«Россию интересует не Дебальцево, а Киев», — военный эксперт Павел Фельгенгауэр

СЛЕД.net.ua предлагает вниманию читателей любопытное интервью независимого военного эксперта и обозревателя российской «Новой газеты» Павла Фельгенауэра о российской армии и угрозе Третьей мировой войны, опубликованное на страницах The Village. Эксперт рассказал, с какими проблемами и трудностями сталкиваются вооружённые силы России, почему главная угроза стране сосредоточена в Средней Азии и зачем российские политики регулярно угрожают уничтожить США. А также о том, будет ли в ближайшее время мир на Украине…

О модернизации вооружённых сил

— Прошлой весной мы все увидели «вежливых людей» — оказалось, что российские вооружённые силы, от которых не ждёшь ничего хорошего, внезапно могут выглядеть современными и эффективными. Так ли это на самом деле?

— Не надо путать вооружение, экипировку и дисциплину. Вежливые, выполняющие приказы солдаты могут быть вооружены луками и дубинами.
В то же время вооружённые современным оружием силы могут быть и ордой. Это не связанные напрямую вещи.

Да, в России есть хорошо подготовленные части. Определённый уровень дисциплины в наших вооружённых силах поддерживался всегда — нельзя сказать, что они когда-либо превращались в толпу мародёрствующих бандитов (хотя и такое в истории тоже бывало). При этом вооружённые силы в целом остаются отсталыми и не готовыми к современной войне. Принята программа перевооружения до 2020 года, из чего следует, что нынешние вооружённые силы — несовременные. Были серьёзные попытки их модернизировать, но больших успехов пока достичь не удалось, что показывают боевые действия в Донбассе, где воюют так, как и 50 лет назад.

Это не значит, что так воевать нельзя, — можно, тем более если твой противник точно такой же. А вот с современными вооружёнными силами Запада лучше не сталкиваться на поле боя, иначе останутся рожки да ножки.

— Каков процент модернизированных частей в российских вооружённых силах, сколько в них «вежливых людей»?

— «Вежливые люди» — это всего лишь спецназ, который занял симферопольский аэропорт. Они дисциплинированны и достаточно хорошо подготовлены. Да, они разительно отличались от казаков и разбойников в разномастном камуфляже: раньше, в ходе чеченских войн, наш спецназ выглядел иначе, потому что люди покупали себе экипировку и форму сами. В Крыму все были одеты в однотипную «цифру» (тип камуфляжа. — Прим. ред.), и поэтому сразу было ясно, кто они и откуда. Но вооружение и экипировка у солдат всё равно не соответствовали современному уровню. У них не то оружие, не та броня, не те средства связи.

Ничего принципиально не изменилось. У нас не делают современного стрелкового вооружения, у нас не делают нормальных патронов, не делают артиллерийских снарядов уже давно — стреляют старыми. Нет нормальной массовой снайперской винтовки, да и снайперов нет. Есть горсть спецов в ФСБ — у них иностранное оружие и пули. Что-то удалось купить за рубежом, но частично и в очень небольшом количестве.

Танки наши — дрянь, это все знают, и поэтому создаются принципиально новые танки — платформа «Армата». Советское танкостроение зашло в тупик, признавать это трудно по многим причинам, но все это прекрасно поняли. Наши танки охотно покупают только те страны, где проблем с рождаемостью нет.
В Донбассе с той и с другой стороны воюет наша техника и горит, как свечка.

Наша авиация не может эффективно поддерживать пехотные части — во всяком случае, ночью и в плохую погоду. У нас проблемы с современными самолётными двигателями, нарастающее отставание. С авиационной электроникой проблемы, мы так и не сделали хорошего современного радара. Радары создают в разных странах, но комплектующие производят в одном месте — в США. Например, есть деталь для активной фазированной антенной решётки, её делают только американцы Raytheon. Мы это покупали, но больше не получится. А со своим изготовлением не выходит.

Вы слышали про GPS-прицеливание? Управление огнём артиллерии идёт с помощью компьютера по GPS-координатам цели, которые отследил беспилотник в небе. Мне доводилось это видеть лично на ливанской границе во время войны 2006 года, когда израильская батарея била по южному Ливану. Таким способом удаётся вести высокоточный огонь обычными дешёвыми снарядами. Но в России такого нет, и мы так не умеем. А ещё мы не можем использовать GPS и поэтому вбухали очень много денег в ГЛОНАСС. В общем, проблемы серьёзные.

Хотя мы запустили отвёрточное производство беспилотников «Форпост» по израильской лицензии, фактически это IAI Searcher двадцатилетней давности.
С их помощью мы можем хоть как-то координировать огонь систем залпового огня. Это позволило разгромить в конце августа 2014 года южную группировку украинских войск под Иловайском и Саур-Могилой. Но вообще-то, эти беспилотники есть в миллионе стран, и они уже были у Грузии во время войны 2008 года. То есть на самом деле у нас вооружённые силы на уровне Пакистана. Конечно, у них есть ядерное оружие, ракеты, подводные лодки. Правда, сколько из них реально годятся в случае ядерной войны, никто толком не знает, но и проверять специально не будет.

Все серьёзные модернизации в русской истории опирались на западные технологии, доступ к которым теперь будет затруднён. Непонятно, удастся ли чего-то всерьёз достичь. В военной сфере и так всё время цены растут, а сейчас начнётся сильная инфляция. За те же деньги удастся купить в пять раз меньше запланированного, а некоторые вещи вообще не удастся сделать. Каждый год Россия делала военных закупок в США на полтора-два миллиарда долларов. Это не только комплектующие, но и высокоточные станки. Весь мир переходит на 3D-печать деталей высокой точности и сложного профиля из порошковых металлов. А у нас до сих пор цифровые станки для обработки не научатся использовать, и всё доделывают дяди Васи с напильниками. Ну откуда же тогда появятся современные вооружённые силы? Они и не современные. Это видимость скорее.

Есть знаменитое высказывание Черчилля: «Россия не такая сильная, как ты боишься, и не такая слабая, как ты надеешься». Не так всё было плохо с вооружёнными силами раньше, не так всё хорошо теперь.

— А кто запустил процесс модернизации в российской армии — опальный Анатолий Сердюков или Сергей Шойгу?

— Вооружённые силы модернизировал бывший начальник Генерального штаба Николай Макаров. Сердюков не лез во все эти дела, но был согласен проводить реформы и давал возможность Макарову действовать радикально. После прихода Шойгу в 2012 году начался откат. Новых реформ нет; частично демонтируют то, что сделали. При Шойгу ситуация стала значительно хуже, чем была при Сердюкове.

При Сердюкове взялись за самое важное — за военное образование. Военное образование в России — вещь совершенно кошмарная. А когда у тебя из плохо образованных офицеров получаются плохо образованные генералы, происходит большая беда. Россия вообще очень провинциальная страна, находящаяся в стороне от мирового прогресса, а в вооружённых силах особенно. Российские военные были изолированы ещё с царских времён. Они откровенно не понимают, что такое современная война. Они знают, что есть новые технические штучки, гаджеты, но пропустили все революции в военном деле. Их до сих пор учат по Второй мировой войне, она до сих пор пример всему.

— Однако крымские события называли примером современной гибридной войны.

— Это выдумка, страшилка. Войны в Крыму не было, потому что никто не оказывал вооружённого сопротивления. Конечно, там были определённые логистические проблемы, но они были вполне решаемы, поскольку рядом находился флот. Операции по усилению охраны флота были подготовлены заранее, скрытно туда нагнали дополнительные силы, хотя там уже и была морская пехота. Когда тебе не сопротивляются, всегда проще.

— А возможно ли сейчас масштабное столкновение в духе 50-летней давности?

— Конечно, возможно. Просто обычно, когда происходит столкновение современной армии с несовременной, это выглядит как противостояние испанцев с индейцами. Или кремлевский тролль, получающий 3 бакса за камментов с копьями против англичан с пулемётами. Большие массы оказываются несостоятельными: во время вторжения в Ирак в 2003 году гигантская армия Саддама Хусейна оказалась совершенно ни к чему не пригодна. Да, несовременная армия может вести оборонительные бои мелкими группами, как неплохо делала «Хезболла» во время Второй ливанской войны. Но сидя в обороне невозможно победить. А когда по тебе, как в тире, лупят высокоточным оружием и попадают не по площади, а туда, куда надо, ты не можешь наступать. Это очень быстро деморализует. Это невозможно выдержать, люди просто бросают технику и бегут.

Об угрозах

— В декабре была опубликована новая военная доктрина России. О чём по ней можно судить?

— Военная доктрина — это документ непрямого действия. Когда в 1993 году писали либеральную конституцию, туда добавили норму о том, что в России должна быть военная доктрина и что это должен быть открытый документ. А раз она открытый документ, то её всерьёз никто не воспринимает, — к доктрине всегда относились наплевательски. Однажды я спросил одного из начальников Генерального штаба, как он использует эту доктрину. Он ответил, что никак не использует, потому что бумага слишком жёсткая.

Военная доктрина — это, по сути, большой пресс-релиз, отражение некоторых реальных вещей в кривом зеркале. Но в реальном планировании её не применяют. Есть документы прямого действия — это План обороны и План применения Вооружённых Сил. Раньше о них нельзя даже было упоминать, теперь можно. Но рассуждать о них бессмысленно, потому что они имеют высшую степень секретности — ОВ.

Рассуждать по военной доктрине о планах — это как рассуждать о России по конституции. У нас замечательная конституция, в ней много чего написано.
И что?

— А возможно ли столкновение с НАТО в нынешних условиях?

— Да, мы к этому готовимся, иначе для чего проводится программа перевооружения? На неё такие деньги бросили. Начальник Генерального штаба Валерий Герасимов открыто говорил, что наши вооружённые силы готовятся к мировой войне. Это практически неизбежно.

— А в какой срок?

— Я думаю, к 2025 году. Программа перевооружения была запущена с тем расчётом, что после 2020 года нужно быть готовым либо к мировой войне, либо к серии крупных региональных конфликтов — так называемых ресурсных войн.

Наша политика строится на том, что сработает Malthusian trap — Мальтузианская ловушка. Будет страшный мировой кризис, нехватка ресурсов, и поэтому роль России будет возрастать, но вместе с ней будут возрастать и риски. Весь мир может на нас напасть, чтобы отнять естественные ресурсы на нашей большой территории и в Арктике. А мы постараемся как-то отразить это нападение со всех сторон.

Основной противник — конечно, США. В меньшей степени — Китай. Должен быть построен периметр обороны, в который входит Украина. Потеря Украины — это прорыв периметра, мы оказываемся абсолютно безоружны перед лицом смертельной угрозы. Поэтому Украину надо удержать любыми силами.

Главная проблема, с которой сейчас соглашаются все военные, — это то, что события на Украине начались очень не вовремя, мы не успели перевооружиться. Лучше бы это случилось в 2018–2020 годах.

— Как НАТО реагирует на это?

— Сейчас в нас видят вполне очевидную угрозу. Пару недель назад было заседание министров обороны, и они приняли программу: будут готовиться к войне с Россией. Проголосовали все страны, включая Венгрию и Грецию. Есть серьёзные конкретные меры. Прибалтика кажется НАТО самым опасным направлением, поэтому создаётся европейский корпус быстрого реагирования со штабом в Польше.

Пока европейцы готовы выставить 30 тысяч солдат, и эти части будут рассеяны по национальным государствам, но штаб будет постоянным. Ещё создадут шесть дополнительных штабов вдоль восточного края НАТО, для того чтобы координировать прибывающие подкрепления с местными силами. На пике операции в Афганистане было 140 тысяч солдат, здесь вместе с американцами может быть столько же.

Для сбора сил нужен месяц-полтора. Речь идёт о повышении боеготовности: время считалось мирным, боеготовность была низкой, теперь наоборот. Война — это сложная логистическая и технологическая проблема, а вооружённые силы отличаются от вызова такси через приложение. Заказал, и оно через пять минут приехало — с ними так не работает. Речь идёт о сутках, днях, неделях и месяцах. Выдвижение больших масс людей требует больших усилий и подготовки. Подвести вооружённые силы к высокой степени боевой готовности — это очень дорого, а долго держать на ней тоже нельзя.

— Если российская армия и части НАТО столкнутся, будет ли это похоже на противостояние индейцев испанцам?

— Да. В разных странах разный уровень вооружений и подготовки, но действовать вместе они более-менее обучены. В этом и есть суть НАТО — обучить всех одному командному языку, стандартизировать калибры и оборудование. Конечно, европейские силы послабее американских, но действовать с ними вместе они могут. В случае конфликта в Прибалтике к НАТО присоединятся и нейтральные шведы с финнами.

Конечно, американцы превосходят наши силы в конвенциональном смысле. Без применения ядерного оружия шансов никаких нет.

— А возможен ли конфликт с Китаем? Миллион китайских солдат на границе с Амуром — это всего лишь пугалка?

— Не похоже, чтобы китайцы к такому готовились. Все основные их проработки сделаны на случай конфронтации с США в случае захвата Тайваня. С нами им воевать нет никакого смысла. В советское время на Дальнем Востоке была настоящая система обороны и много войск, а сейчас их там почти нет. Китайскую угрозу никто не отменял, но она выглядит маловероятно.

— ИГИЛ угрожает России?

— В Средней Азии потенциально неустойчивая ситуация, особенно в Узбекистане. Непонятно, что будет, когда умрёт президент Ислам Каримов, у которого нет наследников. Бедное, чудовищно задавленное население, значительная часть которого — мусульмане. В советское время ислам довольно здорово везде подавили, но в Ферганской долине он остался. Существует Исламское движение Узбекистана (ИДУ) — боевики-салафиты, абсолютный хардкор. Их базы располагались в Афганистане, но в 2001 году пришли американцы и выбили их в Вазиристан, и всё это время они там действовали. Летом 2014 года было нападение на аэропорт Карачи — это как раз ИДУ.

Они хорошо подготовленные, упёртые исламские боевики, прошедшие удары американских беспилотников. ИДУ даже признали халифа Исламского государства, а он назначил их руководителя своим эмиром по Средней Азии. То есть ИДУ — это, по сути, отделение ИГИЛ. Пока, правда, ИГИЛ оттягивает людей со всех концов мира в свой конфликт на Ближнем Востоке, но я не думаю, что ИДУ в него вступит. Разбираться в Афганистане они тоже не станут, оставят его пуштунам, а вот войти в Узбекистан, если там начнётся дестабилизация, они готовы. В Узбекистане может произойти исламская революция, как в Египте. Но Узбекистан отличается от Египта тем, что там нет египетской армии, — она большая и серьёзная сила. А узбекская армия не большая и не серьёзная. Прихлопнуть исламистов она не сможет.

Дестабилизация в Средней Азии — это самая реальная и существенная из угроз. Это десятки миллионов беженцев, потеря Байконура и стратегических объектов вроде полигона «Сары-Шаган» и объекта «Окно» на Пяндже, утрата которых невосполнима. Это прекращение пилотируемой космонавтики. Мы перестанем быть космической державой. Если падёт Узбекистан, а мы будем завязаны на Украине, то нас ждут большие проблемы с войной на два фронта.

— Недавно в Нью-Йорке задержали трёх российских шпионов. Что это говорит о работе российской разведки?

— Ничего необычного. Такое время от времени происходит, но когда был период дружбы с Западом, и мы и они решали такие вопросы негласно. Сейчас весь сор идёт на публику.

О новой Холодной войне

— А что с российским ядерным оружием? В прошлом году на Фрунзенской набережной в Москве открылся новый Национальный центр управления обороной государства. Наши политики регулярно угрожают стереть США с лица земли. И в то же время недавно стало известно, что упал последний спутник системы обнаружения стартов баллистических ракет.

— Ядерные силы у нас вроде бы есть, но никто не будет проверять, насколько они проржавели. Бывали случаи, когда ракеты просто отказывали.

В СПРН — систему предупреждения ракетного нападения — в последнее время вложили большие деньги, чтобы привести в чувство. Поменяли всю компьютерную сеть: её нельзя было модернизировать по кусочкам, только создать заново. Система создавалась в 1970-е на основе советских копий IBM-ских мейнфреймов, полностью вступила в рабочий режим в 1980-е. Ввод производился на перфокартах, и было заранее заготовлено десять сценариев ядерной войны. Действительно очень старая система — конечно, это надо было менять, и поэтому запустили нашу Skynet. Всё секретно; неизвестно, как долго её готовили. Использовались, скорее всего, иностранные компоненты. Посмотрим, насколько хорошо всё это будет работать, — замена чревата сбоями и ошибками.

То, что у нас больше нет спутникового эшелона, означает, что сокращается время на принятие решения об эвакуации. У американцев есть 45–50 минут на принятие решения об эвакуации высшего руководства. Они садятся на вертолёты и потом используют летающий командный пункт. У нас тоже для эвакуации вертолёты, но в Москве проблемы с «воздушками»: везде между высокими домами натянуто оптоволокно. На Фрунзенской набережной сделали площадку на воде, где нет мешающих полёту проводов.

Летом должны запустить один спутник на замену. Если его потеряют, то новый сделать будет очень сложно, потому что всё создавалось на иностранных комплектующих. В последнее время все серьёзные спутники делались на французских платформах. 90 % комплектующих — иностранные.

— Дмитрий Рогозин прямо говорил, что США могут уничтожить до 90 % нашего ядерного потенциала всего за пару часов. Так ли это?

— США пока не прорабатывали Россию как врага, хотя теперь они нас рассматривают в этом качестве с большой радостью. Американским военным и ВПК выгодно иметь в качестве врага Россию вместо ИГИЛа. Зачем против ИГИЛа ядерные подводные лодки? Россия как враг также намного лучше Китая: у него ядерная триада слабее нашей. Те генералы, которые сейчас возглавляют американские вооружённые силы, начинали служить ещё в Холодную войну. Им всё понятно и привычно.

В угрозах начала ядерной войны нет ничего нового. Это тактика времён Холодной войны, у всего этого есть устоявшиеся термины, о которых просто забыли. Это brinkmanship — «балансирование на грани войны». Термин придумал ещё Джон Фостер Даллес, который в 1950-е годы был госсекретарём при Эйзенхауэре. Одна сторона угрожает ядерной войной, и поскольку это MAD (mutual assured destruction — взаимное гарантированное уничтожение), другая сторона уступит, чтобы отступить от грани конфликта.

Мастером этой политики был большой друг Путина госсекретарь Генри Киссинджер, который очень здорово с помощью этого балансирования объегорил наших во время «войны Судного дня» на Ближнем Востоке в 1973 году. Он несколько дней объяснял советскому руководству, что его шеф Ричард Никсон — сумасшедший антикоммунист, постоянно напивается виски (что, в общем, правда) и готов нажать ядерную кнопку. Это действовало: мы отступили и значительно потеряли своё влияние на Ближнем Востоке.

Во время Холодной войны этим приёмом активно пользовался Запад, потому что в конвенциональном смысле они были слабее Варшавского договора, а в ядерном — превосходили. Сейчас всё наоборот. В конвенциональном смысле Россия намного слабее — и качественно, и количественно. Поэтому у нас остаётся лишь ядерное сдерживание. Применять ядерное оружие нельзя, иначе от России останется просто пепелище, и поэтому мы будем угрожать его применением, побуждая Запад делать уступки и идти на компромиссы, чтобы избежать худшего.

Это проверенная временем тактика — так же, как и proxy-войны. То, что сейчас в Донбассе, — это proxy-война, как Вьетнам, Афганистан и ближневосточный конфликт. Вернулась Холодная война, вернулась и тактика Холодной войны. Тем более что есть люди, которые начинали службу в 1970-е и всё это прекрасно помнят. Как Путин.

— А что будет дальше на Украине?

— Будет неустойчивое перемирие, а потом снова обострение поздней весной или ранним летом. Сейчас нужна оперативная пауза всем сторонам. Время зимней кампании заканчивается, потом начнётся время летней кампании. Цель России понятна — восстановление контроля над Украиной. Интересует Россию не Дебальцево, а Киев. И пока цель не достигнута, конфликт будет продолжаться. Proxy-войны могут длиться и десятилетиями. Никто не позволит Украине быть западным союзником, чтобы американские и немецкие танки и ракеты стояли под Полтавой.

Зарубежных миротворцев в Донбассе не будет, это ясно давно, а российских нынешний украинский режим туда не пустит. К тому же они ничем принципиально не отличаются от наблюдателей ОБСЕ, у них есть мандат только на самозащиту, да и то они предпочитают сдаваться, так надёжнее: скорее всего, выживешь. Наши миротворцы воевали в 2008 году, но в принципе, миротворцы не воюют, а патрулируют демилитаризованную зону. Они не принуждают к миру, а только наблюдают.

— Как события на Украине повлияют на российский призыв?

— Кризис 2008 года позволил решить проблему с комплектованием вооружённых сил США, а наши военные сейчас выражают надежду, что из-за безработицы будет легче нанимать контрактников. Люди, отчаявшиеся из-за кризиса, пойдут записываться на войну. Так это будет или нет — я не знаю, тем более что у нас так и не создана нормальная система рекрутирования и даже не до конца понимают, что это такое. Поэтому с контрактом у нас большие проблемы и большая текучесть. Поэтому да, пока на Украине не обойтись без срочников, которых переписывают как контрактников задним числом. Продолжительность службы сейчас увеличивать не будут, хотя трудно сказать, что будет уже к следующей осени. Всё зависит от обстановки.

— В общем, мира не будет?

— Пока нет. Мирное разрешение конфликта пока не просматривается.

По материалам The Village

Фото: Иван Анисимов, The Village

СЛЕД.net.ua