ДИКОЕ ПОЛЕ ПРИ ОТСУТСТВИИ ХУНТЫ

Единственное, что показалось надеждой в отношении наиболее острого вопроса дня. В воскресном телеэфире нардеп, командир батальона «Днепр-1» Юрий Береза сказал, что комитет ВР по вопросам нацбезопасности и обороны разработал и выносит закон об изменении статуса АТО. Будет наконец-то сказана правда? И это повлечет за собой новый и нужный формат действий Украины?

Журналистов просили помолчать о минских консультациях – чтобы не создавать помех для обмена пленными. Кто спорит, то, что к сегодняшнему дню 150 бойцов, наших защитников, да что там – просто украинских граждан вырваны из рук бандитов, дело большое. Поскольку здесь счет идет на единицы человеческих жизней. Но на фоне этого – слышатся не фанфары, а тревожные звонки. Ситуация остается такой, что плен, ранение, смерть грозят десяткам (сотням, тысячам) бойцов и цивильных граждан. На оккупированной территории и на линии фронта. Ничего не изменилось. Следующие минские встречи в ближайшем будущем? Что дают они, на что позволяют рассчитывать?

Вот сейчас Ангела Меркель (нужно отдать должное фрау канцлер, она непоколебима в вопросах санкционного давления на агрессора) говорит, что от графика встреч ни в коем случае нельзя отклоняться. Меркель считает нужным продолжать процесс. Но что понятно в этом процессе? В основополагающем – формате, правах и ответственности договаривающихся сторон, позициях участников консультаций?
А ничего непонятно. Есть критиканство ради процесса критиканства. Но есть вопросы, которые и вправду требуют элементарных и прозрачных ответов. С подобными к администрации президента обратился благотворительный фонд «Майдан закордонних справ». Организация в хорошем смысле – негромкая, то есть не живущая пиар-скандалами. Общественная организация, объединяющая профессиональных дипломатов. Ее вопросы таковы. Общественность должна получить информацию: суть переговоров, их результаты по каждому из раундов; принцип формирования украинской делегации, ее права; существует ли документальное закрепление результатов, что принимают и стремятся принять в Минске – международный договор, соглашение, протокол?
Эти вопросы – они не от крючкотворства.  Без внятных ответов на них процесс минских консультаций теряет смысл. Ничем неподкрепленные «толковища» не предполагают никакой ответственности за их результаты. Чреваты опасными псевдокомпромиссами. Но самое главное – они бесперспективны в стратегическом плане необходимости прекращения бандитской вакханалии в оккупированных районах Донбасса, постоянных вооруженных вылазок агрессора. Такой процесс, это и есть искомое ослабленным Кремлем – консервация очага нестабильности в Украине.

Можно, конечно, сосредоточиться на том, что последняя встреча этой самой минской контактной группы сосредоточилась на локальном результате – обмене группами пленных. Повторюсь, ни в меньшей мере не ставя под сомнение необходимость предметной борьбы за КАЖДОГО нашего, оказавшегося в плену у бандитов – все равно следует задать вопросы.
Говорили об обмене «всех на всех». Результативные цифры – 150 на 222 прежде всего, неравны, и непонятно, кто при таком раскладе «дешевле», а кто «дороже». Не говоря уж о том, что Россия не признает пленными похищенных на территории Украины и вывезенных Надежду Савченко, Олега Сенцова. Их, схваченных не под Рязанью и не под Сызранью во время каких-то противоправных действий, прикиньте – судят по российским законам, инкриминируя террористическую деятельность. Интересно, по каким законам и где должны отвечать, вот уж вправду, за терроризм, те, кто задержан с оружием в руках на территории Украины?
Если это граждане РФ, то самый простой вопрос, который, кстати, возник бы у любого государства: на чем основывается право этих людей стрелять и взрывать именно у нас? А если у наемников украинское гражданство – то тем более, КОМУ мы отдаем преступников? ДНР-ЛНР де-юре не существует. Де-факто, они существуют в виде террористических формирований. Россия, хоть и вопреки очевидному, но продолжает утверждать, что она не воюет с Украиной. Как ни смотри, но бандиты, стреляющие в украинских граждан, «отжимающие» имущество и не подчиняющиеся действующим законам в отдельных районах Донбасса, с точки зрения статей Уголовного кодекса, вне зависимости от своего гражданства – ничем не отличаются от преступников, совершающих подобное в любом другом регионе. Пардон, разве что – отличаются масштабами преступления.
Обмен пленными. Сам термин «пленные» предполагает ведение войны по имени война, без экивоков странности и прочей гибридности. Тогда можно и следует, под эгидой международного Красного креста, гуманно относиться к плененным военным противника, и требовать такого же отношения к своим, попавшим в плен к противоположной воюющей стороне.  Тогда это – прозрачно. А нынешнее положение, которое сама Украина никак не решается назвать войной с напавшим агрессором, вообще-то – пленных не предполагает.  И еще, размен пленными, всех на всех – должен происходить по окончании вооруженного конфликта.
Опять повторюсь – 150 наших граждан, встречающих эти выходные вне опасности и издевательств, это хорошо, к определению нечего добавить. Но что дальше, в пресловутом минском формате?
Сделать консультации постоянными, чтобы через месяц-другой пытаться выторговать тех, кого бандиты будут захватывать именно сегодня, завтра, послезавтра?  Выторговать – отпуская бандитов?
Получающих, таким образом, подтверждение – разбойничье «сафари» в Украине, это, конечно, рискованно, но если не станешь грузом 200, то, как в компьютерной стрелялке, есть шанс пройти на новый уровень. По поводу тех, кого Украина, так сказать, амнистирует, начальник следственного управления Василий Вовк сказал так: «пока что тот, у кого руки в крови, отпущен не будет», «но это десяток людей, не более».
Дикость какая-то. Представим себе, бандиты в любом регионе страны напали на отделение банка, супермаркет либо госучреждение. Если они засели там, удерживая заложников – с ними, да, ведут переговоры. О чем? О том, что если они сдадутся, то в них не будут стрелять на поражение. Далее, при любом развитии сюжета, кто сдался, а кого задержали – сантиметры погружения рук в кровь имеют значение для определения судом тяжести приговора. Наказание по максимуму получат те, кто убивал своими руками. Но неужели, по законам любого государства, те, кто придумал бандитскую акцию, или, скажем, сидел за рулем транспорта, подвезшим «на дело» — освобождаются из-под стражи под цьом-цьом, па-па? В данном случае, даже если не замахиваться на Путина и других русских высоких чинов, которых будут судить в Гааге, а не в Киеве. Любой «захарченко», это террорист, даже если сам он не ударил и не выстрелил ни разу. Любой охранник бандитского блокпоста или кашевар – член банды, у которой в крови, так сказать, совокупные руки.

Абсурдная туманность статуса участников переговорного процесса – на грани скандала. Информация о том, что в процессе обмена пленными принимает участие Виктор Медведчук, для многих стала шоком. Потом официальный переговорщик от Украины, Леонид Кучма, сообщил, что в Минске Медведчук не присутствовал, но к теме «был подключен на последней стадии».
Проще всего сказать: для спасения что 150, что 10, что одной жизни нашего гражданина – пусть переговоры ведет хоть черт, хоть привидение. Но дело в том, что процесс, при котором наши граждане попадают в заложники к террористам, не прекращен. А значит, участие в нем любой фигуры, на чем-то основывается и предполагает чей-то интерес.
В переговорах по освобождению заложников иной раз принимают участие лица, не являющиеся официальными представителями власти. И это объяснимо, когда речь идет о: лауреате нобелевской премии мира; мисс мира, обязанной заниматься гуманными акциями; авторитетном священнике; представителе МКК либо другой правозащитной организации; высоком, общепризнанном моральном авторитете, вне зависимости от должности и звания.
Даже если найдутся те, кто относится к Медведчуку без неприязни – они согласятся, что ни под одну из упомянутых категорий он не подпадает. Он —  политик, ведущий прокремлевскую линию. Ладно, будем считать, что он не наработал на привлечение к ответственности, а просто имеет свои взгляды. Но от имени кого Медведчук воздействовал на боевиков? Если, конечно, воздействовал.  
От имени Украины – так пусть власть обоснует свой выбор кандидатуры.
В качестве лица, непосредственного связанного с ДНР-ЛНР? Так скажите, что он и есть их послом либо премьером, и что это в Украине ненаказуемо.
От имени Кремля? Так значит – подозрения, что данного серого кума Путин ставит (!) своим наместником оккупированных районов Донбасса, имеют основания?

И ведь вообще, прекращение вооруженного конфликта на нашей территории, это далеко не только одноразовый обмен пленными.  Что там, в минском тупике, который рекомендуют не отклонять от графика?
Разведение тяжелого вооружения, и, надо понимать, авангардов противоборствующих сторон. Как представить себе это? В пределах несомненной территории Украины, наши силовики и российские террористы отодвигаются друг от друга на 10 или 20 километров. Что, тем временем, происходит в этой буферной зоне, где, кстати живут люди?  Люди живут без действующих институций и охраны правопорядка, существуют натуральным хозяйством, и непрерывно страдают от набегов вообще неопознанных банд? Да, Дикое поле… Посреди Европы 21 века.
Далее. Чьим отступлением обозначать линию разграничения? Перед состоявшейся на прошедшей неделе минской консультацией картонные дурилки ДНР-ЛНР говорили русским СМИ, что они поставят вопрос о «возвращении нам Украиной всей территории Донбасса». То, что это горячечный бред, понятно. При любых проколах нашей власти невозможно представить себе, на каком основании, как, и куда – Украина вдруг «выгоняет из своего состава» районы, где сегодня мир.
Если предположить, что под давлением санкций и вообще, неблагоприятных обстоятельств, Кремль согласен отозвать свое вторжение. Оставить несостоявшуюся «новороссию» для завершения и вправду антитерриристической операции. То о какой линии размежевания речь? Линия на картах обозначена государственной границей.
Но вести разговор об этом нужно не в минском формате. Украина с Россией – напрямую, называя вещи их именами, при участии государств, которые станут действенными гарантами.
В качестве временного варианта – некое совместное патрулирование территории. С кем? Сказанное миссией ОБСЕ о какой-то договоренности военных Украины и России о совместном патрулировании вызвало шквал возмущения. Поскольку агрессивные действия инспирированы Россией. На фоне возмущения секретарь СНБО Турчинов инфу опроверг. А после этого опровержения – появилось сообщение, что 23 декабря в Донецке состоялась встреча офицеров вооруженных сил Украины и РФ по поводу «координирования». Совместный центр, регулирующий и защиту, и нападение? Так, вообще-то, бывает?.. Кто и на что уполномочил «ахвицеров-камандиров»? Кто имеет право уполномочить, что по этому поводу слышно официально, черт подери, кто в доме хозяин?!

Вот именно, кто. Стремное слово «хунта» не зря попало в заголовок сегодняшних заметок. Кто-то из аналитиков, кажется, философ Сергей Дацюк, на днях сказал: мол, обществу жаль, что наша нынешняя власть – уж совсем не хунта.  Сказано это было не по поводу войны, а по другим ситуациям, где требуется однозначность и твердость позиции.
Но если ряд ситуаций является темой для спора, для оправданных опасений, как бы не скатиться в авторитаризм – то война, кажется, не терпит разночтений и размытости позиции. Тут – за сопельки тех, кто должен быть верховным главнокомандующим и членами единого штаба – страна платит кровью.
Наконец назвать войну войной. Вести переговоры в том формате, который  позволит увидеть однозначность позиции Украины и заставит агрессора отвечать на прямо поставленные вопросы. Этому нет альтернативы. Плавные и противоречивые минские менуэты и прочие па-де-катеры выливаются в консервацию Дикого поля, без перспективы прекращения конфликта.

Да, конечно, сейчас где-то спорят о бюджете, а вообще – готовятся к новогодним и рождественским каникулам. Но подо всем этим миной тикает неразрешенный вопрос реальной войны и очень нужного, но в реальной перспективе – мира.
Говорить о не разрешающейся проблеме следует безотлагательно. Се-год-ня.

Виктория АНДРЕЕВА, «ОРД»