В.ПУТИН: Добрый вечер, уважаемые дамы и господа!
Я вас сердечно приветствую.
В начале беседы позволю себе сказать несколько слов. Мы считаем форум “Большой восьмерки” полезным и интересным мероприятием, которое дает возможность “сверить часы” по ключевым проблемам развития мировой экономики, по международной повестке дня. И не только “сверить часы”, но и согласовать позиции, которые можно было бы формализовать в принимаемых на “восьмерке” документах, а также в документах других международных организаций позднее, в том числе и в рамках Организации Объединенных Наций. И такие случаи имели место.
Мне очень приятно отметить, что те договоренности, которые имели место в Петербурге год назад, не забыты. Многое из того, о чем мы договорились, исполняется. Более того, германское председательство не забыло основные темы наших дискуссий в Петербурге. В проектах документов, которые сейчас готовятся экспертами, шерпами, мы видим явный след того, о чем мы дискутировали в России. Это, конечно, прежде всего, касается мировой энергетики. Но и не только. Это касается и помощи в развитии, в частности, странам Африки. Это касается борьбы с инфекционными заболеваниями. Это, разумеется, касается и наших общих усилий по климату.
Все это, а также, как я уже сказал, острые вопросы международной повестки дня по Европе, в частности на Балканах, и другие проблемы, конечно же, будут в сфере нашего внимания. И, уверен, открытое, честное и партнерское обсуждение всех этих проблем, какими бы сложными они ни были, безусловно, пойдет на пользу.
Я благодарен вам за то внимание, которое вы проявляете к нашей работе. И, безусловно, не беру на себя смелость и ответственность говорить за всех моих коллег по “восьмерке”, но по тем или иным вопросам, которые представляют, как вы думаете, интерес для общественности, позицию России готов объяснить более детально.
Это все, что я хотел бы сказать в начале, не буду тратить время на монологи. Я вас слушаю. Давайте начнем работать.
«ШПИГЕЛЬ»: Господин Президент, похоже, что Россия больше не слишком-то любит Запад. У нас отношения несколько ухудшились. И можно говорить об ухудшении отношений с Америкой. Мы опять приближаемся к “холодной войне”?
В.ПУТИН: В международных делах и в отношениях между государствами вряд ли можно употреблять терминологию, которая была бы уместна в характеристике отношений между людьми, особенно в “медовый месяц”, либо перед тем, как мужчина и женщина собираются отправиться в ЗАГС.
На международной арене и в отношениях между государствами на протяжении всей истории главным принципом был интерес. Но чем более цивилизованными становились эти отношения, тем яснее становилось, что собственные интересы нужно сопоставлять с интересами других стран. И нужно уметь искать компромиссы при решении самых сложных проблем и вопросов.
Сегодня одна из главных сложностей заключается в том, что некоторые участники международного общения полагают, что их мнение является истиной в конечной инстанции. Это, конечно, не способствует созданию атмосферы доверия, что, на мой взгляд, является ключевым для того, чтобы искать не только взаимоприемлемые, но и оптимальные решения. Вместе с тем, мы не считаем, что нужно драматизировать события. Если мы высказываем свое мнение откровенно, честно и принципиально, то это не значит, что мы ищем конфронтации. Более того, я глубоко убежден в том, что если бы нам удалось воссоздать на международной арене практику не просто честного обсуждения, а умение поиска компромисса, то это пошло бы на пользу всем. И уверен, что некоторых кризисов, с которыми сталкивается международное сообщество, сегодня бы не было, и они не оказывали бы такого удручающего воздействия и на внутриполитическую обстановку в тех или других странах, в том числе не были бы такой головной болью для Соединенных Штатов, скажем, события в Ираке. Это наиболее яркий, наиболее острый пример, но тем не менее. Я хочу, чтобы вы меня поняли. А ведь как вы помните, мы возражали против военных действий в Ираке. Мы и сейчас считаем, что можно было бы добиться поставленных на тот период времени перед нами задач другими средствами, и результат был бы, на мой взгляд, все-таки лучше, чем тот, который мы сегодня имеем.
Поэтому мы настроены не на конфронтацию, а мы настроены на диалог, но диалог равноправный с учетом интересов друг друга.
«УОЛЛ-СТРИТ ДЖОРНАЛ»: В продолжение предыдущего вопроса. Одна из наиболее острых проблем между Вашингтоном и Москвой в последнее время — это американские планы установить элементы ПРО в Европе. Поскольку Россия очень жестко высказывает свои соображения против этой системы, а Белый дом утверждает, что все равно будет устанавливать, и жестче становится противостояние …
В.ПУТИН: Это, кстати, ответ на предыдущий вопрос. Извините, пожалуйста, продолжайте.
«УОЛЛ-СТРИТ ДЖОРНАЛ»: …больше появляется стран, желающих, чтобы система у них была установлена. Чего Россия добивается тем, что она так сильно выступает против? Вы надеетесь, что Вашингтон в конце концов откажется от своих планов установить ПРО или у вас какие-то другие цели, поскольку Вашингтон уже сказал, что не даст России вето на эту программу?
В.ПУТИН: Я бы все-таки начал с Договора об ограничении обычных вооружений в Европе. Мы ведь не просто заявили о том, что готовы выполнять этот договор, так же, как и некоторые другие. Мы его реально выполняем, мы вывели за Урал с европейской части России все наши тяжелые вооружения. Мы на 300 тысяч человек сократили наши Вооруженные Силы. Мы совершили и некоторые другие шаги, которые были необходимы по ДОВСЕ. Но что мы увидели в ответ? Восточная Европа наполняется новыми вооружениями, создаются две новые военные базы — в Румынии и в Болгарии, и два позиционных района — локатор в Чехии и ракетные системы в Польше. И мы задаемся вопросом: что происходит? Происходит одностороннее разоружение России. Но если мы односторонне разоружаемся, то мы хотели бы видеть хотя бы готовность наших партнеров делать то же самое в Европе. Вместо этого происходит накачка Восточной Европы новыми системами оружия. И это, конечно, нас не может не беспокоить.
Что же нам делать в этих условиях? Конечно, мы заявили о моратории.
Что касается системы противоракетной обороны. Это не просто система противоракетной обороны сама по себе. Ведь, если она будет создана, она будет работать в автоматическом режиме со всем ядерным потенциалом Соединенных Штатов. Это будет неотъемлемой частью ядерного потенциала США.
Обращаю ваше внимание и внимание всех ваших читателей на то, что впервые в истории, хочу это подчеркнуть, на европейском континенте появляются элементы ядерного потенциала Соединенных Штатов Америки. Это просто меняет всю конфигурацию международной безопасности. Это второе.
Наконец, третье. Чем это объясняется? Тем, что нужно защищаться от иранских ракет. А таких ракет нет. Нет у Ирана ракет с дальностью 5-8 тыс. километров. То есть нам говорят, что система ПРО направлена на защиту от того, чего не существует. Вам не кажется, что это как минимум смешно? Но было бы смешно, если бы не было так грустно. Нас не удовлетворяют те объяснения, которые мы слышим. Нет никаких оснований для размещения системы ПРО в Европе. Наши военные специалисты полагают, что эта система, конечно же, затронет территорию Российской Федерации, вплоть до Уральских гор. И, разумеется, мы вынуждены будем на это реагировать.
Теперь я хочу окончательно ответить на Ваш вопрос: чего мы добиваемся? Мы, во-первых, хотим, чтобы нас услышали. Мы хотим, чтобы была понятна наша позиция. Мы не исключаем, что наши американские партнеры могут пересмотреть свое решение. Мы никому ничего не навязываем. Но мы исходим из соображений здравого смысла, и думаем, что этот здравый смысл присутствует у всех. Но если же этого не произойдет, то мы снимаем с себя ответственность за наши ответные шаги, потому что не мы являемся инициаторами безусловно назревающей новой гонки вооружений в Европе. И мы хотим, чтобы все ясно и четко себе представляли, что мы за это ответственности нести не будем, как ее, например, пытаются на нас переложить в связи с совершенствованием нами систем стратегического ядерного оружия. Мы же не были инициаторами выхода из Договора по противоракетной обороне. Но когда мы дискутировали с нашими американскими партнерами по этому вопросу, что мы отвечали? Мы говорили, что у нас нет ресурсов и желания создавать такую систему. Но мы с вами на профессиональном уровне понимаем, что система противоракетной обороны с одной стороны и отсутствие таковой у другой стороны создает иллюзию защищенности и повышает возможность развязывания ядерного конфликта.
Я говорю чисто теоретически, это не имеет никакого личностного измерения. Нарушается стратегический баланс в мире. Для того, чтобы этот баланс восстановить, не создавая у себя системы противоракетной обороны, мы вынуждены будем создавать системы преодоления этой ПРО, что мы и делаем сейчас.
Мы тогда слышали от наших партнеров: “Ничего страшно, мы же не враги, мы против друг друга работать не будем”. Мы напоминаем, мы посылаем ответную шайбу: “Мы вас предупреждали, мы об этом говорили, вы нам отвечали вот так. Так мы и делаем, как говорили”. И в случае размещения систем противоракетной обороны в Европе и сегодня предупреждаем — будут ответные шаги. Мы вынуждены обеспечивать свою безопасность. И не мы инициаторы этого процесса.
Ну и, наконец, последнее. И опять не хотелось бы, чтобы возникала иллюзия, что мы кого-то разлюбили. Но иногда лично у меня возникает такая мысль: я думаю, зачем же все-таки это делается, зачем так настойчиво наши американские партнеры пытаются претворить в жизнь планы по размещению противоракетной обороны в Европе, если они, совершенно очевидно, не нужны против защиты от иранских или тем более северокорейских ракет (известно ведь, где Северная Корея находится? И какая должна быть дальность у этих ракет, чтобы достичь Европы)? Ясно, что это не против них и ясно, что не против нас, потому что для всех очевидно, что Россия не собирается ни на кого нападать. Но зачем же тогда? А, может быть, специально для того, чтобы мы совершили вот эти ответные шаги? И для того, чтобы не допустить дальнейшего сближения России с Европой? Если это так (я не утверждаю, что это так, это одна из версий), то я полагаю, что это еще одна ошибка, потому что таким образом мы международную безопасность и международный мир не улучшим.
«ШПИГЕЛЬ»: Короткий дополнительный вопрос: готовы ли вы рассмотреть возможность размещения аналогичных американским собственных систем противоракетной обороны где-нибудь недалеко от Соединенных Штатов, например, на Кубе?
В.ПУТИН: Вы знаете, мне бы самому нужно было это сказать, но Вы за меня это сказали. Мы не только не планируем ничего подобного, а, как известно, некоторое время назад даже демонтировали наши базы на Кубе. В то время, как американцы создают их в Европе — в Румынии и в Болгарии. Демонтировали потому, что наша политика после крушения Советского Союза приобрела совершенно другой характер, поскольку изменилось изнутри само наше общество. Мы не хотим никаких конфронтаций, мы хотим сотрудничества, нам не нужны базы под боком у кого бы то ни было, мы не планируем ничего подобного. Это во-первых.
Во-вторых, современные системы вооружений, в общем-то, этого и не требуют по большому счету. Это, как правило, политические решения.
«НИККЕЙ»: Я здесь единственный представитель Азии. Я хотел бы задать вопрос по поводу Вашей политики в отношении Азии. Какова в целом Ваша позиция в отношении стран азиатского региона?
Вам, возможно, вопрос не понравится, но, тем не менее, я должен также спросить о “северных территориях”, о споре между Японией и Россией. Я только что от коллеги из Токио услышал, что Япония и Россия должны 7 июня провести саммит. И премьер-министр Абэ, очевидно, поднимет вопрос о “северных территориях”. Он об этом уже совершенно ясно сказал: он хочет, чтобы было принято окончательное решение по этому вопросу с Вами, господин Путин. И это означает, что до конца Вашего срока Вам, возможно, придется каким-то образом решить этот вопрос. Каким образом Вы могли бы отреагировать на его политические намерения?
В.ПУТИН: Как известно, значительная часть территории России находится в Азии. Азиатский континент развивается весьма бурными темпами и представляет для нас огромный интерес, прежде всего с экономической точки зрения. Представляет интерес не только потому, что у нас достаточное количество энергоресурсов, потенциальная возможность сотрудничать в сфере энергетики, дефицит которой явно испытывают азиатские страны, но и в более широком плане. Мы полагаем, что и в сфере высоких технологий нам есть, о чем поговорить и где сотрудничать. Мы очень рассчитываем, что это сотрудничество поможет нам развивать азиатскую часть России. У нас за предыдущие 15 лет проходили непростые процессы, в том числе и депопулизация этих территорий. Мы сейчас принимаем программы развития этих регионов Российской Федерации и намерены обратить на них самое серьезное внимание. Этим всем и обусловлен наш интерес к нашим азиатским партнерам.
Вы знаете, наверное, что у нас растет товарооборот и с Китаем, и с Японией. По-моему, в прошлом году он вырос чуть ли не на 60 процентов. Японские инвесторы приходят на российский рынок, и не только на Дальний Восток, но и в европейскую часть. Мы приветствуем такой интерес к развитию сотрудничества.
Что касается «спорных островов», о которых Вы сказали. Мы не считаем их спорными, потому что эта ситуация возникла как результат Второй мировой войны и закреплена в международном праве, в международных документах. Но мы понимаем мотивы поведения наших японских партнеров. Мы хотим избавиться от всех заноз прошлого и вместе с Японией ищем развязку этого вопроса.
Я хочу отметить, что, по моим собственным ощущениям, в этом направлении стало меньше риторики, и дискуссия приобрела деловой, более глубокий характер. Мы это приветствуем. И хочу еще раз сказать, что в свое время даже Советский Союз проявил большую гибкость в решении этого вопроса, в 1956 году подписал соответствующую декларацию, согласно которой два острова должны были остаться за Советским Союзом, а два переходили к Японии. Верховный Совет ратифицировал эту декларацию, так же, как и Япония. И, по сути, этот документ должен был бы вступить в законную силу. Но наши японские партнеры вдруг неожиданно отказались от этого документа, хотя и сами его ратифицировали. Согласитесь, что в таких условиях нам непросто находить общее решение, но мы полны решимости вместе с вами работать над ним. И я жду встречи с моим японским коллегой в Хайлигендамме. Надеюсь, что мы сможем поговорить и по этому вопросу, тем более что консультации на рабочем, экспертном уровне по линии Министерства иностранных дел не прекращаются, наоборот, они в последнее время интенсифицировались.
«ТАЙМС»: Британские СМИ в настоящее время рассматривают в основном два вопроса о России. Во-первых, это дело Литвиненко. А второе — это опыт «Би-Пи» и «Шелл» в России.
Я хотела задать Вам два вопроса. Во-первых, есть ли обстоятельства, при которых Россия могла бы согласиться на требование Британии об экстрадиции Лугового?
И второй вопрос. Учитывая опыт “Би-Пи” и “Шелл”, должны ли британские компании инвестировать в Россию?
В.ПУТИН: Есть ли условия, при которых Россия могла бы выдать Лугового? Есть. Для этого нужно изменить Конституцию Российской Федерации. Это первое.
Второе. Для этого нужны, конечно, веские основания, даже если Конституция будет изменена. По той информации, которую я получил от Генеральной прокуратуры, таких оснований британская сторона пока нам не представила. Есть запрос о выдаче господина Лугового, но нет материалов, на основании чего мы должны это сделать. То есть, как говорят дипломаты, субстанции в этом запросе не содержится, не содержится самой сути тех материалов, на основании которых британские коллеги направили нам запрос о выдаче Лугового.
Наконец, третье. Как вы знаете, у нас проводится уголовное расследование по поводу гибели Литвиненко в Великобритании. И если наши правоохранительные органы соберут достаточно материалов для придания кого бы то ни было суду, если в отношении любого гражданина Российской Федерации будет собрано достаточно материалов, чтобы передать эти материалы в суд, то это, безусловно, будет сделано. И я очень рассчитываю на то, что мы получим эффективную помощь и от наших британских коллег. Не просто нужно требовать выдачи Лугового, а прислать достаточно материалов, чтобы мы могли дело направить в суд. Мы сделаем это в самой России и будет осужден любой человек, которого посчитают виновным в гибели Литвиненко.
Теперь по самому факту запроса. У меня очень смешанные чувства по поводу этого запроса. Если те люди, которые направили нам этот запрос, не знали, что по Конституции России запрещена выдача российских граждан в иностранные государства, то, конечно, под вопрос ставится уровень их компетенции. В принципе руководители правоохранительных органов такого ранга должны это знать. Если они этого не знают, то их место не в правоохранительных органах, а где-то в другом месте. Например — в парламенте или в газете. Потому что в противном случае, если они это знали, но сделали так, то, значит, это просто пиаровский политический шаг. То есть, с какой стороны ни посмотри на проблему — только одна глупость. Я не вижу ни одной позитивной составляющей из того, что было сделано. Если не знали — низкая компетенция, и тогда у нас сомнения вообще, чего они там делали. А если знали и сделали, — чистая политика. И то и то плохо, со всех сторон одна глупость.
И последнее замечание. Я думаю, что после того, как британские власти позволили собраться на своей территории значительному количеству проходимцев, жуликов и террористов, они создали условия, в рамках которых подвергаются опасности жизнь и здоровье самих подданных Великобритании, и вся ответственность за это лежит на британской стороне.
“Шелл”. Я бы хотел уточнить вопрос. Что Вас интересует в отношении “Шелл” и “Би-Пи”? “Шелл” — видимо, это Сахалин, да?
«ТАЙМС»: Да, это вопрос о Сахалине, о лицензии “Би-Пи”. Придется ли отказаться от этой лицензии или они все-таки могут рассчитывать на то, что она останется у них?
В.ПУТИН: Вы сами видели этот договор первоначальный? Вы когда-нибудь его читали?
«ТАЙМС»: Да.
В.ПУТИН: Вам нравится, что было написано? Вы знаете, это колониальный договор, не имеющий абсолютно ничего общего с интересами Российской Федерации. Мне остается только сожалеть, что в начале 90-х годов российские чиновники позволяли себе такие выходки, за которые их вообще-то нужно было бы посадить в тюрьму. Исполнение этого договора вело к тому, что Россия в течение длительного периода времени позволяла эксплуатировать свои природные ресурсы и ничего не получала взамен. Просто практически ноль. Но если бы наши партнеры еще и исполняли свои обязательства должным образом, то тогда, конечно, у нас не было бы никаких шансов исправить это положение. Но они сами виноваты в том, что нарушили экологическое законодательство, и это признано, это очевидный факт, подтвержденный объективными данными. И должен вам сказать, что партнеры даже этого не отрицали. Это факты, подтвержденные экологическими экспертизами. Кстати говоря, компания “Газпром” получила и неоднократно получала предложения партнеров войти в проект еще раньше, до всяких экологических скандалов, но отказывалась от этого. Но, когда возникли экологические проблемы и замаячила угроза штрафов, я считаю, что вхождение компании “Газпром” просто спасло проект.
И, наконец, еще одно обстоятельство. “Газпром” не просто пришел под нашим давлением и что-то отнял, “Газпром” заплатил огромные деньги за вхождение в проект — 8 млрд.долларов. Это рыночная цена. И, насколько я понял партнеров, которые работают в рамках этого проекта, они остались довольны, главным образом потому, что все условия договора соблюдаются, и не ставятся под сомнение цели исполнения этого договора. Наши иностранные партнеры получат все ресурсы, которые они планировали получить в результате реализации этого проекта. И я думаю, что это хороший пример сотрудничества и нашего ответственного отношения даже к тем ситуациям, которые возникли в начале 90-х годов явно за рамками правового поля.
Что касается “Би-Пи”. Вы знаете, в каждой стране существуют определенные правила работы с недрами. Они существуют и в России. Если кто-то считает, что Россия — то место, где их можно не соблюдать, то это ошибочное мнение. Дело ведь не только в компании “Би-Пи”. Ведь, если Вы говорите о Ковыктинском месторождении, а, видимо, Вы имеете в виду это, то кроме “Би-Пи” еще есть российские участники этого проекта. И речь не только о “Би-Пи”, речь идет и о компании господина Вексельберга, речь идет о компании господина Потанина. Это все российские экономические резиденты. И поэтому дело не в “Би-Пи”, не в иностранном партнере, а во всех акционерах, которые взяли на себя обязательства по разработке этого месторождения и, к сожалению, не выполнили условия лицензии. Они до сих пор не начали разработку. Они в прошлом году должны были в соответствии с условиями лицензии уже начать добычу и не просто начать, а добыть определенный объем газа. К сожалению, они не сделали этого.
Здесь можно говорить о массе причин, в том числе о том, что нужно было войти в трубопроводную систему. Но они же это знали, когда шли на получение лицензии. Они знали об этих проблемах и возможных ограничениях. Тем не менее они это сделали — они приобрели лицензию. Я сейчас не буду даже говорить, как приобреталась эта лицензия. Оставим это на совести тех, кто делал это когда-то, тоже в начале 90-х годов.
Но обращаю ваше внимание на то, что запасов газа в месторождении — около 3 трлн. кубометров. Чтобы понимать объем и значение для страны: это – эквивалент почти всех запасов Канады. Но, если участники этого консорциума ничего не делают для того, чтобы реализовать лицензию, сколько мы должны терпеть?
Ясно, что Министерство природных ресурсов ставит вопрос об отзыве лицензии. Хотя, как вы видите, пока ведутся переговоры, и я не знаю, чем это закончится. Я не знаю, к какому решению придет Министерство природных ресурсов и акционеры компании. Я говорю сознательно “акционеры компании”, потому что, если говорить о самой компании “ВР”, а не только о российской части того акционерного общества, которое собиралось разрабатывать Ковыктинское месторождение, то ее запасы в мире прирастают главным образом или в значительной степени за счет России. И если вы поговорите с прошлым, либо сегодняшним руководством “ВР”, они вам это подтвердят.
Более того, 25 процентов доходов компания “Би-Пи” получает от деятельности в Российской Федерации. Мы приветствуем ее участие в экономике России и дальше будем поддерживать и помогать компании, но исходим из того, что вся эта деятельность будет в рамках действующего законодательства.
«КОММЕРСАНТ»: Владимир Владимирович, в последнее время отношения с Западом, на мой взгляд, развиваются с катастрофической быстротой. Если посмотреть, все очень плохо и становится все хуже и хуже: энергодиалог заморожен, об Энергетической хартии речи уже не заходит, развивается гонка вооружений. И Вы сами подтверждаете это. Вчера Вы сказали о том, что да, это гонка вооружений, Вы произнесли эти слова. Появилось в Вашем лексиконе слово, которого не было — “империализм”. Это слово из советской действительности. “Американский империализм” и еще “израильская военщина” была, помните? И им противостояли только советские мирные инициативы, как и сейчас противостоят российские мирные инициативы. Я хочу спросить вот о чем: скажите, Вы не считаете возможным вообще говорить о каких-то компромиссах, идти на компромиссы, оглядываться хотя бы иногда, хотя бы для вида на общественное мнение, которое существует в Европе, в Соединенных Штатах, на общественное мнение, которое существует в России, в конце концов? Вам не кажется, что такая позиция как сейчас, это путь в никуда? Она же еще подкрепляется вот этой гонкой вооружений, вот этими нашими ракетами. В чем цель?
В.ПУТИН: Честно говоря, вопрос для меня странный и неожиданный. Действительно разворачивается гонка вооружений. Ну что, это разве мы вышли из Договора по противоракетной обороне? Мы вынуждены реагировать на действия, которые были совершены нашими партнерами. Мы же уговаривали их два года: “Не делайте этого, не надо этого делать. Что вы делаете? Вы разрушаете систему международной безопасности. Вы же понимаете, что вы нас вынуждаете к ответным шагам”. Они говорили: “Да ничего страшного, делайте. Мы же не враги. Делайте чего хотите”. Я думаю, что это было основано на иллюзии о том, что России нечем будет ответить. Но мы предупреждали — не надо. Нет, нас не слушают. Потом мы услышали о разработке ядерных зарядов малой мощности, они же продолжают разрабатывать эти заряды. Мы понимаем, что в скалах, где спрятался Бен Ладен, нужно, так скажем, разрушать какие-то его убежища. Ну да, такая цель существует, наверное.
Но лучше, может быть, искать другие силы и средства для решения этой проблемы, а не создавать ядерные заряды малой мощности, не понижать порог возможного применения ядерного оружия и не ставить тем самым потом человечество на грань ядерной катастрофы. Но нас не слушают. Мы говорим: не надо размещать оружие в космосе. Мы же не хотим этого делать. Нет, это продолжается – «кто не с нами, тот против нас». Что это такое? Это способ диалога, что ли, или поиска компромисса? Весь диалог только такой: кто не с нами, тот против нас.
Я сказал о том, как мы исполнили ДОВСЕ, Договор об обычных вооружениях в Европе. Мы его реально исполнили, здесь я ничего не придумал. И ездят контрольные группы, выезжают на местность, проверяют наши западные партнеры, они все видят. Мы это сделали. В ответ получаем базы, системы противоракетной обороны в Европе. Ну что нам делать?
Вы говорите об общественном мнении. Общественное мнение в России за то, чтобы мы укрепили свою безопасность. Откуда вы взяли общественное мнение, согласно которому мы должны полностью разоружиться, а потом еще, может быть, следуя некоторым теоретикам, таким, как З.Бзежинский, разделить нашу территорию на три или четыре государства?
Если есть такое общественное мнение, то я бы с ним поспорил. Я не для того избран Президентом Российской Федерации, чтобы ставить свою страну на грань катастрофы. А, если будет нарушен окончательно этот баланс в мире, это будет катастрофа не только для России, но и для всего мира.
У кого-то возникает иллюзия, что можно делать всё и вся, так, как хочется, не сообразуясь с интересами других. Конечно, именно это и ухудшает международное положение, именно это и является причиной той самой гонки вооружений, о которой Вы говорите. Не мы ее инициаторы. Мы не хотим, зачем нам отвлекать ресурсы на это? И мы не ухудшаем отношения ни с кем. Но мы вынуждены отвечать.
Назовите хотя бы один наш шаг, хоть одно действие, которые бы спровоцировали изменение ситуации к худшему. Нет ни одного. Мы в этом не заинтересованы. Мы заинтересованы в том, чтобы вокруг России складывалась благоприятная атмосфера и хорошая обстановка, энергодиалог.
Мы уже говорили на этот счет, мы 15 лет субсидируем страны — бывшие республики Советского Союза за счет дешевых энергоносителей. Почему мы должны это делать, где логика, где хоть какие-то основания для этого? Украину субсидировали 15 лет, 3-5 млрд.долларов ежегодно. Подумать только! Кто еще это делает в мире? При этом наши действия не являются политизированными. Это не политические действия.
Самый лучший пример и самое лучшее доказательство тому (я недавно говорил это на пресс-конференции) — прибалтийские страны, которые мы на протяжении всех этих лет также субсидировали. Когда мы поняли, что прибалты говорят с нами в экономической сфере по-честному и готовы перейти на мировое, европейское ценообразование, мы пошли им навстречу. Мы сказали: “Хорошо. Мы и дальше будем поставлять вам по сниженным ценам. Давайте договоримся о графике перехода на европейскую цену”. Мы с ними об этом договорились, подписали соответствующие документы. В течение трех лет выводили их плавно на европейское ценообразование. Даже в условиях того, что у нас с Латвией не было договора о границе, шел острый политический спор по этому вопросу, Латвия до прошлого года получала наш дешевый газ, в целом по 2006 году на одну треть ниже, чем по той цене, по которой получала, скажем, Германия. Спросите у Председателя Правительства Латвии, он Вам подтвердит это.
Когда вопрос зашел об Украине, нам говорили, что это политическое решение и обвиняли нас в том, что мы поддерживаем режим Лукашенко, который западным странам не очень нравится. Мы сказали: “Послушайте, мы не можем открывать сразу войну по всем фронтам, это во-первых. Во-вторых, мы планируем перейти со всеми нашими партнерами на рыночное ценообразование. Время придет — мы сделаем это и с Белоруссией”. Мы это сделали. Как только мы это сделали, начался шум, в том числе в западной прессе: как же так, что мы там творим, зачем мы обижаем маленькую Белоруссию. Это какое-то честное, порядочное отношение, что ли, к России в этом плане? Мы перешли на единое ценообразование со всеми странами Закавказья: и с Грузией, с которой у нас действительно не очень хорошие политические отношения, и с Арменией, с которой у нас блестящие отношения, которая считается нашим стратегическим союзником. Да, мы выслушали немало нелестных слов в наш адрес и от армянских партнеров, но в конечном итоге мы поняли друг друга, нашли способ. Они не могут платить всю цену “живыми” деньгами, зато они расплачиваются имуществом. “Живыми”, реальными активами, и все это посчитано на бумаге. Никто не может сказать, что мы политизируем эти вопросы. Мы не собираемся тратить огромные средства на то, чтобы субсидировать экономики других стран. Мы готовы развивать интеграцию на постсоветском пространстве, но на равноправной основе. И, знаете, все ближе и ближе подбираются к нашим интересам и все больше и больше рассчитывают на то, что мы не будем эти интересы защищать. Если мы хотим, чтобы на международной арене царил порядок и международное право, то нужно уважать это право и уважать интересы всех участников международного общения. Вот и все.
«КОММЕРСАНТ»: Когда я говорил про общественное мнение в России, то я имел в виду в том числе и то, что, как я думаю, общественное мнение в России было бы категорически против новой гонки вооружений, которую Советский Союз в свое время проиграл.
В.ПУТИН: Так и я против. И я против всякой гонки вооружений, но хочу обратить небольшое внимание на то, о чем я говорил в Послании прошлого года: мы учли опыт Советского Союза, и мы не будем втягиваться в ту гонку вооружений, которую нам навязывают. Мы будем отвечать не зеркально, а мы будем отвечать другими методами и средствами, не менее эффективными. Это называется “асимметричный ответ”.
Соединенные Штаты строят огромную дорогостоящую систему противоракетной обороны, которая будет стоить десятки и десятки миллиардов долларов. Мы сказали: “Нет, мы в эту гонку втягиваться не будем. Мы построим гораздо более дешевые, но достаточно эффективные системы преодоления этой системы противоракетной обороны и таким образом сохраним баланс сил в мире”. И так мы будем действовать дальше.
И более того, хочу обратить ваше внимание на то, что, несмотря на то, что мы находим эти ответы, объем наших оборонных расходов по отношению к ВВП не растет. Он как был 2,7 процента к ВВП, так и остается. Мы и планируем на ближайшие 5-10 лет такой же уровень оборонных расходов. Он полностью соответствует в среднем расходам стран НАТО, не превышает их, а в некоторых случаях даже ниже, чем расходы на оборону стран НАТО. И мы используем наши определенные конкурентные преимущества, которые заключаются в достаточно развитом военно-промышленном потенциале и интеллектуальном уровне тех, кто работает у нас в военном комплексе. Наработки есть хорошие, люди есть. Многое, во всяком случае, из этого сохранено, и мы будем делать все для того, чтобы не только сохранить, но и развивать этот потенциал.
«КОРРЬЕРЕ ДЕЛЛА СЕРА»: Господин Президент, еще два момента по поводу стратегического баланса в Европе. Я хотел бы спросить Вас, Договор об РСМД нужно считать находящимся под угрозой, он может потерять силу после того, что произошло с ДОВСЕ?
И второй момент. Вы сказали, что вы не хотите участвовать в гонке вооружений. Но, если Соединенные Штаты продолжат возведение стратегического щита в Польше и Чехии, не возвращаемся ли мы при этом к ситуации, к тем временам, когда бывшие советские ядерные силы были нацелены на европейские города, на европейские цели?
В.ПУТИН: Конечно. Мы, конечно, возвращаемся к этому времени. И это очевидно, что если часть стратегического ядерного потенциала Соединенных Штатов оказывается в Европе и, по мнению наших военных специалистов, будет нам угрожать, то мы вынуждены будем предпринимать соответствующие ответные шаги. Какие это шаги? Конечно, у нас должны появиться новые цели в Европе. А какие это будут средства для поражения тех объектов, которые представляют, по мнению наших военных, потенциальную угрозу для Российской Федерации, это уже дело техники: баллистические ли или крылатые ракеты, или это могут быть совершенно новые системы — повторяю, это уже дело техники.
«КОРРЬЕРЕ ДЕЛЛА СЕРА»: А что касается Договора о ракетах средней и меньшей дальности — РСМД?
В.ПУТИН: Что касается договора о ракетах средней и меньшей дальности. Это проблема более широкая и прямого отношения к системе противоракетной обороны Соединенных Штатов не имеет.
Дело в том, что только Соединенные Штаты и Российская Федерация несут на себе бремя не развивать ракет средней дальности, а очень многие другие страны это делают. Я уже говорил об этом. Это Израиль, Пакистан, Иран, Корея. Если бы эта договоренность носила всеобъемлющий характер, тогда было бы понятно, что все должны ее соблюдать. Но когда все страны мира практически это делают или планируют сделать, я не очень понимаю, почему именно Соединенные Штаты и Россия должны себя ограничивать?
У нас есть договоренности в области нераспространения. Это понятно. И эти договоренности носят всеобъемлющий характер. Мы с трудом, но пока удерживаем мир от каких-то шагов, которые могли бы осложнить ситуацию или, не дай бог, довести до катастрофы.
А в области ракет средней дальности эти договоренности, повторяю, не носят всеобъемлющего характера, поэтому мы, конечно, думаем над тем, что нам нужно сделать для того, чтобы обеспечить свою безопасность. Повторяю, многие страны делают это, в том числе и наши соседи.
И еще раз хочу подчеркнуть, это не имеет прямого отношения к планам США разместить системы противоракетной обороны в Европе. Но мы найдем ответы и на ту, и на другую угрозу.
«ФИГАРО»: Господин Президент, на “восьмерке” Вы встретитесь с вновь избранным президентом Н.Саркози. У Вас сложились тесные рабочие отношения с президентом Шираком, бывшим президентом Франции. Как Вам представляются, видятся отношения между Россией и Францией в период президентства Н.Саркози, которого считают другом Америки и который, как предполагают, сосредоточен в своей внешней политике на вопросах прав человека?
В.ПУТИН: Вы знаете, меня очень радует, если кто-то сосредоточивает внимание на проблемах прав человека. Я почитал сейчас отчет Междун
