С чем сам экс-руководитель таможни Игорь Муратов связывает свое увольнение уже через несколько месяцев после назначения на должность, ведь его не замечали в скандалах, количество жалоб бизнеса на таможню резко уменьшилось, а план по поступлениям в бюджет наконец начал выполняться? Как оценивает работу предшественников и нового руководства таможни? И существуют ли «схемы» на таможне?
— Игорь Михайлович, ваш комментарий по претензиям министра финансов Сергея Марченко вызвал большой резонанс.
— Ну, когда говоришь правду, особенно о кулуарных событиях, — это всегда интересно людям.
— Именно поэтому мы бы хотели поговорить более подробно и о таможне, и об интригах вокруг нее. Появилась новость что всех таможенников будут проверять на благонадежность, а неблагонадежных уволят. Как вы к этому относитесь?
— Очередное безумие, которое имеет под собой конкретную цель — создать инструмент незаконного увольнения людей, прогнав таможенников через жернова «свой-чужой». Ты нам нравишься, нужен — мы тебя оставляем. А если, например, на твое место у нас есть другой, свой кандидат, то через проверку на «благонадежность» мы тебя признаем недобросовестным и уволим.
— Каковы критерии этой проверки? Кто будет определять, добросовестный ли таможенник?
— Сейчас, даже если человек тебе очень не нравится, просто так уволить его нельзя, тем более, когда человек профессионально выполняет свою работу. Это сложная и кропотливая процедура, для реализации которой требуются существенные доказательства или коррупции, или профнепригодности, или системных нарушений законов. А тут раз — кто-то признает вас неблагонадежным и за это вас можно уволить.
— Для чего появилась эта идея?
— Я изначально сказал — чтобы иметь инструмент быстрой расстановки на должности нужных людей. И я, и Нефедов очень многих сомнительных и откровенно причастных к кланам и схем таможенников «забыли в ДФС». Идеальный инструмент во время реформы: ДФС разделили на таможню и налоговую и перевели только кадры, которые не вызывают сомнений. Теперь через эту норму «благонадежности» все можно перевернуть с ног на голову.
— То есть, происходит кадровая революция?
— Фактически, да. Макс Нефедов недавно очень метко прокомментировал: реформу таможни не только остановили — ее повернули вспять. И именно для возвращения старых кадров эту норму сейчас и будут использовать.
— А каково ваше отношение к Нефедову и его планам реформы?
— Очень положительно оцениваю Макса. Жаль только, что у него не было опыта управления таким достаточно большим коллективом, еще и такой специфической институцией. Есть определенные устоявшиеся традиции — хорошие и плохие. Но для эффективного управления необходимо знать и понимать природу этих отношений. Наверное, это было одной из основных причин, почему ему не удалось сделать все то, что он планировал. Но его приход на эту должность я оцениваю положительно.
— Проблемы, которые возникли, были проблемами управленческого плана? Можем говорить о саботаже на местах?
— Нельзя говорить о саботаже на местах на низовом уровне. Скорее, из-за недостаточного внимания, скажем так, к региональным таможням, их руководители почувствовали себя “хозяевами отведенных им территорий”. Я бы не называл это саботажем, я бы назвал это определенным образом потерей управления.
— Кто вас пригласил возглавить таможню? Кто согласовывал назначение?
— Меня пригласили к министру финансов. И это для меня было неожиданностью, откровенно говоря.
Затем была встреча с президентом — он интересовался моим видением, как должна работать таможенная служба. Поскольку меня назначили на должность, то можно сделать вывод, что мои ответы его удовлетворили.
— Какие предложения по налаживанию работы таможни вы озвучили президенту?
— Первое — это восстановление управляемости системой, смена руководства местных таможен, определенных структурных подразделений центрального аппарата. Это дало бы четкий сигнал всем другим: неприкасаемых не будет, мы работаем по закону.
Что, собственно, и было сделано: совместно с министром мы провели несколько коллегий, изменили руководителей половины таможен. Для меня было важно знать человека и быть уверенным, что этот человек профессионален и имеет “хорошее имя”, то есть не имеет отношения к каким-то скандалам.
— Вам все удалось реализовать?
— Все никогда нельзя реализовать. Но вектор был правильный и победы на этом пути были. Бюджет наполняли, управляемость восстановили, «минимизаторов» начали прижимать.
— Но вас все равно уволили.
— Я уже об этом говорил. Это было политическое решение и оно точно не связано с фактической работой и результатами. Когда я встречался с Владимиром Александровичем (Зеленским — ред.), то получил четкую задачу и ее выполнял.
Но в какой-то момент по поведению министра Марченко я почувствовал, что где-то какая-то концепция изменилась. Мне стало с ним сложно общаться, мой зам Павловский начал странно себя вести — фактически перестал выходить на работу. Количество просьб о странных назначениях начало увеличиваться и как итог — неожиданное снятие с должности.
— Давайте немного не о политике. Назовите основные схемы контрабанды в Украину.
— Вопрос на самом деле очень прост. Схема так называемой «товарной контрабанды» лишь одна — подмена документов на товар. А уже степень наглости этой подмены и влияет на убытки бюджета. Например, можно в контейнере обуви изменить вес на 20% и написать, что не 20 тонн, а 16. От этого налоговая нагрузка на этот груз уменьшится на 20%.
А можно, например, вес оставить неизменным, а подменить номенклатуру, название товара. Везем 20 тонн телевизоров, а по документам это 20 тонн подержанной одежды. Отсюда и потери бюджета из-за недополученных платежей не 20%, а уже 10 000%. Бывают ситуации, полная фура товара едет как пустая. Именно поэтому задача таможни выявлять такие факты и пресекать их.
— Это и есть главный фактор коррупции на таможне? Не замечать того, что кто-то что-то не так декларирует?
— Именно так. Таможня же не может, и даже не имеет права проверять все грузы. Здесь работает риско ориентированный подход. Есть направления традиционно, так сказать, под подозрением.
— К примеру.
— Например, импорт турецких товаров. Это направление так называемого «карго», которое под заказ клиентов — на все крупные рынки и даже брендовые магазины доставляют товар, который покупается в Турции, за наличные и без документов. Вы платите за доставку килограмма груза. Кстати, сейчас этот тариф поднялся с $ 2-3 до $ 5, и вам все привозят прямо в магазин.
Очень часто по таким каналам к нам везут брендовую или контрафактную одежду под видом дешевой.
— А кто платит пошлину?
— Тот, кто везет товар. В стоимость доставки $5 это уже включено.
— Почему стоимость выросла?
— В Одессе говорят что всех игроков турецкой карго доставки сейчас прикрыли и остался только один. На «седьмом километре» (рынок вблизи Одессы, — ред.) жалуются, что образовалась монополия.
— Чья это монополия?
— Вы хотите, чтобы на меня подали судебные иски или обвинили в давлении на бизнес? Это же почти недоказуемые вещи.
— В сети можно прочесть, что во времена прошлой власти королем турецкой контрабанды был Виктор Шерман, входивший в «офис контрабанды Сеяра Куршутова» (с последним связывают Александра Грановского, — ред.). Судя по сообщениям в СМИ и соцсетях, они возвращаются к власти на таможне, поэтому можно предположить, что товары из Турции снова контролирует Виктор Шерман?
— Предположить можно. Более того, о возвращении прошлых теневых руководителей таможни я тоже слышал. И не из СМИ, а изнутри таможни. Кадровые решения Павловского, о которых я могу говорить откровенно, тоже являются сигналом, что возвращают тех, кого мы с Нефедовым увольняли.
— Вы думаете, Павловский самостоятельно принимает решения?
— Судя по тому, как он вел себя на заседании парламентского комитета, где за два часа не сказал ни слова, то его самостоятельность под вопросом. Но, видимо, он безупречно выполняет задачи, которые ему ставят. Я отказывался выполнять кадровые пожелания «извне». Он, судя по конкурсам и назначениям, нет.
— Вы намекаете на возвращение Игоря Резника, которого в СМИ называют человеком Сеяра Куршутова и одним из участников «офиса контрабанды»?
— Я это уже комментировал и добавить мне нечего. Если провести настоящую проверку на «добродетельность», то ему, думаю, будет сложно пройти ее.
Спросите, почему он при мне убежал в декретный отпуск, проверьте все его публичные победы, о которых он пишет в Фейсбуке, и спросите, почему его департамент контрабанды не замечает монополии турецкой контрабанды в Одессе. Все станет на свои места.
— Какие основные достижения на посту руководителя таможни вы можете записать себе в плюс?
— Например, разработка и внедрение законодательства для авторизованных экономических операторов. Это история о субъектах внешнеэкономической деятельности, которые проверены таможенной службой, которые получили сертификат о том, что таможенная служба может им доверять, что к ним можно применять упрощенные таможенные процедуры, уменьшить риски в автоматизированных системах, упростить логистику при растаможивании, применять отсрочку по уплате таможенных платежей и тому подобное. В мире подобная система начала внедряться с 2006 года и доказала свою эффективность. По оценкам европейцев, более 85% всех внешнеэкономических перевозок ЕС обслуживаются именно авторизованными операторами. Как это работает? Сначала такие преимущества получают отдельные предприятия, а затем это приводит к перераспределению рынка: таможни выгодно тратить меньше внимания, времени, ресурсов на предприятия, которые доказали свою благонадежность, а больше внимания обращать на “неизвестные” в смысле рисков предприятия. Это приводит к эффекту, когда все больше предприятий начинает чувствовать необходимость работать по закону, переходить на “светлую сторону”. В европейских странах до 80% работников таможни работают над аудитом, анализируют постфактум уже проведенные по упрощенной процедуре операции. Машины не стоят, контейнеры не задерживаются, операторы не нарушают, потому что знают, что их всегда могут проверить.
— А что с выполнением показателей поступлений в бюджет?
— Я был назначен в конце апреля, 27-го приступил к исполнению обязанностей. Май — месяц специфический, много праздников, план мы тогда еще не выполнили. А вот все последующие месяцы план выполняли, хотя в июле плановое задание существенно увеличили. Мы должны понимать, что само по себе выполнение плана не является достаточным показателем качества работы в этом направлении. Для этого используется несколько различных показателей, в частности, налоговая нагрузка на единицу стоимости налогооблагаемого импорта и соотношение изменения (падения или роста) объема налогооблагаемого импорта к изменению объема поступлений таможенных платежей в бюджет за месяц.
Например, если посчитать стоимость импортируемых товаров и поступления от их налогообложения в бюджет, то в январе налоговая нагрузка на $1 стоимости импортируемого товара составила 24,8%, в апреле — 27,6%, а в мае — 28,4%. В августе этот показатель составил почти 29%. Какое значение этого показателя в сентябре, мне неизвестно.
Из того, что говорил недавно Даниил Гетманцев, глава комитета Верховной Рады Украины по вопросам финансов, налоговой и таможенной политики, следует, что в настоящее время комитет завален жалобами на таможню от “белых” предприятий. За время моей работы это были единичные случаи, хотя мы запустили мониторинговую группу для отслеживания рискованных операций. Я сторонник того, чтобы делать выводы на основании конкретных цифр. Например, экономический эффект от работы мониторинговой группы аналитиков, которые отслеживали рискованные операции, составил около 1 млн грн в день. Вроде и не так много, однако работа группы уже через неделю привела к резкому уменьшению количества “рискованных” деклараций. Предприниматели поняли, что лучше честно платить, чем попадать под проверки. И жалоб при этом практически не было — не было искусственных задержек, истребования бесконечного списка дополнительных документов. Сейчас бизнес, к сожалению, активно жалуется на такие препятствия и задержки. Произошло при этом какое-то ощутимое увеличение поступлений в бюджет? По итогам сентября мы этого не видим.
— Вы готовы работать дальше? Есть силы что-то менять на таможне?
— Если менять таможню в рамках реформы, и делать то, о чем говорил президент Зеленский, то да. А если обслуживать какие-то группы влияния, которые фактически сейчас устроили рейдерский захват таможни, то нет. Не готов.
Виталий Дяченко
