Говорят, что порой помощь приходит оттуда, откуда ее не ждешь. Но в тот раз помощь пришла именно оттуда, откуда и должна была прийти.
На эвакуацию почти трех тысяч человек из Сомали было отведено всего 7 дней. Выходит, почти 400 человек в день. Эвакуация только по воздуху. Выходит, по два, а то и три рейса. С собой — только личные вещи. Многочасовое ожидание оформления вылета, унижение таможенниками. Вся техника, помещения, оборудование, мебель и автотранспорт объявлен собственностью государства. Если бы сегодня вам потребовалось попасть из Москвы в Сомали, то на это ушло бы более суток. Сначала во Франкфурт-на-Майне, оттуда в Aмстердам, из Aмстердама в Кению, а дальше — специальным рейсом в Могадишо. Можно себе представить аналогичный путь 30 лет назад.
Генерал Сиад Барре был уверен, что советское правительство не рискнет применить силу. Он был слишком самоуверенным, этот бывший полицейский, мнивший себя великим исламским социалистом.
В СССР военно–морской флот был надежным инструментом внешней политики. Поставлять социализм на экспорт было бы непосильной задачей, не будь флота. В 1967 г. 8-ая эскадра (соединение кораблей специального назначения) приступила к несению боевой службы в Индийском океане, а в 1968 году были сформированы: 7-ая оперативная эскадра на Северном флоте и 10-ая на Тихоокеанском. В 1971 г. 8-ая эскадра была переформирована в 8-ую оперативную эскадру и переподчинена командующему ТОФ. В этот период в состав эскадр стали включаться десантные корабли с подразделениями морской пехоты со штатным вооружением на борту. В 1971 г., в связи с конфликтом между Индией и Пакистаном, 8-я (Индийская) оперативная эскадра ВМФ СССР, в составе группы подводных лодок и надводных кораблей под руководством контр-адмирала Круглякова, была направлена в Аравийское море с целью демонстрации присутствия и наблюдения за развитием событий в его акватории, а также в зоне Персидского залива. Постоянным местом базирования эскадры стал остров Сокотра. По договоренности с правительством Южного Йемена с аэродрома Аден противолодочное обеспечение кораблей эскадры стали осуществлять отдельные авиаотряды самолетов Ил-38 из состава ВВС Балтийского, Северного и Тихоокеанского флотов. В последствии основным местом дислокации 8-й оперативной эскадры стал сомалийский порт Бербера.
О тех семи днях ультиматума Сиада Барре и действиях советских моряков вспоминает адмирал Михаил Николаевич Хронопуло , в те времена капитан 1 ранга, начальник штаба 8 ОПЗСК: «В то время я находился на большом десантном корабле «50 лет шефства ВЛКСМ». Базировались мы тогда на север Сомали в порту Бербера в Аденском заливе. 13 ноября 1977 года президент Сомали Сиад Барре объявил, что до 20 ноября все советские граждане должны покинуть страну. Кроме того, сомалийское руководство заявило, что все советское имущество, находящееся на территории республики, конфискуется. Я немедленно информировал центр о необходимости срочно организовать эвакуацию. Центр устроил мне нагоняй за паникерство и предложил составить план постепенной эвакуации до нового года. Я такой план составил и передал в центр. 14 ноября пришло указание переделать план. В этой волоките прошел еще один день. Только 16 ноября поступило распоряжение срочно идти в Могадишо.
Мой корабль, когда еще был совсем новым, легко набирал скорость в 15 узлов. Но за восемь месяцев службы в южных морях оброс ракушками и водорослями. Времени-то осталось в обрез: от Берберы до Могадишо четверо суток ходу. Я по лоцманским картам определил оптимальный маршрут с использованием попутных морских течений. Прибыли мы как раз в последний день ультиматума — в полдень 20 ноября. Поскольку сомалийские власти вели себя по отношению к нам, мягко выражаясь, непорядочно, я не счел нужным запрашивать разрешение на вход в гавань Могадишо. Там еще стоял наш транспортный корабль, которому не разрешали подойти к причалу для погрузки советского имущества. Мол, грузить нечего, всё теперь стало собственностью Сомали . Естественно, эту противозаконную акцию мы не признали. Высадили морских пехотинцев на берег. Как только на берегу появились наши десантники, ситуация мгновенно изменилась. Издевательства над нашими людьми прекратились, и никто не осмелился препятствовать погрузке советского имущества на транспортный корабль».
Удивительно переплетение времен и судеб. Адмирал Хронопуло в последствии стал командующим Черноморским флотом, а в в период событий августа 1991 г. был обвинен в поддержке путча и отправлен в отставку. Но до настоящего времени Михаила Николаевича считают одним из влиятельных людей Крыма.
Вернемся к событиям в Сомали. Вспоминает бывший сержант батальона морской пехоты ТОФ Сергей Михайлович Юдин : «…в 77-м на Аравийском полуострове и в Африке ситуация резко обострилась, как нам по простому объяснял замполит, «сомалийские сепаратисты покатили бочку на социалистических эфиопов», они и на йеменские территории претендовали. Так что наш поход начинался с порта Бербера (видимо, ошибка, фактически — Могадишо), но в порт нас сомалийцы не пустили. Тогда подошёл корабль сопровождения БПК «Чапаев», сделал разворот в гавани, и порт для нас был открыт. Семьи дипломатов, специалистов забрали другие суда, а на наш корабль (БДК «50 лет шефству ВЛКСМ») загрузили аэродромную технику, авиационные наливники. В открытом море мы всё это передали на сухогрузы. Задача была непростая, но выполнили аккуратно, только у одного КрАЗа рама переломилась.
А уж после этого отправились на Сокотру – объяснить сомалийцам, чей это остров. Йемен к тому времени уже направил туда войска, мы перебросили на остров их танковую бригаду (Т-34), специалистов, продукты».
То, что сомалийцы не предпринимало никаких ответных военных действий не слишком удивляло наше командование. За пять лет до той знаменитой эвакуации из Могадишо, осенью 1972 г. проходили совместные советско-сомалийские учения. Это было в районе порта Буляхар, несколько западнее Берберы. Тогда, в ходе учений, советская морская пехота ТОФ после десантирования молниеносно прорвала подготовленную противодесантную оборону сомалийских войск и, совершив 80 километровый марш в условиях пустыни, вышла к порту Бербера. На тех учениях присутствовал и министр обороны Сомали генерал М. Самантар. Так что в ноябре 1977 г. после высадки десанта в Могадишо с одним плавающим танком ПТ-76 и двумя бронетранспортерами БТР-60 сомалийцы не слишком рвались противодействовать нашим морякам . Тем более, что это было чревато для самих сомалийцев, ибо то, что увидели морпехи на берегу не могло оставить их равнодушными. Вернемся к воспоминаниям одного из очевидцев: «На берегу стеной высились штабеля ящиков с тем самым имуществом, которое сомалийское руководство решило себе присвоить. За этими штабелями на высотке располагались вооруженные люди. А перед штабелями на узкой полосе вдоль причала находились советские специалисты с семьями, точнее, какая-то часть из них. Остальные были в аэропорту Могадишо. На этой узкой полосе суши они провели не то двое, не то трое суток под палящим солнцем. Выйти оттуда было страшно, поскольку по штабелям время от времени стреляли. Люди были в отчаянии. Когда к ним на выручку подошли десантные катера, женщины плакали, а одна из них не выдержала и прыгнула в воду с высокого мола вместе с ребенком. Моряки ее тут же подобрали, а потом дали несколько очередей поверх той баррикады из ящиков. Обстановка нормализовалась, все пошло как по маслу».
Еще один участник тех событий, Владимир Николаевич Чичев вспоминает: «В последний день погрузки (а нам дали на эвакуацию 72 часа) на рейде Берберы, далее 12-мильной зоны территориальных вод, стояли наши боевые корабли. Это вселяло уверенность, что нас не бросят в беде. Тем не менее, главная корабельная машина у нас работала на малых холостых оборотах, на юте, по приказу командира, дежурил моряк с огромным острым топором в руках (чтобы по команде перерубить швартовые канаты, связывающие корабль с пирсом), на ходовом мостике и по шкафутам было выставлено дополнительное охранение с боевым оружием. Сомалийские торпедные и ракетные катера предпринимали провокационные маневры – то выходили из гавани по направлению к нашим судам, то возвращались в гавань на полном ходу, включая сигнальные сирены и открывая люки аппаратов.
При эвакуации ПМТО спецтехника грузилась на сухогруз в трюм корабельными кранбалками, а до порта, как мне кажется, автомобили добирались своим ходом. За погрузкой техники я не наблюдал. Помнится, было очень много имущества из ПМТО, его привозили в порт, заносили на корабль и крепили по разным углам и помещениям. Работали почти без отдыха, поскольку всех охватывало тревожное напряжение от происходящего. Под конец с городка привезли семьи сотрудников нашей миссии и специалистов. Для их размещения выделили часть кают на мичманской и офицерской палубах. Люди жаловались на сомалийский беспредел, поскольку все, что было у них в городке из личного имущества более-менее ценное, было реквизировано.
Как отрывали ПД – не помню. Кажется, вначале из порта вышел сухогруз (я в предназначении кораблей ничего не понимаю, поэтому назвал это судно именно так), затем вытащили док, а последними выходила ПМ-156. На рейде, за пределами территории Сомали, гражданских пересадили на другой корабль».
На самом деле плавдок «ПД-66» вытаскивали моряки спасательного судна проекта 527М «СС-21» Черноморского флота. Командир «СС-21» В. Асламов вспоминает: «Группа с «СС-21» высадилась на берег, заложили подрывные заряды под якорь-цепи, сорвали док с места. «СС-21» взял его на буксир и вытащил за пределы территориальных вод. Здесь их встретил РКР «Владивосток» и сопроводил в Аден, потом док перетащили на о.Дахлак в Красном море».
Полагаю, что участники тех событий не до конца откровенны. Оружие применялось по назначению. Правда, о количестве погибших с сомалийской стороны не сообщалось. У наших потерь не было. После высадки десанта сомалийцы начали относиться к эвакуации советских специалистов и имущества СССР с большим пониманием. Не мешали. Точнее, не могли помешать. Демонстрация силы была впечатляющей. Те советские специалисты, кто еще томился в аэропорту, в одно мгновение прошли таможню и вылетели на родину. Морпехи и военные работали быстро. Все что возможно из военного имущества было демонтировано. Уходя из Берберы на прощание дали несколько залпов, разрушив все то, что было построено почти за 10 лет.
Часть советских военных советников вернулась в Союз, а некоторые оказались по другую сторону линии фронта в Эфиопии.
Правда, в качестве ответной меры из Советского Союза была выслана многочисленная группа сомалийский слушателей военных училищ и академий, а Куба вообще разорвала дипломатические отношения с Могадишо.
Оставив Сомали, СССР потерял оборудованный им пункт базирования в порту Бербера, специально построенный узел связи, а также лишился права использования сомалийских аэродромов и ряда других стратегических объектов. Но СССР потерял не только Сомали. Мы потеряли Африку. Надолго. Если не навсегда.
Оставшись без советской поддержки, Сомали принялась активно искать новые источники для пополнения арсеналов, таявших в войне с Эфиопией. Западные страны отказались поставлять сомалийцам оружие, пока шел конфликт, но поддержку оказали мусульманские страны: Египет, Саудовская Аравия, Пакистан, Иран. Только Египет за время войны передал Сомали военного снаряжения на 30 млн. долларов. Тем не менее сомалийская армия, столкнувшись с эфиопскими войсками, вооруженных советской техникой, которых поддерживали кубинские части и советские советники, потерпела поражение и в марте 1978 г. объявила об уходе из Огадена.
«БЧ – 5» специально для «ОРД»
