Крымская неожиданность: падение Севастополя вместо взятия Константинополя

160 лет назад – 27 марта 1854 года – Франция и Англия объявили России войну, главным театром военных действий которой стал Крым. Тогда Запад заступился за Османскую империю, на суверенитет и территориальную целостность которой посягал Николай I. Российская империя, пытавшаяся установить контроль над слабым соседом, самой испытала иностранное вторжение и осознала собственную отсталость. В отличие от сегодняшнего исключения из «Большой восьмерки», тогда санкции была куда более осязаемые: потеря военных баз и флота на Черном море, а также выхода к устью Дуная. В свете последних событий юбилей Крымской войны приобретает особое значение.

В ХIX веке некогда грозная Османская империя потеряла былую мощь, никак не могла выйти из затяжного кризиса и была по общему признанию «больным человеком Европы» (примерно как современная Украина). Поначалу российский император Николай I пытался договориться о разделе владений «больного» с другими европейскими государствами. Однако ни в Лондоне, ни в Париже ни в Вене его планы не нашли понимания.

Российская пропаганда о необходимости защитить русскоязычное население православных подданных османского султана тоже никого не впечатлила. Ведь в самой России значительную часть населения составляли бесправные крепостные, а многочисленные христианские диссиденты – старообрядцы – в то время были ограничены в правах намного сильнее, чем христиане в Турции. Вообще, пережившая «весну нардов» Европа не испытывала симпатий к деспотической России, подавившей польское и венгерское восстания.

Однако Николай I столь уверовал в свою всесильность, что решил все сделать на свое усмотрение. Санкт-Петербург предъявил Стамбулу ультимативное требование о протекции над христианскими подданными султана (около трети населения). Это давало возможность вмешиваться во внутренние дела и, фактически, речь шла об установлении российского протектората над Османской империей.

«Государь считал себя вправе подчинить себе султана, как монарха Монарху, — а потом уже, по своему усмотрению, сделать для единоверцев то, что заблагорассудится нам, а не то, что они пожелают для себя сами», — писал по этому поводу российский философ Константин Леонтьев, который во время войны добровольно отправился в Крым батальонным лекарем.

Турция согласилась удовлетворить российские требования лишь частично. В ответ Россия разорвала дипломатические отношения и оккупировала Крым находящиеся под османским протекторатом дунайские княжества – Молдавию и Валахию. Когда урегулировать конфликт при помощи иностранных посредников не удалось, Османская империя потребовала вывода российских войск, а когда требование не было выполнено – объявила войну.

Тем временем, нахальное поведение Путина Николая I объединило против России доселе соперничающие европейские государства. Обеспокоенные разгромом турецкого флота в Синопском бою, англичане и французы ввели свои эскадры в Черное море. После того, как Россия вновь отвергла требование вывести войска из дунайских княжеств и начать переговоры, Англия и Франция объявили ей войну. Поведение России было столь вызывающим, что вскоре даже союзная ей Беларусь Австрия заняла позицию враждебного нейтралитета и потребовала убраться с Дуная – и требование пришлось выполнить.

Однако в Санкт-Петербурге еще мыслили категориями войны 1812 года и вообще сомневались, что Англия и Франция смогут перебросить на другой конец Европы значительные силы. Каково же было удивление царских военачальников, когда в сентябре 1854-го в Крыму высадилась 60-тысячная франко-англо-турецкая армия. Причем, как вскоре стало понятно, англо-французские войска оказались не только лучше вооружены, но и снабжались за тридевять земель лучше, чем российская армия на своей территории. Надежды российского императора на «генералов январь и февраль» тоже не оправдались.

В итоге, государство, тратившее в мирное время 40-50% госбюджета на военные нужды, оказалось неспособным отразить десант противника на своей территории.

«Величезна Росія, що її тінь ще недавно лягала на цілу політику Європи, тепер не могла скинути з Таврійського півострова англо-французької експедиції. Кримська війна показала, що під адміністративно-військовою системою ховалася сильніша від неї система крадежу і продажності», — отмечал по этому поводу украинский геополитик Юрий Лыпа. (http://ord-ua.com/2009/04/14/vostok-vs-zapad–alternativa-est/)

В начале боевых действий обе стороны совершили несколько серьезных ошибок, которые и предопределили дальнейших ход кампании. Длившаяся 11 месяцев эпичная осада Севастополя, которую сравнивали с осадой Трои – результат этих ошибок, а не стратегического планирования (подробнее об этом – в следующей статье).

Почему же 160 лет назад великие державы деятельно заступились за Османскую империю, а теперь – за Украину – лишь на словах? Во-первых, турки первыми стали с оружием в руках защищать свой суверенитет и территориальную целостность, а союзники уже по ходу подключились к полыхающей войне. Во-вторых, европейские государства, хотя и вступились за Турцию, однако воевали за свои широко понимаемые национальные интересы: ведь, в случае победы над Турцией, Россия выходила бы на средиземноморские коммуникации. В-третьих, теперь Россия все же ведет себя скромнее и осторожнее: с предложениями раздела Украины выступает разве что Жириновский. В-четвертых, полтора века назад люди вообще намного проще относились к войне, и государства гораздо чаще выясняли отношения с помощью оружия.

Наконец, стоит также отметить, что тогда Россия сделала правильные выводы из ситуации – поражение в Крымской войне стало поводом для серьезных реформ и модернизации государства. Вопрос о том, какие выводы сделает из своего крымского поражения Украина, пока остается открытым.

Дмитро Шурхало, для «ОРД»