150 лет назад (18 марта 1871 года) в Париже произошло восстание, в результате которого к власти пришло революционное местное самоуправление – Парижская коммуна. Это словосочетание стало одним из популярнейших советских названий. Улица Парижской коммуны была едва ли не в каждом советском городе, а также фабрики, заводы, колхозы и т.п. Малопонятное своим смыслом событие преподносилось и почиталось как нечто, якобы предшествовавшее революции октябрьской… Странным образом, жизнь некоторых ключевых персонажей тех событий связана с Украиной.
-
Горе побежденных
После поражения во Франко-прусской войне (1870-1871) французское правительство вынужденно было пойти на ряд непопулярных мер. Среди прочего, предстояло разоружить Национальную гвардию Парижа: многочисленные добробаты с выборными командирами под номинальным управлением ЦК Нацгвардии – орган скорее политический, чем военный. Попытка забрать у нацгвардейцев артиллерию (на фоне других непопулярных решений) привела к восстанию, в ходе которого многие солдаты побратались с нацгвардейцами. Глава правительства Адольф Тьер спешно отвел верные войска, полицию и администрацию в Версаль.
Одной из первых жертв восстания стал экс-командующий нацгвардии генерал Клемент Тома, которого многие нацгвардейцы сильно не любили за попытки установить дисциплину.
-
Это просто праздник какой-то!..
Популярностью Парижской коммуны в советское время мы обязаны Марксу и особенно Ленину, которой считал ее первым в истории примером диктатуры пролетариата. Если верить соратникам, в годы эмиграции для Ильича 18 марта было особенной датой. В этот день он даже забывал о политических распрях, устраивал тематические собрания и вечера. Впрочем, прагматичный Ленин не идеализировал коммунаров, анализировал причины их поражения и делал соответствующие выводы.
По его инициативе в 1918-1929 день Парижской коммуны был официальным советским праздником (хотя и не выходным). Кстати, сто лет назад – 18 марта 1921 года – для Ленина был двойной праздник. В этот день, кроме 50-летия Парижской коммуны, большевики подавили Кронштадтское восстание. (https://gazeta.ua/ru/articles/history-newspaper/_u-soldat-zabrali-sapogi-chtoby-sideli-po-kazarmam/373791)
-
Самоуправление на грани самоуправства
Несмотря на схожесть лозунгов и символики (красный флаг), прямая аналогия между коммуной и коммунистами вряд ли уместна. Все же, французская коммуна – это самоуправляемая территория. Другое дело, что парижское самоуправление фактически противопоставило себя остальной Франции.
«Коммуна воплощает принцип муниципальной жизни, а Национальное собрание – принцип национальной жизни, – резюмировал Виктор Гюго, предусмотрительно свалив в Брюссель. – Обе стороны правы, и обе стороны неправы. Не может быть ситуации более безвыходной».
После отступления правительственных войск власть в Париже перешла к ЦК Нацгвардии. Там делегировали самые широкие полномочия городским округам, а также объявили выборы Парижской коммуны, которые состоялись 26 марта (16 апреля довыборы). Впрочем, после избрания Коммуны значительные полномочия оставались в округах, параллельно продолжал действовать ЦК Нацгвардии с неопределенными полномочиями, в вооруженных формированиях не было единоначалия… Фактически, это был режим какого-то тотального самоуправления.
Важно отметить, что в совете и в исполнительных комиссиях Парижской коммуны были представлены разные политические силы лево-анархистского толка (сторонники правительства уклонились от участия). Так что, по сути своей Парижская коммуна ближе к махновским вольным советам, чем к коммунистическим обкомам-райкомам.
-
Лучше меньше, да лучше
Поначалу Коммуна имела подавляющий перевес над правительственными силами. Однако, лишенные эффективного управления, коммунары не воспользовались своими преимуществами.
Даже когда, нарастив силы, версальцы перешли в наступление, у них не было численного превосходства: 130 тысяч против 170 тысяч. Однако в боевых частях у коммунаров было всего около 40 тысяч бойцов. Остальные действовали по своему усмотрению или вообще бездействовали. Из-за дефицита артиллеристов (особенно офицеров), войска Коммуны использовали лишь около 340 орудий из имеющихся более 1,5 тысяч. Впрочем, в артиллерии у противников был паритет, зато у коммунаров было 5 бронепоездов, 5 канонерок и плавучая батарея. При грамотном командовании и снабжении, опираясь на городские укрепления, с такими силами можно было бы успешно обороняться. Однако ни тем, ни другим коммунары похвастаться не могли. Их передовые части часто испытывали недостаток боеприпасов, которых хватало на складах. Отдельные успехи сводились к нулю из-за отсутствия подкреплений.
-
Жертвы регионализма и перестройки
Поначалу руководство Коммуны полагало, что правительственные войска не станут воевать или даже перейдут на их сторону. Когда же этого не случилось, то обвинили правительство в том, что оно собрало против революционного Парижа контрреволюционных провинциалов. Дескать, реакционные селюки против прогрессивной столицы. Доля правды в этой агитации была. Заметную роль в разгроме Коммуны сыграли подразделения мобильной гвардии (что-то вроде внутренних войск) из Бретани. Плохо или вообще не говорившие по-французски бретонцы искренне не любили парижан.
В годы правления Наполеона ІІІ (1853-1870) в Париже на месте многих узких средневековых улиц появились широкие бульвары и авеню, которые не так просто было перекрыть баррикадами. Это облегчило штурм города, продолжавшийся неделю (21-28 мая).
-
Героические музейщики против революционных вандалов
Некоторые коммунары отметили свое поражение поджогом ряда «феодально-буржуазных зданий», представлявших большую художественную ценность. В частности, они завезли во дворец Тюильри (резиденция монархов) несколько телег горючих веществ, порох и подожгли вместе со всем содержимым. За два дня дворец выгорел почти полностью. Лувру, который вплотную примыкал к Тюильри, повезло благодаря самоотверженности хранителя коллекций музея Барбэ де Жуи. Вначале он вместе с несколькими смотрителями отстреливался от кучки коммунаров, которые пришли крушить «буржуазное искусство», а затем организовал подоспевшие правительственные войска и парижских пожарников на локализацию огня и спасение музейных коллекций.
-
Из наших, из поляков…
Среди военных руководителей Парижской коммуны особенно отличился уроженец Житомира Ярослав Домбровский. Штабс-капитан российской армии, участник боевых действий на Кавказе и в Крыму, он стал одним из лидеров польского подполья, был арестован, но сумел бежать. Успешно командуя одним из подразделений коммунаров, Домбровский возглавил западный сектор обороны, а затем, получив звание генерала, все войска Коммуны (правда, скорее номинально). Однако переломить ситуацию не сумел и, незадолго до окончательного поражения Коммуны, был смертельно ранен в уличном бою.
Кроме того, отличился еще один генерал-коммунар польского происхождения Валерий Врублевский, командовавший южным сектором обороны. Ему повезло больше: накануне разгрома он распустил своих бойцов и ушел в подполье.
-
Казалось бы, причем тут Севастополь?
Разгромивший Коммуну маршал Патрис де Мак-Магон ранее участвовал во многих войнах, в частности, отличился в Крыму. В 1855 году именно его дивизия захватила и удержала Малахов курган – ключевую позицию в обороне Севастополя, тем самым заставив русские войска оставить город. (https://ord-ua.com/2014/03/30/kryimskaya-neozhidannost-padenie-sevastopolya-vmesto-vzyatiya-konstantinopolya/)
Кстати, линкор «Севастополь», команда которого активно участвовала в Кронштадтском восстании, сто лет назад был переименован в «Парижскую коммуну»!
-
В полушаге от монархии
В 1873 году Национальное собрание приняло отставку Тьера и избрало маршала Мак-Магона президентом Франции. Став во главе государства, он повел политику восстановления монархии. При его содействии конкурирующие монархические партии сумели договориться: корону получал лидер легитимистов граф Шамбор (Генрих V), а наследником бездетного 53-летнего монарха ставал лидер орлеанистов граф Парижский (Филипп VII). Под такую комбинацию нашли большинство голосов в Национальном собрании. Казалось бы, дело в шляпе. Но тут всех удивил граф Шамбор: легко согласившись на конституционное ограничение полномочий, он категорически потребовал отказаться от сине-бело-красного флага и вернуться к королевскому знамени – белому с желтыми лилиями. Офигевшие монархисты предложили дополнить триколор королевской эмблемой, а белый флаг с желтыми лилиями сделать королевским штандартом. Но граф Шамбор уперся! Старый маршал, 40 лет провоевавший под трехцветным знаменем, был разочарован поведением претендента. Дескать, что за отношение к национальной символике?.. В итоге, в 1875 году с перевесом в один голос Национальное собрание утвердило республиканскую форму правления. Наконец, в 1883-м руины дворца Тюильри, служившего символом монархии, разобрали на стройматериалы.
Дмитро Шурхало, для «ОРД»
