или кое-что о “берлинском туннеле”, “иракской колоде” и о секретной технологии очистки русской водки от сивушных масел.
1.
То, что существующая в наших мозгах картина окружающего мира представляет собою в основном интерпретацию, самими же этим мозгами и выработанную, и лишь в небольшой части (физиологи, занимающиеся высшей нервной деятельностью, сходятся на 7-ми примерно процентах) — “объективную реальность, данную нам в ощуплениях”, вполне общеизвестно. Уточню: то, что информационными моделями (интерпретациями) являются и возникшая 4,5 миллиарда лет назад из газо-пылевого облака шарообразная Земля, вращающаяся вокруг центрального светила спектрального класса G-2, и созданный Творцом 8 тысяч календарных лет назад плоский Мир с “четырьмя ангелами по углам”, покрытый хрустальным куполом небесной тверди, ясно и так. Мы же сейчас говорим о том, что и картина, якобы “непосредственно” наблюдаемая вами “здесь и сейчас” — сиречь журнальная страница (или компьютерный монитор), откуда вы считываете данный текст, и чашка горячей темной жидкости со специфическим, т.н. “кофейным”, ароматом, стоящая слева от вас на краешке стола, — созданы вашим зрением, обонянием и осязанием лишь на те самые 7 процентов, остальные же 93 вы попросту домыслили.
С тем, что мы вполне объективно живем в мире домыслов, умные люди смирились давно. Но вот с иллюзией, что домыслы те непременно должны иметь под собой хоть какую-то реальную основу, расстаться не выходит — ну никак! И когда по ходу дела выясняется, что очередное расхожее представление не имеет даже такой вот, “семипроцентной”, связи с реальностью, умные люди обижаются иной раз совершенно по-детски.
2.
Всякий раз, слыша, как очередной “интеллектуал-державник” (или как-бы-историк Радзинский) с придыханием цитирует Черчилля — что Сталин, дескать, “получил Россию с сохой, а оставил ее с атомной бомбой”, я (мысленно) возвожу очи горе: “Ё-моё, ну сколько ж можно!.. Ну не произносил сэр Уинстон ничего подобного!” — ни про соху и бомбу, ни уж тем более про “великое счастье для России, что в период испытаний ее возглавлял гений и непоколебимый полководец И.В.Сталин”; как никогда не было в стенах английского парламента и самой речи, посвященной товарищу Сталину (на которую ссылаются, цитируя по кругу друг дружку, означенные “державники”) — да и с чего бы там такому спичу быть, если чуток вдуматься?
Нечто отдаленно похожее, правда, можно отыскать в публицистике Чарльза Сноу: “От деревянных сох к атомным реакторам. Мрачная история Сталина. Триумфальный взлет России. Страшная цена для целого поколения. Удивительно, во всяком случае, для меня, что человеческие существа могут быть столь жизнестойки. Многие русские, мои сверстники, вынесли гражданскую войну, Сталина, войну с Гитлером — испытали то, что нам и представить себе невозможно.” Однако согласитесь: панегирик из уст “непримиримого врага Советской власти и России” и сдержанное высказывание левого интеллектуала и “большого друга Советского Союза”, в коем понятия “война с Гитлером” и “Сталин” признаны для России явлениями из одного ряда — это даже не “две большие разницы”, а древний анекдот про уточнение слуха о том, что Рабинович выиграл в лотерею автомобиль “Волга”: “Не Рабинович, а Иванов; не “Волгу”, а “Победу”; не автомобиль, а часы; не в лотерею, а в карты; и не выиграл, а проиграл — но в остальном верно”.
Можно сказать, что эта вымышленная “цитата из Черчилля”, обретя под родными осинами самостоятельную квази-жизнь (поисковик “Гугль” выдал мне сегодня 882 (!) упоминания той бомбосохи в русском интернете) и обратившись, таким образом в мифологему, имеет нулевую связь с реальностью. Бывают, однако, случаи и более интересные: когда связь мифологемы с реальностью не “семипроцентная”, и даже не нулевая, а отрицательная; хороший пример тут — “Протоколы Сионских мудрецов”. Уточню: говоря о мифологеме, имеющей “отрицательную связь с реальностью”, я в данном случае имею в виду не концепцию “Всемирного Заговора” вообще, а именно конкретную историю “Протоколов” as is.
Часто пишут, будто “Протоколы” были “сфабрикованы царской охранкой”. Это не совсем так: похоже, что создатели сего “литературного памятника”, шеф заграничной агентуры Охранного отделения Петр Рачковский и его парижский агент Матвей Головинский, работали не от Конторы, а от себя; слив в прессу (в нынешних, опять же, терминах) осуществили через православного публициста Нилуса — этот, похоже, был задействован втемную и искренне верил в подлинность документа. Конспирологический триллер про евреев, норовящих править миром, произвел глубокое впечатление на публику определенного толка; в фэн-клубе “Протоколов” засветился и сам Государь-Великомученик, изукрасивший поля книжки собственноручными каментами, вроде “Какая глубина мысли, какая предусмотрительность!”, “Какое точное выполнение своей программы!” А поскольку Государю впарили туфту, будто оригинал “Протоколов” был отважно украден русским разведчиками из потайных загашников Главного Сионистского Логова, тот распорядился наградить по-царски всех участников операции; на Рачковского со товарищи пролился золотой дождь. Вот это-то, похоже, их и сгубило, ибо коллеги по охранке, понятное дело, возревновали…
Возглавлявший в ту пору МВД Столыпин — это вам не Государь-Великомученик (простая душа!); этот-то сразу сообразил, что документы ДСП (в каковом качестве были анонсированы “Протоколы) в такой кудрявой стилистике никто никогда не пишет, и приказал начать секретное служебное расследование. “Искусствоведы в штатском” (история, как это ни удивительно, даже сохранила их имена — жандармские офицеры Васильев и Мартынов) сработали на совесть, и заключение их гласило: “Фальшак, однозначно!” Николая, во всяком случае, доклад Столыпина на сей предмет убедил совершенно: разгневанный самодержец распорядился изъять и уничтожить тираж фальшивки, а на прошении лидеров “Союза Русского Народа” дозволить-таки им пользоваться книжкой в антиеврейской пропаганде — жалко, дескать, ведь раскрученный уже брэнд пропадает! — изволил начертать (обмирая, надо полагать, от собственного благородства): “Протоколы изъять, нельзя чистое дело (sic! — КЕ) защищать грязными способами” (конец цитаты). Правда, о судьбе орденов и денежных премий, щедро розданных незадолго перед тем монаршей рукой, история умалчивает…
Надобно заметить, что ребята по любому дешево отделались. Финальная точка в истории с “Протоколами” была поставлена позже, в 1921 году, когда доподлинно выяснилось: Рачковский с Головинским — мало, что фальсификаторы, так они еще и плагиаторы! Собственный текст шпионам писать было недосуг, так что они, не мудрствуя, взяли старый памфлет французского публициста Мориса Жоли и передрали его — где абзацами и страницами, а где и целыми главами. Согласитесь: впаривать Самодержцу, под видом Доподлинных Планов Мировой Закулисы, сорокалетней давности (!) бульварную книжонку (!!) какого-то не то макаронника, не то лягушатника (!!!) — за такие хохмочки сотрудникам Органов должны бы были напрочь отломать задницу даже в таком прекраснодушном государстве, как предреволюционная Российская Империя…
…К этой истории мы еще вернемся; пока же замечу вот что. Говоря выше о “Протоколах” как о “мифологеме, имеющей отрицательную связь с реальностью”, я имел в виду вовсе не то, что уйма народу по всему миру продолжает, вопреки всякой очевидности, считать их подлинными, а наезды на них, соответственно — элементом всё того же Заговора. Ну, любит публика конспирологические хорроры про то, как “евреи правят миром”, так что этот “сектор рынка” всегда будет как-то, да освоен (вспомните хоть стивен-кинговского фашиста Грега, начинавшего свою карьеру с разъездной торговли брошюрками протестантской секты “Американский праведный путь” “Коммунистическо-еврейский заговор против наших Соединенных Штатов”)…
Тут гораздо интереснее совсем иной аспект. Морис Жоли, чью книгу “Диалог в аду между Монтескье и Макиавелли” как раз и оплагиатил Рачковский, был на самом деле остроумным и язвительным публицистом либерально-демократических убеждений, а памфлет его, написанный в 1864 году, во многом предвосхищает классические антиутопии 20-го века — Замятина, Хаксли, Оруэлла. Речь там идет о “новой тирании” (в псевдолиберальном обличье), основанной не на прямом насилии, а на многоуровневом манипулировании общественным сознанием; так вот, одним из механизмов такого манипулирования служат, по мысли автора, конспирологические страшилки — каковые страшилки он и расписывает подробно и со вкусом.
Надобно заметить, что сам нигде впрямую не названный адресат сатиры Жоли — режим Наполеона III — все намеки понял отлично, и наградил автора престижнейшей по тем временам литературной премией: полутора годами тюрьмы. Тираж книги был арестован и уничтожен, она стала библиографической редкостью (что и затруднило поиски источника плагиата)… Изящный ход, согласитесь: человек сочиняет текст, издевательски пародирующий конспирологические конструкты, а текст тот берут — и, ничего в нем не меняя, просто-напросто объявляют Чистой Правдой, превращая его в эдакий иридиево-платиновый эталон конспирологии, от которой автор-то как раз всеми силами и остерегал… Вот это я и называю “мифологемой, имеющей отрицательную связь с реальностью”.
3.
Столь длинная вводная понадобилась мне для того, чтобы попытаться классифицировать одну из структурообразующих мифологем советско-постсоветской картины мира: о Великом-и-Ужасном ЦРУ. Ну, вы знаете: “ЦРУ, через своих агентов влияния Яковлева и Горбачева, успешно развалило Советский Союз”, “Аналитики ЦРУ и Рэнд-Корпорейшн пришли к выводу, что для дальнейшего процветания Америки России следует вовсе исчезнуть с карты мира”, и тэ-дэ, и тэ-пэ. Удивительное дело: произошедшая на наших глазах полная демифологизация Всемогущего-и-Вездесущего КГБ (оказавшегося на поверку обычной бюрократической конторой, доведенной к тому же внутренними Паркинсовыми эффектами до полной недееспособности) ничуть не затронула романтически-инфернального образа их коллег-оппонентов из Лэнгли. Более того, по странному закону сообщающихся сосудов Всемогущество-и-Вездесущность КГБ как бы перетекли (в общественном сознании, я имею в виду) к разведслужбе страны-победителя, вроде как сила и доблесть ритуально съеденного врага.
Кто же, например, не слыхал, что грядущий распад Советского Союза был тщательно, по пунктам, расписан еще в конце 40-х в знаменитом “Плане Даллеса”?.. Беда только в том, что никакого “Плана Даллеса” в природе не существует. Единственный реальный документ, как-то перекликающийся с мифическим “Планом”, это Директива Совета Национальной Безопасности США 20/1 от 18 августа 1948 года (NSC 20/1); советскому читателю она известна в виде крайне тенденциозной “нарезки” выдранных из контекста цитат, приведенной, например, в небезызвестной в свое время книжке Н.Яковлева “ЦРУ против СССР ” (полный, не урезанный, русский перевод NSC 20/1 имеется, например, тут: http://www.sakva.ru/Nick/NSC_20_1R.html) . Однако, в любом случае, тот скучный чиновничий циркуляр о “стратегии сдерживания коммунизма” не содержит ничего, напоминающего кочующие из одного патриотического сочинения в другое Даллесовы (якобы) откровения, вроде: “Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного народа”.
В качестве истинного источника тех цитируемых по кругу сентенций чаще всего поминают роман “Вечный зов” соцреалиста первой гильдии Анатолия Иванова, где они вложены в уста бывшего жандарма, а ныне шпиона Лахновского. Однако дело, похоже, обстоит еще интереснее! Как две капли похожий монолог наличествует и в шпионском романе “У черных рыцарей” замечательного, но полузабытого ныне детективщика Юрия Дольд-Михайлика:
“…Над Россией сияет ореол спасителя человечества от фашизма. Этот ореол мы должны развеять. Мы заплатим немецким генералам десятки, сотни, тысячи долларов, и они создадут нам мемуары по истории второй мировой войны в нужном нам аспекте. Докажут, что не на Востоке, а в Африке, в Италии и на Тихом океане ковалась победа, апофеозом которой стало открытие второго фронта. (…) Русские, украинцы, белорусы склонны к юмору. Поможем им! Вооружим любителей острого словца анекдотами, высмеивающими их настоящее и будущее. Меткий анекдот распространяется с молниеносной быстротой, иногда даже людьми, беззаветно преданными советской власти. У русских есть неплохая поговорка: “Для красного словца не пожалею и отца”. Анекдот это великая сила. Мимо одного проскользнет незаметно, а у другого оставит в сознании тонкий налет, который послужит своеобразным катализатором для всего антисоветского. (…) Надежда каждой нации — ее молодежь! Мы обязаны сделать так, чтобы эта надежда обманула большевиков. Молодежь склонна увлекаться, и это надо помнить, подбирая ключи к ее умам. Отравляйте душу молодежи неверием в смысл жизни, пробуждайте интерес к сексуальным проблемам, заманивайте такими приманками свободного мира, как модные танцы, красивые тряпки, специального характера пластинки, стихи, песни… Дети всегда найдут, в чем упрекнуть родителей. Воспользуйтесь этим! Поссорьте молодых со старшим поколением… и т.д.”
Текст этот произносит американский генерал Думбрайт, детали биографии которого (участие в тайных переговорах с нацистами в Швейцарии) вполне позволяют числить его за Даллеса. Ну, а поскольку текст Дольд-Михайлика был опубликован несколькими годами раньше, чем Ивановский, я — чисто по Бритве Оккама — предположил бы вариант… как бы это помягче… “литературного заимствования”, во! (Эта версия , кстати, хорошо объясняет любопытное обстоятельство: отчего в первом издании “Вечного зёва” “План Даллеса” (в изложении шпионожандарма) приведен в виде единого монолога, а в следующих — раздерган на кусочки и конспиративно рассован по разным главам.)
Кстати, раз уж к слову пришлось… Помянутая выше идентичность “Протоколов Сионских мудрецов” с давнишним французским памфлетом была установлена в 21-ом году в Константинополе неким русским белоэмигрантом, случайно наткнувшимся там на чудом уцелевший оригинал книги Жоли. А вот свел того эмигранта с редакцией “Таймс” якобы… не кто иной, как Аллен Даллес, подвизавшийся об ту пору в Константинополе по тогдашним своим корпоративно-нефтяным делам (см.: http://en.wikipedia.org/wiki/The_Protocols_of_the_Elders_of_Zion). Вот оно где выплыло-таки наружу — Сионистский Заговор с ЦРУ в одном флаконе… Так что — товарищи конспирологи, ваш выход! Но только — “В очередь, сукины дети, в очередь!”
4.
Ну ладно, возразит кто-то, пускай “План Даллеса” и вправду выдуман в СССР, как вторая производная от советского же шпионского романа, и проходит, таким образом, по разряду “мифологем, имеющих отрицательную связь с реальностью”. Но это ведь — про наши здешние заморочки, а само-то ЦРУ тут при чем? Си-Ай-Эй — это вам всё ж таки не Всемирный Масонский Заговор, а вполне реальная Контора. Советский Союз, как-никак, сорок лет был Врагом Номер Раз — так что Даллес там или не Даллес, но какие-то стратегические планы, как тот Союз развалить, им было по штату положено и разрабатывать, и как-нито проводить в жизнь! Денег и иных ресурсов у них на это дело было — несчитано-немерено, а ребята там башковитые, инициативные и решительные — читай, вон, хоть ихнего Клэнси, хоть нашего Семенова…
Ну, если об уровне работы американской разведки судить по Клэнси и Семенову (а паче того — по голливудскому телесериалу “Никита”) — оно конешно. Но вот ежели держаться чуток поближе к этой самой “семипроцентной реальности”…
Многократно помянутый тут всуе отец-основатель ЦРУ Аллен Даллес оставил после себя весьма любопытные мемуары “Искусство разведки”, сразу нареченные агиографами “Библией разведчика”. Библия — не библия, но как образец грамотно построенной пропаганды книга та несомненно заслуживает внимания и уважения.
Рассуждая о непредсказуемых случайностях, могущих сорвать даже самую продуманную разведывательную операцию, Даллес приводит в пример историю, приключившуюся со знаменитым Берлинским туннелем. В 1955 году ЦРУ совместно с британской СИС осуществили операцию “Золото”: они прокопали — можно сказать, прямо под сапогами у советских патрулей — 500-метровый туннель из Западного сектора Берлина в Восточный, с ювелирной точностью выйдя на подземный кабель связи штаба ГСВГ. Установленная в туннеле подслушивающая электроника (еще ламповая, естественно) нуждалась в определенном температурном режиме, поддерживаемом обогревателями и кондиционерами. Так вот, в один прекрасный день в Берлине случился внезапный снегопад; и можно себе представить ужас американцев, узревших среди свежих сугробов тянущуюся вдоль всего тоннеля (и на советской стороне тож) дорожку-проталину, вроде как над подземными теплотрассами! Отопление в туннеле, естественно, немедля вырубили, проталину почти тотчас же замело, так что русские — слава те, господи! — ничего заметить не успели, но седых волос у “детей подземелья” за те минуты, надо полагать, прибавилось… “Таким образом, едва не был допущен промах при осуществлении одного из самых смелых и эффективных разведывательных мероприятий” (конец цитаты).
Даллес бестрепетной рукой писал сии слова в 1963 году — спустя год после публикации доклада парламентской комиссии лорда Рэдклиффа, подведшей убийственные (для англичан) итоги советского шпионажа на Острове: Кембриджская пятерка, Портлендское дело группы Лонсдейла, и прочая, и прочая. Так что не только бывший шеф ЦРУ, но и любой желающий мог к тому времени открыть отчет комиссии (вовсе даже не секретный), найти раздел, посвященный советскому “кроту” в СИС Джорджу Блейку, и убедиться, что план “одного из самых смелых и эффективных разведывательных мероприятий” (с) был известен КГБ во всех деталях аж в 1953 году — когда из будущего туннеля не было вынуто еще ни кубометра грунта.
Весь год существования туннеля КГБ использовало его как канал стратегической дезинформации. Иметь такой канал — редкостная удача; использовать, однако, его надлежало с крайней осторожностью — так, чтобы не показать своей осведомленности о “Золоте” и не “засветить”, таким образом, Блейка (это — обычная дилемма, с которой сталкивается разведка: чем ценнее агентурная информация, тем меньше возможностей использовать ее на практике, при принятии военных или политических решений, не рассекретив ее источник; в невоенное время это частенько порождает у разведслужб, располагающих по-настоящему ценной агентурой, своеобразный “синдром скупого рыцаря”). В конце концов в Москве, похоже, смекнули, что цена тех подлинных сведений, в которые приходилось “упаковывать” для достоверности скармливаемую противнику дезинформацию, несообразно высока; операцию свернули, имитировав “случайное” обнаружение туннеля ремонтниками. Свою роль в принятии этого решения, кстати, вполне могла сыграть и та даллесова протаявшая дорожка — советские наблюдатели (которые, уж конечно, это дело зафиксировали) могли счесть, что американцы подают им знак: “Я знаю, что ты знаешь, что я знаю”… Можно ли считать историю с берлинским туннелем крупной победой советской разведки (как часто пишут отечественные авторы) — далеко не факт, но вот то, что это был грандиозный провал для ЦРУ и СИС — сомнений не вызывает.
Даллес, однако, о прекрасно известных ему провальных результатах операции “Золото” не упоминает ни единым словом — вот еще!.. Вместо того он мастерски развлекает читателя “фронтовыми байками”, создавая у того отчетливое впечатление, что, невзирая на все те напасти, в конце кина наши победили. Этот прием (“Следите за руками!”) у Даллеса, кстати, один из излюбленных: к примеру, способная украсить любой книжно-киношный детектив история о том, как он вычислил нацистского агента в Бернской резидентуре УСС изложена им подробно и со вкусом — и хоть бы словечко о том, чем он, собственно, сам в той Швейцарии занимался… И правильно! Ведь любые исследования о разведке (где многое всё равно навсегда скрыто за кадром) по сути дела представляют собою исторические романы. А при написании исторического романа факты следует принимать во внимание лишь той мере, в какой они работают на авторскую концепцию — на убедительность повествования соответствие его “исторической основе” влияет в последнюю очередь.
Умница Даллес, похоже, одним из первых додумался до очень простой, в сущности, мысли: что в полувиртуальном мире разведслужб понятия “успех” и “неудача” разделены подчас весьма зыбкой гранью (кто и как сейчас определит сравнительную ценность той информации и той дезинформации, что шли тогда по “Берлинскому туннелю”?), а реальная цена всех тех тайных побед и поражений не слишком велика (по крайней мере, в невоенное время) по сравнению с тем пропагандистским эффектом, что может возникнуть при грамотном их обнародовании. Вот на этом, последнем, и следует сосредоточиться всерьез — ибо реальная-то борьба между спецслужбами идет именно в сфере пиара, т.е. поводов для создания конкурирующих мифологем. Так что, если вдуматься, создатели фильма “Мертвый сезон” принесли своей стране несравненно бОльшую пользу, чем настоящая группа Лонсдейла…
Отсюда понятно, например, отчего популярнейшим среди англо-американских авторов эпизодом противостояния тамошних спецслужб и КГБ стала история с побегом Олега Гордиевского (отраженная как бы не всеми тамошними мастерами шпионского жанра — каждым на свой манер). Сама по себе измена крупного разведчика, главы Лондонской резидентуры Комитета, раскрывшего уйму чекистов, работавших под дипломатической крышей по всей Европе — это бы еще полбеды, в тогдашней борьбе спецслужб случалось порою и не такое (вроде ухода на Восток шефа западногерманской контрразведывательной службы Ханса-Йоахема Тидге). Несравненно серьезнее тут было иное.
В 1985-ому году Гордиевского почти что уже вычислили (он стал одной из жертв знаменитого советского “крота” в ЦРУ Олдрича Эймса); резидента грамотно выманили из Лондона, где тот мог в любую минуту уйти к англичанам, в Москву и там задушевно предложили во всем признаться в обмен на сохранение жизни. Подозреваемый, однако, предпочел уйти в глухую несознанку. Реальных улик не нашлось, а времена были уже не те, чтоб арестовать человека (тем более резидента КГБ — это номенклатурная должность, между прочим) на основании одних лишь подозрений; внутреннее расследование забуксовало, а Гордиевский тем временем жил-поживал под некоторым подобием домашнего ареста и, разумеется, под неусыпным наблюдением.
Вот тут-то британская разведка и учинила нечто, по тогдашним временам, немыслимое: организовала своему погоревшему агенту побег за границу из столицы враждебного тоталитарного государства, прямо из-под носа у якобы всесильного КГБ… С прагматической точки зрения та сверхрискованная операция вообще никакого смысла не имела (спокон веку известно: “шпионы умирают в одиночку”), однако долговременный пропагандистский эффект ее оказался огромен — ибо рушил одну из основополагающих советских мифологем: “КГБ всеведуще и всемогуще”. В общем-то, для последующего крушения советского мифа побег Гордиевского вполне сравним с полетом Матиаса Руста — камешки, сдвинувшие лавину…
Для КГБ история оказалась пренеприятнейшей, причем именно в плане пиара (реальный ущерб, нанесенный предательством Гордиевского, был хоть и велик, но совершенно несопоставим, например, с плодами деятельности другого “суперкрота”, генерала Дмитрия Полякова: тот за 25 лет (!) своей работы на ФБР и ЦРУ сдал 19 советских резидентов-нелегалов, полторы сотни агентов-иностранцев и более тысячи (!!) офицеров КГБ и ГРУ, работавших под крышей в посольств и прочих загранучреждений; тем не менее, Гордиевский “всемирно прославлен”, а имя Полякова известно лишь знатокам истории спецслужб). Ясно было, что клин надо вышибать клином, сиречь — контр-пропагандой; так что была запущена версия, будто предателя, дескать, выпустили намерено, по заранее обдуманному плану — дабы не засветить некоего советского супершпиона на Западе. Версию ту озвучил в одном из своих первых романов известный своими связями со спецслужбами (я бы даже сказал — бравирующий ими) детективщик Чингиз Абдуллаев (забавно, что технические детали сочиненного им побега почти в точности совпадают с тем, что описано романе Форсайта “Обманщик” — с той, понятно, поправкой, что “у наших всё было под контролем!”).
Звучит это, прямо скажем, не шибко убедительно. Особенно на фоне “производственного романа” (а-ля Хейли) экс-шпиона Михаила Любимова “Игры Святого Себастьяна”, где побег Гордиевского представлен как совершенно закономерный итог меж- и внутриведомственных дрязг: вместо того, чтобы передать предателя в распоряжение профессионалов из Второго Главка КГБ (контрразведка), Первый Главк (внешняя разведка) решил действовать “с опорой на собственные силы”. В итоге сотрудники центрального аппарата ПГУ (у которых, в силу профессиональной специфики, “руки заточены” не совсем под то) не сумели ни провести как надо медикаментозный допрос подозреваемого, ни толком организовать наружное наблюдение, а самое главное — в первые, решающие, часы после “исчезновения объекта” принялись, по извечной российской традиции, “заметать всё под коврик” дабы преждевременно не огорчить начальство; в итоге Председатель КГБ (по версии Любимова) узнал о побеге из передачи Би-Би-Си. А поскольку Любимов (сам бывший резидент КГБ в Копенгагене, пересекавшийся там по работе с Гордиевским) явно более “в теме”, чем Абдуллаев, да и в чисто литературном отношении текст его смотрится несравненно приличнее — эффект понятен…
Резюмируем. В “борьбе на тайном фронте” Советский Союз добился как минимум паритета с Западом (а скорее всего — преимущества), но , как и в многих других областях, проиграл вчистую пиар-дуэль. И уж в этом-то винить точно некого, кроме самих себя… А ведь какие в той дуэли были великолепные возможности для “контрударов”! Взять хоть, для примера, совершенно фантасмагорическую историю с Энглтоном…
5.
Итак, Джеймс Энглтон: “Информация к размышлению”.
Выпускник Йеля, тонкий знаток поэзии Эзры Паунда и Элиота, страстный рыболов и коллекционер орхидей.
Кадровый разведчик, своего рода “живая легенда ЦРУ”, личный друг Аллена Даллеса. В двадцать с небольшим, в 1943-44 годах, блестяще руководил в Италии тайными операциями УСС против нацистов и фашистов; после войны столь же успешно боролся с тамошними коммунистами — его считают одним из организаторов отстранения Компартии от власти в результате обоюдно-жульнических выборов 1948-го года. Два десятилетия, до самой своей отставки в 1974-ом, бессменно возглавлял одно из ключевых подразделений ЦРУ — отдел внешней контрразведки (в задачи Отдела входит проникновение во вражеские спецслужбы — прежде всего, конечно, в КГБ — что есть, по сути, единственный эффективный способ выявлять предателей в собственных рядах; плюс непосредственный поиск уже внедренных вражеских “кротов”). Фактически — второй человек в иерархии ЦРУ (это при том, что первые постоянно сменялись, а он — нет).
Доминирующая черта характера: крайняя подозрительность.
Порочащие связи: одна, но зато какая! В 1944-ом, в Италии, он познакомился с Кимом Филби, координировавшим в те годы совместные действия УСС/ЦРУ и СИС, и много лет потом поддерживал с ним не только официальные, но и чисто дружеские отношения.
Историки разведслужб довольно единодушны во мнении, что измена Филби, оказавшегося советским шпионом, стала для Энглтона страшным ударом (не столько даже служебным, сколько личным); и без того болезненно-подозрительный, он после этого, похоже, перестал верить вообще кому бы то ни было, а советские агенты стали мерещиться ему буквально повсюду.
Логическая цепочка, выстроенная Энглтоном, была примерно такова:
1) Общеизвестно, что британская разведка работает на более высоком профессиональном уровне, чем ЦРУ.
2) Означенная британская разведка оказалась на поверку нашпигованной советскими кротами, как кекс изюмом.
3) Значит, в ЦРУ тех советских кротов, по идее, тоже должно быть — уж никак не меньше.
4) Однако до сих пор в ЦРУ таких кротов не выявлено — ни одного. Вопрос на засыпку: почему?
5) Ответ: потому что их плохо искали!
6) А вот почему их так плохо ищут? — “Что это: глупость или измена?” (с)
В почти любом повествовании о казусе Энглтона рано или поздно всплывает слово “паранойя”. Это не вполне справедливо: параноиком в строгом, медицинском смысле шеф контрразведки ЦРУ, конечно же, не был; а был он просто-напросто апологетом теории заговора, и диагноз тут — “Конспирологическое мышление, как и было сказано”. Но есть здесь важный нюанс: если товарищ с таким устройством мозгов занят писанием статей для газеты “Завтра” (или помянутых выше брошюрок “Коммунистическо-еврейский заговор против наших Соединенных Штатов”) — это пускай себе, чем бы дитё ни тешилось… Но когда такой вот Конспиролог (тм) оказывается во главе реальной контрразведывательной службы — это, ребята, полный привет.
Катализатором же, непосредственно инициировавшим ту реакцию в мозгах Энглтона, стал перебежавший к американцам в 1962 году подполковник КГБ Анатолий Голицын. До своей службы в Хельсинкской резидентуре тот действительно работал некоторое время в Информационном управлении Лубянки и имел доступ к кое-каким аналитическим материалам. Голицын немедля сдал ЦРУ нескольких старых советских агентов в европейских структурах НАТО (иные из них были завербованы еще во времена антигитлеровской коалиции) — но это было и всё, чем он реально располагал. Обоснованно опасаясь, что по прошествии года-полутора американцы обойдутся с ним, как с использованным презервативом, Голицын избрал (скорее интуитивно, чем обдуманно) совершенно безошибочную, как оказалось, линию поведения: ЦРУ, дескать, само проедено насквозь советскими кротами (уж он-то, Виднейший Сотрудник Информационного управления, знает!), он желает самолично поучаствовать в их разоблачении, а любые попытки поставить под сомнение достоверность его информации… — правильно, только от этих самых кротов и могут исходить!!!
А дальше начинается “Ревизор” — в чистом виде. Неглупый, сам съевший собаку на всякого рода интригах, предельно недоверчивый ветеран тайного фронта слушает совершенно хлестаковское гонево мелкого прощелыги: “курьеры, курьеры… Тридцать пять тысяч одних курьеров!” (в смысле, советских агентов в ЦРУ) — и верит каждому слову! Обычная сверхподозрительность Энглтона уступила вдруг место слепой доверчивости — ибо нарисованная Голицыным апокалипсическая картина Тайного Всевластья Советов полностью соответствовала той, что уже сложилась в его собственной голове… И опять повторю: подгонять факты под концепцию — это обычный (более того: единственно возможный) модус операнди для беллетриста, сочиняющего конспирологический триллер, но вот для профессионального контрразведчика при исполнении это… ну, цензурных слов тут не подыщешь.
Для начала Энглтон, в порядке “интернациональной помощи”, отправил Голицына в братскую Англию. Успех тех гастролей превзошел все ожидания антрепренера: британская почва была уже достаточно удобрена делами “Кембриджской пятерки” и Ко, и “разоблачения” беглого гэбэшника подняли там такую волну истерической шпиономании, что та захлестнула самые высокие кресла в госаппарате и в спецслужбах. Стоило, к примеру, Голицыну обронить мимоходом, будто Лондонской резидентуре КГБ Центр даже уже и не ставит задач по проникновению в британские разведслужбы, поскольку-де у Лубянки там и без того всё схвачено (что, разумеется, чистой воды хлестаковщина) — как англичане тут же на полном серьез начинают внутреннее расследование в отношении заместителя начальника британской контрразведки МИ-5 Грэма Митчела, а потом и.
