За гранью мира после Холодной войны

Целая эпоха подошла к концу, когда Советский Союз развалился 31 декабря 1991 года. Конфронтация между Соединёнными Штатами и Советским Союзом охарактеризовала период Холодной войны. Падение Европы стало основой для этого противостояния. После Второй мировой войны советская и американская армии оккупировали Европу. Обе державы массово превосходили остатки европейских военных сил. Крушение имперской системы Европы, возникновение новых государств, а также борьба за доминирование и влияние между русскими и американцами также стало основной для конфронтации. Безусловно, были и другие аспекты и фазы противостояния, но, в итоге, Холодная война была основана на упадке Европы.

Окончание Холодной войны сопровождалось многими изменениями в международной системе. В действительности, 1991-ый был годом особенным и определяющим. Японское экономическое чудо закончилось. После инцидента на площади Тяньаньмэнь Япония уступила Китаю звание наиболее быстро растущей экономики, ориентированной на экспорт, благодаря непрерывному превосходству Китайской коммунистической партии. Был сформулирован Маастрихтский договор, ставший основой для будущего Европейского Союза. Многочисленная коалиция стран во главе с Соединёнными Штатами положила конец вторжению Ирака в Кувейт.

Три аспекта определили мир в период после Холодной войны. Первым была мощь США. Вторым — подъём Китая, как центра глобального индустриального роста, основанного на дешёвой рабочей силе. Третьим аспектом стало возрождение Европы в качестве массивной, интегрированной экономической системы. Тем временем, Россия, главное наследие Советского Союза, была расшатана потрясениями, в то время как Япония выбрала для себя экономический курс разительно отличающийся от прежнего.

Период после Холодной войны можно разделить на две фазы. Первая длилась с 31 декабря 1991 года по 11 сентября 2001 года. Второй период длится с момента теракта 11 сентября до настоящего момента.

Первая фаза периода после Холодной войны строилась на двух предположениях. Первое предположение состояло в том, что Соединённые Штаты по-прежнему являлись доминирующей политической и военной системой, но менее значимой, чем прежде, поскольку теперь акцент смещался на экономику. Вторая фаза всё ещё вращалась вокруг трёх Великих держав: США, Китая и Европы. Однако, теперь происходят главные изменения в мировоззрении Соединённых Штатов, которые, предполагали, что их превосходство даёт им право поменять форму исламского мира при помощи военной силы, в то время, как Китай и Европа будут целенаправленно сконцентрированы только на экономических вопросах. 

Три столпа международной системы.

В это новое время Европа не только подкошена экономически, но и также политически раздроблена. Идея единой Европы, заложенная в Маастрихтский договор, больше к ней неприменима. Точно также, как и японское экономическое чудо до него, китайское экономическое чудо приближается к концу и Пекин начинает испытывать свои военные возможности. Соединённые Штаты уходят из Афганистана и пересматривают отношение мирового первенства и мирового господства. Теперь ничто не находиться в том же положении, в каком оно было в 1991 году.

Европа изначально заявила о себе, как об экономической силе, имеющей суверенитет, который, во многом, сохраняется благодаря её членам. Однако эта сила ограничена рамками сферы влияния Европейского Союза. Европа испробовала всё: и экономическую интеграцию и политику отдельных государств, но теперь эта несостоятельная идея единого союза исчерпала себя и Европа разваливается на отдельные части. Регион, включающий в себя Германию, Австрию, Нидерланды и Люксембург, имеет низкий уровень безработицы. Другой регион на периферии имеет высокие или сверхвысокие показатели безработицы.

Германия хочет сохранить Европейский Союз с целью защиты немецких торговых интересов, а также по причине того, что Берлин крайне обеспокоен политическими последствиями Европы, разделённой на части. Однако, будучи кредитором последней инстанции, Германия также хочет контролировать экономическое поведение государств-членов Европейского Союза. Берлин не хочет безнаказанно отпускать европейские страны, просто признав их банкротство. Если он это сделает, то это означает, что он должен контролировать их бюджет. Однако, страны-члены Европейского Союза не желают передавать свой суверенитет в руки доминирующих в ЕС немецких органов управления в обмен на признание банкротства.

Конкретная экономическая дикость, с которой повели себя по отношению к Кипру, находящемуся в регионе, имеющему задолженность, является частью процесса банкротства стран в ЕС. Безусловно, киприоты повели себя безответственно, но то же самое касается и всех остальных стран ЕС, включая саму Германию, которая создала «фабрику» настолько большую, что та не смогла начать потреблять то, что производит, делая, таким образом, страну крайне зависимой от готовности других стран покупать немецкие товары. Таким образом, существует много видов безответственности. То, как Европейский Союз относится к безответственности зависит оттого, насколько сильно то или иное государство. Кипр, маленький и маргинальный, был просто раздавлен в то время, как к более многочисленным странам отнеслись гораздо мягче вопреки их безответственности.

Многие европейцы заявляли о том, что Кипр никогда не следовало принимать в ЕвроСоюз. Возможно и не следовало, но его уже приняли, причём в период европейского высокомерия, когда чувствовалось, что вступление в ЕС способно избавить от проблем любой народ. Теперь Европа больше не может позволить себе гордость и каждая нация сама за себя. Кипр создал прецедент, который даёт понять: слабые будут сокрушены. Это служит уроком для остальных ослабевающих стран, уроком, что спустя длительное время европейская идея об интеграции и суверенитете трансформируется. Цена интеграции для ослабленных стран велика и в каком-то смысле вся Европа сейчас ослаблена. В подобных условиях суверенитет становится для стран убежищем. Интересно наблюдать за тем, как Венгрия игнорирует Европейский Союз. Будапешт реконструирует свою политическую систему в более суверенном направлении и более авторитарном – вокруг чего всё сильнее разгорается скандал. Авторитарный национализм – это старинное европейское лекарство от всех болезней. Одна такая панацея уже возникает, ведь никто не хочет стать следующим Кипром.

Я уже немало сказал о Китае, дискутируя на протяжении нескольких лет на тему того, что китайская экономика больше не может развиваться такими же темпами, как и прежде. Не принимая во внимание специфические аргументы, нужно сказать, что необычайно быстрый рост в экономике, ориентированной на экспорт, требует экономического благосостояния среди её потребитель. Приятно представлять растущий спрос на внутреннем рынке, но в такой неимущей стране, как Китай, рост спроса требует революционных перемен внутри системы. Китай пытался сделать это несколько раз, и это никогда не срабатывало. И, в любом случае, Китай точно не мог добиться того, чтобы это сработало в нужное время. Вместо этого, Пекин поддерживает уровень роста путём сокращения размеров прибыли на экспорт. Рост, который мы наблюдаем, это и не то, что было раньше и в то же время его никак нельзя считать его выгодным. Такой тип роста подорвал финансовую жизнестойкость в Японии, когда компаниям давали кредиты, чтобы те продолжали экспорт и найм сотрудников – кредиты, которые они никогда не погасят.

Любопытно вспомнить экстравагантные заявления о будущем Японии в 80-ых годах. Охваченный благоговейным страхом, Запад не видел опустошения финансовой системы по мере того, как показатели роста обеспечивались за счёт снижения цен и прибыли. Японское чудо казалось вечным. Однако, оно таковым не являлось. Это касается и Китая. У Китая есть проблема, которой не было у Японии: миллиард неимущих людей. Япония всё ещё существует, но ведёт себя иначе, чем прежде. То же самое происходит и с Китаем.

И Европа, и Китай рассматривали мир в период после Холодной войны похожим образом. Обе страны считали, что геополитические вопросы и, даже, вопросы внутренней политики могут быть заглушены, а иногда и просто проигнорированы. Они были в этом убеждены, поскольку думали, что вступили в период постоянного процветания. Промежуток с 1991 по 2008 год был, по сути, периодом необычайной прибыли. Прибыли настолько большой, что и Европа, и Китай просто предположили, что это никогда не закончится, а их процветание позволит им ставить на обсуждение вопросы политики и геополитики.

Безусловно, периоды процветания всегда сменялись периодами упадка. Теперь в эту ловушку попались и Европа с Китаем. Европа, желавшая единства и суверенитета, столкнулась с политическими реалиями неготовности ЕС принимать фундаментальные и сложные решения в вопросе того, чем является единство на самом деле. Со своей стороны Китай хотел, чтобы у него был и свободный рынок, и коммунистический режим в регионе, где он будет экономически доминировать. Высшая точка развития китайской экономики оставила страну наедине с вопросом, может ли политический режим выжить в экономике, вышедшей из под контроля и, как будет выглядеть его власть в регионах, если он не процветает экономически.

Что касается Соединённых Штатов, то в период после Холодной войны они вынесли для себя один большой урок: каким бы привлекательным ни казался вариант военного вторжения, в начале он всегда выглядит легче, чем в конце. Самая мощная военная сила в мире способна побеждать армии, но намного сложнее попытка заточить другие общества под американский образец. Самая мощная сила решает рутинные вопросы этого мира не посредством военной интервенции, а путём управления балансом сил. Вопрос не в том, что Америка в состоянии упадка. Дело скорее в том, что с теми силами, которые были у Соединённых Штатов в 2001 году, они не могли никому навязать свою политическую волю, даже, несмотря на то, что у них были ресурсы для того, чтобы подорвать и уничтожить чужие режимы. Если только они не были готовы задействовать всю свою мощь и финансы для трансформации такой страны, как Афганистан. А это слишком большая цена для афганской демократии.

Соединённые Штаты вступают в новый период своей истории, когда они всё ещё являются самой большой экономикой в мире с наименьшим количеством экономических проблем среди трёх столпов мира в период после Холодной войны. Они также обладают наибольшей военной мощью, но этот раз США стало намного более зрелым и осмотрительным, нежели перед началом данного периода. В истории появляются новые фазы, но не новые мировые порядки. Экономики процветают и рушатся, даже у самой мощной военной силы есть свои пределы, а Мировая сила должна быть дальновидной в вопросах предоставления кредитов и завоевания чужих стран.

Начало новой эры

Эры раскрываются перед нашими глазами странным образом до тех пор, пока вы внезапно не осознаёте, что они закончились. Например, эра Холодной войны тянулась десятилетиями, на протяжении которых разрядки в американско-советских отношениях или окончание Вьетнамской войны казались сигналами к окончанию самой эры. Сейчас мы с вами подошли к моменту, когда модель мира после Холодной войны больше не объясняет его поведение. Таким образом, мы вступаем в новую эру. У меня нет хорошего модного словечка, чтобы окрестить ту фазу, в которую мы вступаем, поскольку ярлычок на большинство периодов истории навешивали, уже оглядываясь в прошлое. (Межвоенный период, к примеру, получил своё название только после начала другой войны, чтобы этот временной промежуток можно было заключить в скобки.) Тем не менее, несколько характеристик, определяющих данную эру, мы уже можем выделить.

Во-первых, Соединённые Штаты остаются во всех отношениях доминирующей силой в мире. Они будут действовать осмотрительно, сознавая, тем не менее, ключевую разницу между превосходством и господством.

Во-вторых, Европа возвращается к своему нормальному состоянию разнородных государств-наций, конкурирующих друг с другом. В то время, пока Германия будет спать и видеть Европу, в которой она сможет планировать бюджеты меньших стран, государства-нации ЕС будут смотреть на Кипр и выберут дефолт, прежде чем они начнут терять свою независимость.

В-третьих, Россия вновь вступает в игру. По мере того, как Европейский полуостров распадается на части, русские будут делать то, что они всегда делали: ловить рыбу в мутной воде. Россия предоставляет льготные условия для импорта природного газа некоторым странам, закупая при этом металлургическое оборудование в Венгрии и Польше, а железнодорожные терминалы в Словакии. Россия всегда была экономически неблагополучной страной, которая обладает чересчур большим влиянием – отголоски Холодной войны. Сделки, которые заключают русские, и это лишь небольшой пример одной из них, служат не их экономическим интересам, а имеют своей целью существенное увеличение политического влияния Москвы.

В-четвёртых, Китай погружается внутрь себя, пытаясь справиться с новыми для себя экономическими реалиями. Соотнести Коммунистическую партию с меньшими показателями роста – это непросто. Процветание – это причина, по которой Партия существует. Без процветания ей нечего особо предложить людям, кроме ещё более авторитарного режима.

В-пятых, масса новых стран наряду с Китаем станут быстро растущем центром дешёвой рабочей силы в мире. Латинская Америка, Африка, а также менее развитые части Юго-восточной Азии – все они претенденты на эту роль.

Относительный баланс сил

В этом всём есть один парадокс. Пока Соединённые Штаты наделали кучу ошибок, то факт, что Европа стала распадаться на части, а Китай ослабевать, означает, что США будет становиться ещё сильней, поскольку сила – понятие относительное. Уже было сказано, что период после Холодной войны был отмечен доминирование Америки. Я бы поспорил с этим и сказал, что это было введением в период доминирование США. Его два главных противовеса теряют свою способность противостоять мощи США, поскольку они ошибочно полагали, что настоящая сила – это экономическая сила. Соединённые Штаты совместили разные виды силы: экономическую, политическую и военную. Это и позволило сохранить их абсолютную власть, когда экономическая сила дала осечку.

У раздробленной Европы нет шансов перед нашедшими баланс Соединёнными Штатами. И даже, если Китай стремиться нарастить военную силу, потребуется годы, чтобы создать такой тип силы, который можно было бы считать глобальным. И это станет возможным только, если экономика позволит. В Холодной войне Соединённые Штаты победили Советский Союз, благодаря балансу сил. Европа и Китай победили сами себя, поскольку они поставили всё на экономику.А теперь мы вступаем в новую эру.

Джордж Фридман, «Stratfor»