Шум хлопающей двери, невыразительное взаимное бормотание двух человек. В помещении находятся: следователь ГПУ (С) и офицер СБУ (О).
О – Это у нас допрос, да? (рус.)
С – Я думаю Вам відомо що і по якій причині. Пояснити? (укр..)
О – Та знаю…
Следователь уточняет биографические данные для заполнения бланка протокола допроса.
О – Процедура допроса мне знакома, сам не однократно допрашивал по поручениям следователя.
С – Хто Ваш начальник?
О – Пидболячный.
С – Що Вам відомо про знищення цієї справи?
О – Я точно не помню, боевой соратник мой — «Д» с утра ко мне подошёл, говорит: давай, указание есть, нужно, говорит, закрываем дело, уничтожаем, ну, поможешь? Я в акт должен быть вписан, плюс….
С – Він же прийшов до Вас, де Ви уже за актом, де ви уже були вписані…
О – Нет, он составляет акт, мы сверили всё, там «С» тоже ещё присутствовала. Он пошёл подписал и мы в топку опустились вниз, топка у нас в подвале, но объём таки большой, сами понимаете…
С – Скільки?
О – 20 томов. Вот и мы там всё спалили.
С – І скільки це тривало? Спалювання…
О – Ну, точно сказать не могу, часа полтора, может больше, там небольшая топочка, в ней медленно горело, надо было вычищать.
С – Як Ви це робили? Кидали все томами?
О – Нет. Разрывали…
С – Розривали? А хто був присутній?
О – Я, «С»…
С – (нерозбірливо) був?
О – Нет, тоже ещё, замнач управления будет…
С – То тіки вдвох палили? Разом з «С»?
О – С «С», вместе.
С — А в поясненні що написано?
О – Неправильно написал, за это я гарантирую, втроём были.
С – А я думаю, що ви були вдвох.
О – Гарантирую. Втроём были.
Пауза. Следователь что-то бурчит неразборчиво. Офицер тяжело вздыхает, кашляет.
С — … вона відпросилась, побігла, бо їй було треба там…. Ну хто там буде присутній? Там з хлопцями при тому спалюванні. Побігла вона туди, там на Володимирську, чи де-куди, пошту росписати, нічого їй робити, стояти поруч з Вами, нюхати той угарний газ?
О – Извиняюсь, как Вас величать?
С – Любомир Михайлович
О – Любомыр Мыхайловыч, в любом случае, во время спаливания материалов, по инструкции, не знаю, как у Вас, а у нас, по инструкции номер ноль…, и вообще, короче, должен быть прысутний…
С – Правильно, должен бить, багато чого є, яке повинно бути, та я даю гарантію…, та багато – це правильно, це було так, і у нас те ж саме, навіть якби і палили, якби там був четвертий, чи п*ятий, чи сьомий, чи шостий… То це кому потрібно? Тільки «Д»! Більше нікому. Ні Вам, ні їй, ні «К» це не потрібно. У Вас є свої проблеми? От Ви і паліть це все, а я побігла, тому що в мене пошта, таємна. Чи яка там? Цілком таємна? Мені до Вашого вогню, до Вашого спалювання… Ну? Якщо воно просто так пішло з самого початку, я вже говорив, бідою цієї всієї справи… Мені нецікаві ні Ви, ні «Д», тому ми тут будемо просто негарно виглядати. Виходячи з того, що Ви написали своєму керівництву виходить, що ви просто обманювали своє керівництво…. (щось буркає нерозбірливо)…. Вона теж мене обманювала довго і нудно, а ще оперативний працівник, тому дивіться, нам все рівно, чи «Д», чи Ви, чи хто інші. Палив? То так і кажи як це було. Я не думаю, що це була ініціатива «Д». Це, як кажуть, виконавець. Я — виконавець, Ви – виконавець. А ці всі дєятєлі, що там керують, остаються з чистими руками…(щось знов буркає нерозбірливо). Не знаю як Вам пояснити, як, що, до чого, що в чиїх діях і як; бо порушення інструкції – це не в моїх… Тим більше воно і Вас… Тому я Вас прошу…
О – По-людски, да? Давайте вопросы – всю правду расскажем. Как всё это случилось? Обставыны зныщэння справы? Я хочу услышать от Вас вопросы.
С – А я Вам задам. Дійсно, це було б неправильно, якби Ви зараз мені сказали, що, я знаю що там знаходиться, яка там інформація, бо ні Ви доступу туди не маєте, ні будь-хто. Можливо… Ну, це я не відкидаю. Тому що, якщо Ви вдруг… «Д» тим більше Ваш друг, десь косьвєнно Ви ділитесь…
О – По поводу? С кем мы делимся?
С – Мені не потрібно знать це, але життя є, в собі Ви це тримаєте
О – (перебивает) Объекта моего оперативно-розыскного дела сотрудник по кабинету не знает. У нас тоже есть, грубо говоря, какие-то моральные принципы, и всё такое. Я знаю как говорил этот, Штирлиц, или Мюллер говорил: Знают двое – знает и свинья. По-этому не делимся, грубо говоря.
С – Понял.
О – Понимаете?
С – Якщо навіть і не ділитеся, то це не говорить що воно не потрібно для кримінальної справи (декілька слів нерозбірливо). Але емоції час від часу потрібно викидати, тому що все в собі втримати не можна. І потім думати чому так говорити…
Длинная пауза.
О – Да-а… Та-ак…
Очень длинная пауза.
О – Вы записываете, да? Давайте я буду диктовать тогда. Мои же ответы.
С – Нєт нічого надзвичайного в етом…
О – Давайте я буду диктовать. По-моему, если я свидетель, то я должен давать показания, давайте под диктовку их писать.
С – «Д» — старший оперуповноважений?
О – Да
Следователь называет разные фамилии сотрудников СБУ, пытается уточнить отдельными вопросами места службы и установочные данные сотрудников СБУ.
О – Как это относится к спаливанию?
С – Хм-м…
О – Как это… как эти вопросы относятся к процессу зныщэння?
С – Знаєте, Ви…
О – (перебивает) Я просто спрашиваю, мне интересно как это относится…
С – (перебиває) Як би я прийшов до Вас, я б не запитував у Вас: а чому це так? А чому це так?
О – Нет, Любомир Михайлович, я свои права, как свидетеля, знаю. Неоднократно сам допрашивал.
С – Я Вас про Вашу інформацію не питаю, а якщо ставлю якісь запитання, значить в цьому є якась необхідність. Я розумію Ващі пориви і Ваше таке нєгодованіє…
О – (перебивает) Какие порывы?
С – Якісь амбіції неоправдані
О – В смысле – амбиции?
С – Так що давайте, якщо мені це потрібно, то…
О – Хорошо. Давайте, спрашивайте, я Вам отвечаю.
С – То я буду записувать…
Пауза.
С – Значить сам факт спалювання був 8-го вересня 2004, 2005 року?
О – Я не помню.
Следователь бормочет неразборчиво. Офицер тоже бормочет неразборчиво.
О – (повышает голос) Я просто честно, не помню, если Вы говорите восьмого – значит восьмого.
С – Значить восьмого вересня хто до кого зайшов? Хто де кого зустрів? «Д» підійшов до Вас і попросів щоб Ви…
О – «Д» подошёл ко мне.
С – Де відбувалась ця розмова?
О – В рабочем кабинете номер ХХХ. Ко мне зашёл «Д», сказал: всё, закрываю дело своё.
С – (буркає нерозбірливо)… Закривати?
О – Ну, у нас его постановой… Ну, это разговорный термин, в официальном деловодстве по-другому называют.
С – В якому він настрої зайшов?
О – Сложно вспомнить. Наверное, рано. Пришёл, говорит: закрываю дело, поможешь? Ну, и, собственно говоря, всё хорошо. Он составил акт, потом мы пошли, сверились, далее…
С – Не так швидко! Один на один був?
О – Я Вам просто об’ясняю, как у нас. У нас нет такого. Сидят там обычно в кабинетах люди, когда отписываются, а так с утра уходят в город и, по сути, работают. У нас у каждого, кроме этого, есть ещё много работы обычной, тоесть, нет такого понятия. Очень редко люди собираются вместе в кабинетах. Работа такая. По-этому, вспомнить конкретно я просто не могу, это я Вам серьёзно говорю. Вот он мне говорит… Если хотите поподробней, так Вы мне более детально…
С – Да, Дєтальнєй.
О – Так Вы спрашивайте, а я Вам буду отвечать.
С – Так це було восьмого вересня?
О – Восьмого вересня було? Я не могу всё помню.
С – Ви часто займаєтесь знищенням документів?
О – Ну, это рабочий момент. Конечно. Я думаю, что акты составляются раз в месяц, а бывает раз в неделю. Большая текучка документов – сами понимаете. Если б я собирал все свои секретные документы, которые лежат у меня в сейфе, то, понимаете, у меня б сейфа просто не хватило, поэтому, по мере необходимости, есть такие документы, которые просто не нужны. Они прошли. Их нужно сразу же уничтожить, поэтому, довольно-таки часто это происходит. Тоесть, по сути составляется акт, три человека.
С – І «Д» погодив акт?
О – Да, я согласился.
С — І він сказав що включає Вас у комісію?
О – Да, включил.
С – Акт він складав на комп*ютері, чи?
О – Да, на компьютере, мы сверили, посмотрели документы…
С – Хто, Ви?
О – Я и «Д» расписались, посмотрели тома, страницы, расписались, пошли, по-моему.
С – Де це все відбувалось? В кабінеті?
О – Да, я Вам честно говорю, я могу ошибаться.
С – Як Ви звірялись?
О — Мы просматривали листы. Понимаете? Уничтожение документов – это очень серьёзная ситуация. Это очень серьёзно, потому что…
С – Ви звірились?
О – Да. Посмотрели, подписали, я точно не помню как. Это было давно. Подписали, Вы же видели этот акт. Он же у Вас есть. Давайте его откроем.
С – Акт? Відкриєм. Коли прийде до того — відкриєм.
О – Акт подписывается сотрудниками. Я честно говорю, я не помню как у нас было тогда именно, может быть мы сверяли тогда именно… То что была тогда «С», при сверке… Или мы просматривали его, а потом с «С» вместе смотрели.
С – Угу.
О – В двух словах, короче, отак что — мы просмотрели это всё.
С – «С» була там з вами присутня? Чи Ви носили до неї?
О – Була прысутня. Носить к ней? 20 томов? Любомыр, я просто честно говорю, я не помню эти все, скажем так, моменты поэтапно. Объясню почему: это раз – я очень много документов сжигаю; два, довольно-таки большое время прошло. И поэтому…
С – Я це розумію, Ви це повторяли.
О – Да, механизм такой. Мы сверились сначала первый раз, потом понесли его к
С – (перебиває) К кому? К «Г»?
О – Не-не, короче, я не знаю, кто дальше. Короче, «Д» носил, утверждал, и мы пошли его спаливать. Это схематически, и я не ручаюсь, скажем так, за этапность этих моментов. Прошло большое количество времени, вот и всё. Просто мы его палили, сто процентов.
С – Коли Ви палили? Після обіду? До обіду?
О – Наверное, до обеда, о, блин… По-моему…
С – Значить, Ви взяли цих 20 томів, він – 10 томів, Ви – 10 томів, і спустилися у підвал? У Вас кабінет на якому поверсі?
О – На третьем.
С – На ліфті?
О — У нас нет лифта.
С – Ну, якби це сказав прапорщик, який стоїть на вертушці, може я й повірив би, що він не пам*ятає, но Ви ж оперативний працівник, Ви повинні пам*ятати буквально все що було 10 років тому.
О – Знаете, мне то же самое во внутренней безопасности рассказывали и вообще, но если действительно не помню?
С – Не помните?
О – Ну, бывает, я могу начать вспоминать, это такое…
С – Скільки ваших було коли Ви спалювали?
О – Вдвоём мы были.
С – Тільки вдвох?
О – Втроём-втроём, трое было.
С – Бачите?
О – В смысле, из мужчин вдвоём, Вы ж понимаете, «С», она ж туда руками в топку не лезла.
С – Хто спалював?
О – «Д». По-моему.
С — І Ви розривали і кидали по листочку, чи по-декілька?
О – Мы брали их, отак скручювали, потому что если они не так ложатся…
С – І вона Вам допомагала?
О – Помогала. Ну, не стояла же.
С – Кімната яка?
О – Знаете… Сходите посмотрите… Могу схематически Вам нарисовать…
С — Ну скільки? Два на два, три на три?
О – Ну, там, скажем так, большая комната. Больше этой, как-бы зал и в зале есть небольшое ответвление, по коридорчику, и там эта печечка стоит. Буржуйка такая железная. Понятно, что все мы вместе, когда оно горело, возле неё не стояли, там очень жарко. Мы стояли в зале, это я точно помню.
С – Скільки часу Ви палили?
О – Я точно не помню.
С – Дві години? Три години? Чотири години? П*ять годин?
О – (перебивает) Часа два.
С – Спалили, значить? Згоріло?
О – Да уж. Наверное, я умываться пошёл.
С – Акт в кого?
О – У «Д». Понимаете, по сути здесь моё было задание рассмотреть те материалы, которые написаны в акте действительно туда попали. И поприсутствовать там, помочь моему боевому товарищу спалить довольно таки большую кучу материалов.
(продолжение допроса следует)
«ОРД»
