитель, обетованный вечности причал и тихую небесную обитель… Замолк былой эпохи патефон. Сдана в архив былых вождей гордыня… Но Валаам — наш Северный Афон — опять молитвы за весь мир твердыня… (Протоиерей Андрей Логвинов, Кострома).
Е. Кузнецов пишет: «Обворовывали их все, кому не лень, и даже те, кому было лень. На вопрос: “Что привезти тебе из Питера?” — мы слышали: “Помидорку бы и колбаски, кусочек колбаски”. У Знаменской часовни на поляне была танцплощадка. Для безногих инвалидов! А рядом — пивной ларёк. А с каким упорством, с какой жаждой праздника они «поспешали» к туристическому причалу за семь вёрст от посёлка! Чтобы посмотреть на красивых, сытых, нарядных людей. Переброситься хотя бы фразой. Увидеть жизнь».
Ноги… Ноги… Мне приснились ноги!
Те, котрые мне подарила мать.
Будто я мальчишкой по дороге
Вышел в лес ожинку собирать…
Я иду — всё хорошо и просто…
Вот берёзка — щупленький подросток,
Вот он дуб — прокуренный шаман.
Мне ничто… А я свернул — и к лесу!
Я босой, и ноги пьют росу.
Мне казался мир таким чудесным,
Мне грустить казалось недосуг…
А проснулся — я опять мужчина,
Шитый-перешитый инвалид…
По морщинам тёплая ожина,
Спелая-преспелая, бежит.
Виктор Гончаров, †2001
Многие матери, веря сердцу, а не серой бумажке «пропал без вести» без устали разыскивали своих пропавших, но живых сыновей — мать не обманешь. И кое-кто находил. …Я тебя не ждала сегодня и старалась забыть, любя. Но пришёл бородатый водник и сказал, что знает тебя. Он такой же, как ты, лохматый, и такие же брюки клёш! Рассказал, что ты был под Кронштадтом. Жив… Но больше домой не придёшь… Он умолк. И мы слушали оба, как над крышей шумит метель. Мне тогда показалась гробом Колькина колыбель… Я его поняла с полслова, Гоша, милый!.. Молю… Приезжай… Я тебя и такого… И безногого… Я люблю! (Иосиф Уткин, †1944).
К середине 1980-х инвалиды поумирали. Рассказывают, что тела многих — а могилу на Валааме не вырыть — просто опускали в воду, и лишь некоторых хоронили, по словам Е. Кузнецова, «посреди леса под деревянными столбиками с облупившейся красной краской на пятиконечных звёздах. Редко у кого на могилке стоит пластмассовый стаканчик, лежит пара истлевших сигареток — на помин инвалидской души. Здесь покоятся, может быть, очень грешные, но очень несчастные души», которым благодарная Родина отплатила за их подвиг сполна. Можем ли мы с вами постичь ту меру безпредельного отчаяния, когда, простите за физиологизм, человеческие обрубки попадали на остров? Ничего, кроме отчаяния и мук до смерти, не могло вызвать их доживание здесь. А вся вина инвалидов Великой Отечественной войны заключена в том, что они после страшных ранений остались в живых. Откуда эти барские манеры? На инвалида смотришь свысока. А у него, военного минёра, до пазухи оторвана рука. А ты у тётки прятался в подвале, до глаз обросший чёрной бородой. Ты помнишь — партизаны хохотали, когда тебя оттуда вынимали? Ты не попал ни разу в трудный бой. Когда Антипыч, взрывом оглушённый, хрипел в снегу средь вырванных ольшин, ты получил сержантские погоны и въехал победителем в Берлин. Как видишь, ветераном стал случайно — по доброте великой партизан. И числишься ты вроде ветераном, но знаешь сам — что’ ты за «ветеран»! (Алексей Болдин, Ленинград, †1990).
Я заговорил об этом со своим сотрудником. Он сказал: «Инвалиды для победившей страны — отработанный материал. СССР лежал в развалинах, в голоде, приходил в себя после страшной войны. Правильно поступили с теми, от кого уже не было никакой пользы!» Я предложил собеседнику хотя бы на минуту представить себя в положении «самовара», но он лишь недоумённо пожал плечами. И припомнился случай, о котором говорил весь Питер: в конце 90-х из окна третьего этажа хирургического отделения Военно-Медицинской академии вывалился и разбился насмерть «самовар» — жертва чеченской войны. Собрал все силёнки, на культяшках прополз — и вниз! Тогда на окна отделения поставили решётки…
Над волнами гудок печальный,
Чайки сорванные — вразлёт,
Вверх по Ладоге от причала
Поднимается пароход.
А на палубе грязной — тесно,
Стон и вой сквозь густой туман —
Отправляют служивших честно
Ветеранов на Валаам.
Кто без рук, кто без ног — культяшки,
В танке сожженные глаза.
К гимнастерочкам и рубашкам
Прилепилась беды звезда.
А на ленточках чёрно-желтых —
Боль да горе, да злая смерть.
Не поможет святой Георгий
Им на родине умереть.
Жизнь твоя на земле — копейка,
Что и нищему не нужна.
Под гармошечку, в телогрейках
Пропивает войну страна.
Чтоб забыть о кровавой бойне,
О пропавших в глухих лесах,
Чтоб не думать в гульбе запойной
Про замученных в лагерях.
Завяжи же глаза потуже
Чёрно-желтой своей войной,
Чтоб не видеть, как ворон кружит
Над убитой твоей страной.
А.Деконская
Пояснение архимандрита Амвросия (Юрасова): В 1970 году я был на Валааме, всех этих людей видел, небритых, обросших, страшно было на них смотреть. Они здесь уже были никому не нужны, их готовили «на свалку», но пред Богом они дороги и ценны — многие защищали Родину. Если бы эти люди знали и благодарили Господа, помнили, что мы здесь временно живём, должны умереть и воскреснуть, что Господь нам приготовил новое небо и новую землю, что у них есть великое сокровище — их крест! Мы не знаем об этом. Может быть, они не раз обращались к Господу, ведь это Промысл Божий — жить в келиях, видеть кругом храмы.
Мы можем работать, ходить, слышать и видеть, но порой ропщем, отчаиваемся. Посмотрели бы на этих людей, тогда стали бы, наверное, мыслить по-другому. Всё познается в сравнении. Один добрый человек имел рассуждение, когда бесы уныния нападали на него, а у него не было одной ноги, он брал свои костыли и шёл на рынок. Это было после войны, и он видел там многих слепых, без рук, без ног. Посмотрит на них и говорит: «Ну, дорогой, у тебя и глаза, и уши, и нога есть, благодари Бога». И у него эта хандра проходила.
97 ответов
Vikt. Я о том и говорю, что ничего не изменилось и тогда ,и сейчас к учасникам войны относятся как к мусору. Я на примере тех же афганцев и доказала это(самый свежий пример 20-летней давности из моего непосредственного жизненного опыты). А все потому, что нами продолжают править комунисты -все эти президенты и премьеры и вообще практически вся верхушка. Я им предъеявлять ничего не собираюсь, ибо их грехи не искупить простым признанием вины и раскаянием. Они простые смертные и ответят в других жизнях за все сполна. Пусть сколько хотят ходят в церковь, но они должны знать одно: Христос никогда не говорил, что можно безнаказанно грешить, а потом пожалеть свою шкуру то бишь раскаяться и все ты прощен навеки, опять можешь грешить, потом опять прийди и раскайся и все ты навек прощен, опять можешь грешить… и т.д. Это церковники придумали, чтобы в церковь заманивать..А если хотите правду, то каждый обязательно на себе пройдет все то, что сделал другим людям, не в этой так в следующей жизни. Нашим политикам очень долго искупать прийдется…
Киевлянин 28.04.2011 9:51
Мл-я-я-я-я-яяя… Ка-к-кой приду-у-урок… Ка-к-кая клиника… У людей в жизни такая трагедия — война, ранение, увечье на всю жизнь смолоду до самой смерти, нищета, ненужность, ссылка, крах всего! А он про “оранжевых”… Люди! Ну, баран же! Скотина же тупая!!!
9 мая, непосредственно в день празднования Великой Победы, в столице состоится ряд таких мероприятий:
в 08:00 начнется ритуал Памяти с возложением цветов к памятнику героям-танкистам, стеле Победы, памятнику генералу армии Ватутину Н.Ф., могиле неизвестного солдата;
в 10:00 на Крещатике состоится Праздничное шествие, торжественный митинг, военно-исторический фестиваль Великая Победа. Май 45-го и массовое театрализованное концертное действо Ту славную весну не забыть вовек! с участием ветеранов войны, жертв нацистских преследований;
в 10:00 на проспекте Победы возле памятника “Освободителям Киева” состоится торжественный митинг, посвященный международному автопробегу по городам-героям в честь Победы в Великой Отечественной войне;
в 11:00 возле Национального музея истории Великой Отечественной войны, что на территории Печерского ландшафтного парка, состоится марш-парад духовых оркестров Салют Победы. На Певческом поле начнется концерт с участием творческих коллективов Украины;
в 14:00 возле Киевской городской государственной администрации состоится концерт Киевского академического муниципального духового оркестра.
Vikt. Я о том и говорю, что ничего не изменилось и тогда ,и сейчас к учасникам войны относятся как к мусору. Я на примере тех же афганцев и доказала это(самый свежий пример 20-летней давности из моего непосредственного жизненного опыты). А все потому, что нами продолжают править комунисты -все эти президенты и премьеры и вообще практически вся верхушка. Я им предъеявлять ничего не собираюсь, ибо их грехи не искупить простым признанием вины и раскаянием. Они простые смертные и ответят в других жизнях за все сполна. Пусть сколько хотят ходят в церковь, но они должны знать одно: Христос никогда не говорил, что можно безнаказанно грешить, а потом пожалеть свою шкуру то бишь раскаяться и все ты прощен навеки, опять можешь грешить, потом опять прийди и раскайся и все ты навек прощен, опять можешь грешить… и т.д. Это церковники придумали, чтобы в церковь заманивать..А если хотите правду, то каждый обязательно на себе пройдет все то, что сделал другим людям, не в этой так в следующей жизни. Нашим политикам очень долго искупать прийдется…
Vikt. Бог с тобой, какое оно мне руководство? Я о том и говорю, что ничего не изменилось и тогда ,и сейчас к учасникам войны относятся как к мусору. Я на примере тех же афганцев и доказала это(самый свежий пример 20-летней давности из моего непосредственного жизненного опыты). А все потому, что нами продолжают править комунисты -все эти президенты и премьеры и вообще практически вся верхушка. Я им предъеявлять ничего не собираюсь, ибо их грехи не искупить простым признанием вины и раскаянием. Они простые смертные и ответят в других жизнях за все сполна. Пусть сколько хотят ходят в церковь, но они должны знать одно: Христос никогда не говорил, что можно безнаказанно грешить, а потом пожалеть свою шкуру то бишь раскаяться и все ты прощен навеки, опять можешь грешить, потом опять прийди и раскайся и все ты навек прощен, опять можешь грешить… и т.д. Это церковники придумали, чтобы в церковь заманивать..А если хотите правду, то каждый обязательно на себе пройдет все то, что сделал другим людям, не в этой так в следующей жизни. Нашим политикам очень долго искупать прийдется…
Для быдлоты так ратующей за Сталина и ему подобных,хочу посоветовать просмотреть канал “Запретное видио” по ЯТВ по интернету,о самом большом концлагере всех времен “Ленинграде”,где в печах 1-го кирпичного завода было сожжено1млн600тыс ленинградцев.
Киевлянке не обращай внимание на этих придурков ,я их начитался в УНИАНЕ
Кто знает историю войны, тот скажет — КАЖДАЯ ОПЕРАЦИЯ СРАВНИМА С ПОТЕРЕЙ СОТЕН ТЫСЯЧ СОЛДАТ, А НА ТЕРРИТОРИИ УКРАИНЫ БЫЛО ТРИ ТАКИХ ОПЕРАТИВНЫХ ПЛАНА.ПОТЕРИ ЛЮДСКОЙ СИЛЫ В ТЕХ ОПЕРАЦИЯХ ПРИБЛИЖАЛИСЬ К МИЛЛИОНУ СОЛДАТ. ИСТОРИКИ КРАСНОПУЗЫЕ, А КАК ПОНИМАТЬ ТАКОЙ ФАКТ? ЧТО ПЛАНИРОВАЛОСЬ? ГДЕ ВОИНСКОЕ ИСКУССТВО. ОБОРОНА КИЕВА, БИТВА ЗА ХАРЬКОВ, БИТВА ЗА ДНЕПР.
Родич Домахи а ты знаешь как выиграть войну без потерь?
Страшно читать комментарии… Зачем столько злобы друг к другу? Неужели сложно понять друг друга? Зачем искать и видеть только зло?!! Опомнитесь!!! Да, статья не может оставить равнодушным никого, но не надо ненавидеть друг друга. Лучше постараться помочь тому, кто в этой помощи нуждается…
оставьте в покое инвалидов и перестаньте поливать грязью прошлое!Подумайте о том, что в Украине на грани бедности находится больше 100 тысяч семей, дети голодают.не посещают школ,на улицах полно безнадзорных подростков,процветает нищенско-инвалидный бизнес,проституция, с экранов телевизоров кровь льется рекой это все, чего вы добились за годы вашей хваленной независимости. Пасечник успешно закончив развал страны,облив грязью Тимошенко и получив в награду за предательство возможность продолжать пакостить стране, выполз из своего схрона. Вот над чем стоит задуматься!
Vikt, бездумное уничтожение генофонда у тебя хватает совести назвать просто потерями?
Не так давно ушел из жизни Николай Никулин – выдающийся петербургский ученый-искусствовед, фронтовик-орденоносец. Он был многократно ранен, воевал в 311-й стрелковой дивизии, прошел всю войну и закончил ее в Берлине сержантом, чудом оставшись в живых. Его мужественные «Воспоминания о войне» – одни из самых пронзительных, честных и безжалостных по правдоподобности мемуаров. Вот что, в частности, Николай Николаевич писал о наших потерях, основываясь на собственном опыте боев на Волхове и под станцией Погостье: «На войне особенно отчетливо проявилась подлость большевистского строя. Как в мирное время проводились аресты и казни самых работящих, честных, интеллигентных, активных и разумных людей, так и на фронте происходило то же самое, но в еще более открытой, омерзительной форме.
Приведу пример. Из высших сфер поступает приказ: взять высоту. Полк штурмует ее неделю за неделей, теряя по тысяче людей в день. Пополнения идут беспрерывно, в людях дефицита нет. Но среди них опухшие дистрофики из Ленинграда, которым только что врачи приписали постельный режим и усиленное питание на три недели. Среди них младенцы 1926 года рождения, то есть четырнадцатилетние, не подлежащие призыву в армию… ”Вперрред!!!”, и все. Наконец, какой-то солдат, или лейтенант, командир взвода, или капитан, командир роты (что реже), видя это вопиющее безобразие, восклицает: ”Нельзя же гробить людей! Там же, на высоте, бетонный дот! А у нас лишь 76-милимметровая пушчонка! Она его не пробьет!”… Сразу же подключается политрук, СМЕРШ и трибунал. Один из стукачей, которых полно в каждом подразделении, свидетельствует: ”Да, в присутствии солдат усомнился в нашей победе”. Тот час же заполняют уже готовый бланк, куда надо только вписать фамилию и готово: ”Расстрелять перед строем!” или “Отправить в штрафную роту!”, что то же самое. Так гибли самые честные, чувствовавшие свою ответственность перед обществом, люди. А остальные – “Вперрред, в атаку!” “Нет таких крепостей, которых не могли бы взять большевики!” А немцы врылись в землю, создав целый лабиринт траншей и укрытий. Поди их достань!
Шло глупое, бессмысленное убийство наших солдат. Надо думать, эта селекция русского народа – бомба замедленного действия: она взорвется через несколько поколений, в XXI или ХХII веке, когда отобранная и взлелеянная большевиками масса подонков породит новые поколения себе подобных».
Отец 1920 г.р.прошел всю войну и дошел до Кенигсберга. Немцы выбросили белый флаг над неприступной крепостью когда увидели шо совецкие генералы тупо засыпают трупами своих солдат ров вокруг крепости. Прям как в песне — нам нужна одна победа, мы за ЦЕНОЙ не постоим. Почему же в школах нас учили, шо побеждают не ЧИСЛОМ, а умением.Отцу повезло, он вернулся почти глухой и с осколком в ноге.В 1985, когда передвигаться стало совсем плохо, ему вырезали осколок и дали третью группу инвалидности ОТ ОБЩЕГО ЗАБОЛЕВАНИЯ. Не надо говорить какого мнения он был о власти и не надо говорить о детях истинных фронтовиков и о их отношении к красному флагу. Скажу о другом — в последние дни чиновники разных рангов и некоторые СМИ вместо ИНВАЛИД употребляют термин СЧИТАЮЩИЙСЯ ИНВАЛИДОМ. Идет подмена понятий, готовится общественное мнение. Завтра взмахом руки чечета вр примет нэвидкладный закон президента о внесении нужных изменений в положение о медицинских комиссиях и инвалидов “пересчитают”. Неужели клика януковича докэрувалась до ручки и собралась еще больше экономить на инвалидах. Полный кабздец.
Оборона Киева: безвозвратные потери; дивизий-44, бригад-6, УР-12; Всего потеряно личного состава-98%, 700544человека, среднесуточные потери — 8543 человека.
Статтею шокований. Я ліпшого не чекав, але це — жах. Велика перемога — вдалий приклад мегавдалої піар-компанії — пафосно, гучно, тільки позитив… Вдалося заткнути рот очевидцям, запудрити мізки тим, хто там не був. Перемога — факт, але ціна неймовірна. А платить непомірно або дуже багатий, або дуже дурний. Або те і інше. Непрофесіоналізм і профанацію покрили морем трупів… Рекомендую почитати “Восточный фронт” Паула Кареля, де він, очевидець війни збоку німців, описував жахіття радянської тактики і стратегії. Описував, як простому німцеві дах їхав вбивати сотні неозброєних дітей, котрих гнали комуняки на смерть… А тепер Сталіну вдячні “ветерани” пам’ятники ставлять? І садять нізащо тих, хто ніби-то взірвав погруддя антихриста? Пропоную ще поряд сатану в повний зріст поставити, хрестів перевернутих, пентаграм понамальовувати… Ще подобається ідея про те, що ветеран здатен дожити до сьогоднішніх днів. Я — військовий, і багато знайомих у віці до 55 лежать у могилці, куди їх загнав постійний стрес від здавалося б мирної служби. ЯК МОЖЕ ПРОЖИТИ 80 років людина, котра пережила ті всі жахи??? Це або тилові/штабні криси, або в кращому випадку ті, хто у першому ж бою був несерйозно поранений і відвалявся у госпіталях. Я за перемогу, за це свято, але без брехні і пафосу, а із службою Божою за упокій загиблих, приспущеними прапорами та хвилинами мовчання, а не брехнею жирних олігархів із зомбувальників і вакханаліями. Вічна шаана героям і вічне прокляття комуняцьким сатанюгам і тим псам, що зреклися роду, Бога і хають вічне і святе, зокрема істинних патріотів! Слава Україні! Героям слава!
Для ВСЕМ АНТИКОММУНИСТАМ, попытаюсь внятно ответить.
Для начала пару вопросов:
Почему Вы считаете, что немецкие исследователи в чем-то уступают историкам советского периода и советского же происхождения? Это просто лично Ваша предвзятость по отношению к нации проигравшей войну, или нечто большее, основанное на каких-то неведомых мне фактах? Просветите?
Почему Вы считаете, что историк занятый каким-либо конкретным периодом и аспектом изучения истории должен прислушаться к Вашему мнению и переключиться на исследование, например, газовых камер и зондеркоманд? Пусть лучше занимается тем периодом истории и тем именно аспектом, который выбран для исследования. А указанный Вами пласт пусть поднимут те, кому это больше нравится в качестве объекта исследования. Вы не против?
Теперь несколько фактов:
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СНК СССР ОТ 16.07.1940 N 1269 О ПЕНСИЯХ ВОЕННОСЛУЖАЩИМ РЯДОВОГО И МЛАДШЕГО НАЧАЛЬСТВУЮЩЕГО СОСТАВА СРОЧНОЙ СЛУЖБЫ И ИХ СЕМЬЯМ (Полный текст: http://bestpravo.ru/ussr/data04/tex16451.htm)
инвалидам I группы 100% среднемесячной зарплаты
инвалидам II группы 75% -“-
инвалидам III группы 50% -“-
Для справки, зарплата старшего сержанта составляла от 150 до 400 рублей. То, что мне удалось найти по ценам в тот период не включает в себя поствоенную инфляцию, поэтому привожу цены октября 1941 года.
Итак:
хлеб чёрный 80 коп,хлеб белый 2руб 75коп,рис 5руб 90коп,вермишель 4руб 30коп.,сахар-песок 4руб 45коп.,масло растительное 14руб 40коп.,сливочное масло 25руб 25коп.,говядина 11руб 85коп.,колбаса варёная 13руб,75коп.,колбаса полукопчёная 18руб 50коп.,молоко 2 руб.,сметана 8руб 65коп.,сыр твёрдый 23 руб.,яйца (дес)7руб 50коп.,картофель 90коп., капуста 1 руб.,лук 2руб 10коп.,яблоки 7руб 25 коп. Цены как государственные, так и кооперативные.
Стоимость набора продуктов , состоящего из 7,7 кг чёрного, 7,25кг белого,1,5 кг риса,0,6 кг вермишели,2,1 кг сахара,0,85 кг растительного масла,0,3кг сливочного,3,5 кг говядины, 1,8 кг варёной колбасы,1 кг полукопчёной,15,5 л. молока, 0,35 сметаны, 0,2 кг сыра, 1,5 дес яиц, 12,5 кг картофеля, 2,5 кг капусты, 0,85 кг лука и килограмма яблок 224 рубля.
Т.е., уход за инвалидом первой группы был, чего уж греха таить, довольно выгодным бизнесом. И на улицах оказывались лишь те, кто отличался совершенной склочностью характера или наоборот, высокими моральными принципами. Либо те, кого не могли терпеть даже за деньги, либо те кто действительно не хотел, чтобы их жалели.
Прошу заметить, что пенсионные постановления пересмотрели только в 1956-м году. Через 10 лет после войны. До того момента был только секретный доклад маршала-победителя Жукова, который предлагал уравнять размеры окладов (а соответственно и пенсий) у специалистов-матросов, летчиков, артиллеристов и простых пехотинцев. Естественно, в сторону уменьшения.
Я специально сейчас не затрагиваю вопрос про пенсии младшего и старшего офицерского состава. Это тема для отдельной беседы, поскольку даже в те времена вызывал кровавые драки между законными и полевыми женами генералитета, уж не говоря про полевых жен НКВД-истов, успевавших оформить себе инвалидности, ранения и прочее, помимо объемных чемоданов как сейчас принято говорить “контрабаса”, т.е. трофейного барахла.
В интернете довольно много ссылок на тексты писем законных жен генералов в Наркомат Обороны. Почитайте, там интересно.
Кстати, стоит заметить, что размеры пенсий и окладов младшего и старшего офицерского состава в СССР не регламентировались законами, а исключительно постановлениями. Тексты постановлений в открытых ресурсах до сих пор не появляются. А жаль. Было бы интересно посмотреть на порядки отличия.
Ладно, вернемся к нашим ответам.
Вы спрашиваете, как при плохом уходе на Валааме смогли выжить несколько сотен инвалидов-“самоваров”? А что тут странного? Они ведь выжили не благодаря, а вопреки государственной заботе. Монашеским усердием были спасены, а не собесами. Ничего удивительного тут нет. А ведь не всех на Валаам отправили, большинство ведь просто за “102-й километр” выкинули. С жестким наказом назад не возвращаться. В первую пятилетку после войны и повымирали в большинстве своем. Остались те, кто себя переборол, да пошел христарадствовать.
Второе — документы. А с какой стати им сохраняться? Вы вот много видели статистики по замерзшим бомжам в наше время? А в те времена и тем паче. Поступило устное распоряжение — убрать убогих нахрен из областных городов. И все дела. Дальше и документов не надо никаких. Достаточно строгого взгляда с высот ЦК КПСС. Это ведь не переселение народов было, просто кинули инвалида в уходящий поезд, да сказали ему в областном центре больше не появляться. Баста!
Ну и уж совсем наивный вопрос, почему всё это дерьмо всплывает к 9-му мая. А сами-то Вы как думаете?
Когда вы говорите про использование одним человеком труда многих других человеков, Вы кого в виду имеете? Генералиссимуса, Генсека, Президента, Премьер-министра или кучку-другую олигархов?
Ответ прост до безобразия: пока на эту погремушку будут вестить “квасные патриоты” — погремушка будет приносить дивиденды. Время от времени погремушку будут менять, по мере привыкания. А тем, кто возмущается моими словами, рекомендую положить руку на сердце и ответить себе на вопрос, как он относится к проблеме появления пенсионеров в маршрутках в “час-пик”. Только честно. А потом поговорим.
Какой талант, какие стратеги, отцы народов… Ему говоришь потери 98%, а он про продукты. Не было их сука, люди мерзли и умирали в окопах, все просрали и оставили немцам. Спасибо миру, помогли. В лютую зиму 1941 года армия без припасов и оружия была. Бутылки с “коктейлем Молотова”, что от хорошего снабжения? Дядя Сэм щедрым был, сталь и алюминий подкатил, студебеккеры и джипы, аэрокобры и прочее вооружение, но главное…главное — тушенка и спирт, и конечно монгольские тулупы. А коммунисты как всегда, язык свой только чесать могли. Толковых людей постреляли, разведчиков сдали, склады у немцев… А образцовую тупость и кровожадность они показали неоднократно, примером служит второй год войны, рагром под Харьковом…
Виктору. Ни тебе, и тебе подобным, о Боге вспоминать.
Домаха умеет врать, обучена разным приемам ведения идеологических и политических противостояний. Но, для вас бестолковок краснозадых,- правда словно кара небесная. О провизии и пропитании с некоторых столов,- не знаком , не знаю. Януковича хорошо знаю, говорили на крутом жаргоне, угадай с одного раза, кто пошел на попятную? О визитах и не званных гостях… приходили, ноги еле унесли… меня бойтесь, как огня небесного. Обучен, практика пройдена, опыт имеется, умный стороной обойдет, дурак поплатится. Собак стригу отменно, хвост мигом поджимают, чуют силу и умение, только после стрижки то уже не собака, а декоративное животное, с шерстью все собачье теряется. Ни о чем, тебе лично, факт такой не говорит? А о какой правде ты сказать можешь? Достижений ноль, страну развалили, теперь рухлядь из сундуков достаете? Да и какое отношение к Победе имеете? Победу у народа вам не отнять, прихватизировать вам её никто не даст, а то, что судить вас всех надо , так это факт, за то и помолимся, за суд скорый и праведный.
Нация, не помнящая и не ценящая свою истоирию обречена на то, чтобы пережить ее вновь.
у моей жены дед прошел финскую, отечественную, был водителем, через ладожское озеро возил еду в блокадный ленинград, да может он и не применял оружие но рисковал своей жизнью ради других, тонул в ладоге при бомбежках, с армии демобилизовался в 1946году, сейчас живет в киевской области в селе недалеко от володарки, ему сейчас около 90 лет , так что самое интересное что на 9 мая его даже не пригласили в киев на парад победы, а ведь он реальный ветеран и награды имеет. а как посмотрел я на ветеранов которые с генеральскими пагонами шли по крещатику и одурел с их возраста им по лет 70-75, они в войну были еще младенцами или маленькими детьми, но всеми благами пользуються как воевавшие. а деду жены дали 200 гвивень и больше ничего, так где же справедливость. вообщем напрашивается только одно выражение кто при немцах жил тот и сейчас живет.
Почитал я комменты…. Хотя бы первый. Ник “Киевлянка”….. Запомни, фашистская тварь — что мой дед таких на гусеницы наматывал. И то же был киевлянином. И таких тварей не жалко было ни капли. Сдохни сука! Пока в виртуале, но, надеюсь, скоро и в реале. И вот тогда найдется повод для люстрации. Всех “оранжевых” во главе с “бохиней” на заводы ЖБИ, а конченых — в расход. Настоящая Украина ничего не потеряет избавившись от этой фашистской сволочи! Сдохните, гниды!
Киевлянину.Вот и проявилось свинное рыло, и рога с копытами вылезли.
А то маскировался Родиной,Победой, дедами.
Спасибо Киевлянину за поддержку, а то некоторые сомневаются, что День Победы — это праздник тех, кто женщин на гусеницы наматывал.
А для десятков миллионов погибших и сотен миллионов потомков погибших день 9-го мая никогда праздником не был. Поминки, господа, не празднуются.
ПОМИНАЮЩИМ ))))
вопрос-то в том КТО и КОГО поминает )))
вы,естественно ,убиенных фашистов и предателей бандеровцев-так поминайте на здоровье,никто не против,всем ясно ,что это самые близкие для вас после Гитлера и Степки особи,ну не поворачивается язык назвать их людьми )))
а мы ,потомки освободителей от фашизма, именно ПРАЗДНУЕМ в этот день ВАШИ ПОМИНКИ ))))
каждому свое…
так давайте праздновать в один и тот же день только разное: вы смерть немецких захватчиков )))),а мы ПОБЕДУ над ними…
После советского вторжения в 1939 году, между сентябрем 39-го и июнем 41-го более полумиллиона человек с оккупированных польских и прибалтийских территорий были арестованы и высланы в лагеря, несколько десятков тысяч было расстреляно.
В частности, в 1940г. органами НКВД всего было расстреляно 21857 польских офицеров и чиновников, из них: в Катынском лесу под Смоленском 4421 чел., в Старобельском лагере под Харьковом 3820 чел., в Осташковском лагере в Калининской области 6311 чел., и 7305 чел. в других лагерях и тюрьмах Украины и Белоруссии.
Потомки палачей ностальгируют по красным флагам, кожаным фартукам, сырым подвалам. По запаху свежей крови и сгоревшего пороха…
Дед, ты и здесь про бандеровцев-националистов?. Видать у тебя не маразм или манечка, ты просто(чуть не сказал — пиздоватый на всю голову) страдаешь старческой деменцеей, т.е — слабоумием. Вспомнил бы о власовцах, РОНАовцах ба краснвцахшкуровцах, которые сожгли вместе с фашистами тысячи украинских деревень, замучали десятки тысяч украинцев да зверствовали в Варшаве да Югославии. Но тебя на это предмет пасть хером заткнута… Автор пишет о трагедии победителей, о том, что человек не может и не должен быть винтиком или пушечным мясом, как это было при сталиском совке, что человек — высшая ценность, а у тебя как кол в башке — “бандэровцы”. Йобнулся — пей церебролизин, говорят, что дуракам немного помогает,
Бредятина. дед, поминаем мы в этот день наших дедов и прадедов, которые лежат в забытых общих могилах на земле победителей, и в ухоженных мемориалах на земле побежденных. Побывал я недавно в Германии, где похоронен один мой прадед. Аккуратненькое кладбище, чистый монумент над общей солдатской могилой, монашки местные регулярно порядок наводят. Магистрат им на эти цели денег выделяет. И проезжаю периодически около нашего областного мемориала, погибшим за освобождение города солдатам. Грязные заросшие дорожки, потрескавшиеся надгробия. В бюджете есть деньги на футбол. На могилы денег нет.
Поминаем мы тех кто отдал жизни свои молодые в бессмысленной войне идеологий. Бессмысленной, потому что идеология, за которую они отдали свои жизни сама распалась под весом своей жестокости. Распалась, но успела оставить по себе тысячи ревностных поклонников. Заметь, дед, я специально не разграничиваю воинов из разных армий. В наших западных областях облсоветы хоть своим погибшим помощь выделяют. А в масштабах страны ветеранам только тряпочками машут. Радуйтесь, мол, освободители. Да и то, только те кого вспомнили. А кого не вспомнили, то и хрен с ними. Сколько им там еще осталось…
Лично мне одинаково жаль всех погибших в той войне, кроме пожалуй “храбрых воинов” из заградотрядов. Если уж и погиб кто из них во время бунта штрафников, так туда и дорога.
Да…церебролезин, это твое, мент-масон. Чито с тебя взять?
я вам так скажу по-стариковски:
кому кого жалко-дело личное каждого)))
мне, например, таких, как работяга, 1717 и прочую шелупень -им не только таблетки, а даже стрихнин с перепихнином не поможет-только ампутация того предмета, в который они едят….
каждый пусть поминает своих убиенных и усопших,
НО 9 МАЯ отнюдь не поминальный день
вы съехали от злости со всех мыслимых и немыслимых катушек — это День ПОБЕДЫ, празднуемый не один десяток лет и мешать его с поминальным днем все равно, что ПАСХУ с Новым Годом ))))
вы лепите все в одну кучу, пытаясь это тупо аргументировать якобы неоправданными военными потерями да советскими репрессиями-ну не идиотизм ли это?
давайте отменим ПАСХУ мотивируя это потерями украинских националистов в результате операции НКВД по зачистке окрестностей Ивано-Франковской окраины…..
вы что совсем еб..нулись уже, историки сраные?))))
каждый тупица в оранжевом галстуке мнит из себя охрененнейшего стратега…. видя бой со стороны и желает думать о том, что будь ОН в ТО время на месте ТЕХ командиров и членов правительства -уж ОН бы и войну предотвратил и репрессии недопустил….
вы, клопы оранжевые, что вы несете?
да вас ,пидоров, выведи на массовые беспорядки на улицу при оружии -и вы в штаны себе наложите, полководцы обоссанные, а тут рассусоливаете о мировых проблемах и пытаетесь дать косноязычную оценку действиям генералитета и правительства СССР ))))
вы что совсем ох..вшие? чмыри — судИте свои поступки и обезьяньи ужимки и не пытайтесь давать оценку тому,что вы не понимаете и достоверно не знаете, и не узнаете никогда….
не смешите старого человека, ублюдки петросяньей породы ))))