ПОД НАБЛЮДЕНИЕМ

Как холодно зимой в гараже! На улице минус десять, а внутри, словно все двадцать. Сибирь. Наверно, в Сибири именно так, не дай Бог туда попасть. Хотя в Сибири, наверняка, платят надбавку за мороз, дают шубу и валенки. Здесь ничего не дают, только компенсацию за форму, на которую разве рукавицы купишь. Холодно! Сам Бог велел выпить пятьдесят грамм коньяку.

Над входом в гаражи зажегся свет, чуть осветив дорогу. Опять вывинтили хорошую лампочку. Наверное, русские. А может и свои. На мониторе едва видно, как между гаражами и забором посольского дома бредут двое, один поддерживает другого и ухитряется тащить два портфеля. Вот, прошли трансформаторную будку. Снимок раз! Ничего не видать, слабая лампа только тени дает, к тому же, отсветив минуту, сейчас погаснет. Поворачиваем камеру, наводим на лица… Проклятый мороз, чего же она не поворачивается?..

Карабкаюсь на стеллаж. Там, где сходятся листы обшивки, проковыряли дырку, давно, еще, когда не было камер и мониторов и снимали пленочным аппаратом. Стараясь не коснуться мерзлого железа, всматриваясь. Ба, старый знакомый, “Бородавка”! Интересно в краткосрочную или длительную командировку приехал? С ним молодой, и прозвище не помню, какой-то атташе. Тащит портфель “Бородавки” и свой. Чего же не на машине? Хотя куда им, за руль только и держаться.

Парочка, поравнявшись, сделала “равнение на дырку”, так что я невольно отшатнулся. И сразу погас свет. Снимок! Какой можно было сделать снимок! Слезая, пнул блок управления, и тот отозвался едва слышным жужжанием. Заработал, чтобы зафиксировать покачивающиеся спины.

“Бородавка” у нас проходит как журналист. Но пьяного журналиста не потащит атташе. Наоборот журналист бегает за дипломатом, чтобы пригласили на прием, мероприятие, допустили к послу. Странно, надо записать, только снимка нет. Две спины. Не буду записывать, а то скажут: “Угу, нес портфель, интересно, а где снимок?! Проспал?!”

Монитор заработавшей камеры показал, что пьяницы прошли калитку, обходят трансформаторную будку, детскую площадку, подошли к посольскому дому. Поехал лифт и остановился на шестом этаже, зажегся свет на площадке. В какой квартире “Бородавка” жил раньше?

Говорят, в России свет на лестничных клетках домов горит ночь напролет. Вот бы туда в командировку, куда-нибудь под крышу посольства или в представительство фирмы. Но такими сладкими командировками ведает разведка, куда переходить поздно, да и не возьмут. Как у русских в анкетах пишут: “владею языком со словарем”. Да я со словарем вообще всеми языками владею, а толку? Так и буду сидеть в гараже до самой пенсии… Холодно-то как! Нет, точно Сибирь. Еще пятьдесят грамм!

На шестом этаже свет погас, зажегся на восьмом. Все правильно, этот атташе живет на восьмом. Сгрузил “Бородавку” и поехал к себе. С шестого две недели назад выехал “Хромой”, отправив в Россию контейнер с мебелью, потом там делали ремонт. Гостевая квартира на втором этаже. Значит “Бородавка” поселился надолго и надо поднимать его дело. Холодно-то как!.. Руки выводят каракули, придется на базе сначала отогреваться, потом уже отписывать сводку.

“Не закончил сводку — не берись за водку!” — так было написано в бумажке, которую много лет назад русский, получивший от меня псевдоним “Седой”, скомкал и выкинул, а я подобрал, подшил в дело.

Такая жизнь, что на каждого свое дело. Я был молодым и рыл землю, в гараже не отходил от дырки, надев сбрую радиостанции, со скрытоносимым фотоаппаратом трусил за дипломатами, мечтая срубить встречу с нелегалом, зафиксировать тайниковую, а прошло столько лет и мечтаю о конце смены, тепле и домашних тапках.

“Не закончил сводку — не берись за водку!” — прав был “Седой”, но во фляжке у меня не отвратительная водка, а настоящий молдавский коньяк.

Спасибо им, что, разругавшись с молдаванами, перекрыли границу их коньяку. Поток по бросовым ценам хлынул по Европе. Отличный коньяк и чего он русским не нравился? Ссорьтесь с соседями дальше. Ваше здоровье!

Вроде стало теплее. Поздно я понял, что в службе, как и в жизни, главное — не суетиться. Надо сидеть и держать рот открытым. Рано или поздно мимо кусок проплывет, а ты его “ам” и скушал, а те, кто за ним, высунув язык, бежали, с носом остались.

Доложи я, что журналисту дипломат портфель нес и до квартиры довел, спасибо не скажут, а завтра вместо отсыпного придется за “Бородавкой” таскаться — с кем он встречался, о чем беседовал? У журналиста этих встреч десятки, ему связи восстанавливать надо, а тебе за ним бегать с языком на плече. Нет, пишу — два неустановленных лица проследовали к дому, личности которых ввиду позднего времени и ограниченной видимости установить не удалось. Ваше здоровье!

Считается, что коньяк надо закусывать лимоном. Глупости. На морозе лучше сала ничего нет. С подсоленным краем, да на черством хлебушке. Выпил, закусил, расслабился. В жизни надо уметь расслабляться. Я это понял еще с тем русским, который бумажку с умными словами обронил. У меня только перевод наметился из контрразведки в разведку, из толпы топающей, в белые люди, за которыми топают. Только перевод наметился, когда я эту чертову бумажку подобрал. Подождем, сказали, когда “Седого” дожмешь. Обложили его, как стая борзых волка. Вели плотно, на дороге эскорт, как у премьер-министра. Он остановится, листик достанет, черканет пару слов, скомкает и стрельнет катышек в щель какую. Дальше направится, а мы по полчаса мусор выковыриваем. А в бумажке: “Свободу академику Сахарову!”, “Архипелаг ГУЛАГ”. Ну, готовый кандидат для вербовки. Или книжку записную махонькую достанет и запишет что-то. Мне задачу поставили в книжку эту заглянуть. Он ее из рук не выпускает, в спорткомплекс в городе ходил — в форму перекладывал, в бассейне — в карманчик на плавках прятал.

И мы, проклиная все, следом таскались, штангу тягали и по дорожке брассом да кролем рассекали. Потом заметили, что он у сауны вздыхает — и попариться охота и валюту жалеет.

Тогда я с плакатом встал: рекламная акция — сауна бесплатно. Дипломат сразу про все забыл, из плавок выпрыгнул и в сауну, а следом уж пятеро наших, чтоб не вышел раньше времени.

Дальше дело техники: первая страница 120-120-120 размеры жены — для покупок, вторая 90-60-90 — размеры подруги для подарков, а дальше… дальше на несколько страниц шифр. Цифирки-словечки. Это успех. Пока криптографы возятся, начальство передо мной дары разложило: должность старшего смены, путевка в санаторий, премия. Но я все бубнил, что в разведку хочу.

Перевод пообещали, когда шифр вскроют. Месяц вскрывают, два, мы в три смены за “Седым” таскаемся, а он такие связи дает — мама не горюй!

Из посольства едет прямиком к Академии генштаба. Там с кем словом перебросится, кого толкнет-извинится, за локоток придержит, перед кем-то шляпу снимет. Связями обрастает — не успеваем снимки печатать. Потом с теми же фокусами к министерству иностранных дел перебрался, а завершил тур у стен нашего управления разведки. Тут и криптографы подоспели, оказалось, что “Седой” в блокнотике выслугу считал, когда у него год за полтора шел, когда за два. И по расшифровке: он вот-вот на пенсию выходит. Вроде успех — кадрового разведчика вытащил, только на него тогда все силы бросили, а остальных посольских, что “под корягой сидят” — дипломатов из себя строят, из виду выпустили. Так они за это время столько дел натворили…

Напоследок фигурант совсем плохой стал. Нагнется над бумажкой, оглянется и запульнет катышек. Листик у руководства развернем, а он туда высморкался. Мне эти его сморчки начальство до сих пор не простило. И переход в разведку накрылся. Да, “Седой”, “Седой”… Как ты там? Ну, за твое здоровье!

А вот и автобус рулит. Шифровальщиков повезли. Вон они с широкими глазами к стеклам прилипли, чтобы хоть из автобуса на заграницу посмотреть. У ребят за несколько лет командировки выходов за территорию раз-два и обчелся. Да и те на возложение венков или с флажками президента своего встречать. Они-то не выйдут, зато их жены днями напролет по магазинам носятся. А хорошая жена, да чтоб не знала, чем муж на работе занимается?!

Для таких жен чего только не делают. Какую им песочницу отгрохали! В знак дружбы. Сползаются к ней с утра мамаши с дитями и от скуки давай перетирать между собой, у кого мужа за что поощрили, за что наказали, у кого муж — бездарь, а у кого настоящий офицер и “чаво наш президент ихнему на предстоящей встрече скажет”. Лучшая информация из объекта “песочница” шла. Для тех, из жен, кому должность в посольстве нашлась — секцию по танцам живота специально организовали рядом с работой. Нашей сотруднице, что их там тренирует, надбавку за вредность надо давать. Нет ничего более отвратительного, чем смотреть, как они свои животы толстые крутят.

Машина к воротам подъехала. Номера посольские, окна затемненные. Во дворе стала, раз-два-три…семь человек вылезло. Постояли-покачались, за трансформаторную будку зашли и в подъезд. Всех зафиксировал. Хотя чего их снимать — молодежь посольская с гулянки вернулась.

С возвращением, ребятки! Вам весело и я пятьдесят граммулек приму, ваше здоровье!

Все старшие референты и атташе для нас лейтенанты, третьи секретари — капитаны, вторые секретари — майоры, первые секретари и советники — подполковники и полковники. И чего только не делали, чтобы у них эту военную косточку выявить.

Прямо у посольства книжный развал устроили, на видное место русский Устав караульной службы положили. Трое прошли мимо — двое остановились, листали и улыбались — а мы их ностальгию зафиксировали на пленочку.

В кафе рядом с посольством музыку пускали с барабанной дробью. Кое-кто из дипломатов машинально маршировать начинал, а некоторые и строились. Мы все это фиксировали.

Моя была идея. И первая, и вторая. Но я был молод, меня только по плечу похлопали, а наградили моих начальников.

И вот они уже кто генерал, кто полковник, а я, как и тогда, сижу зимой в железном гараже, чтоб им пусто… еще пятьдесят грамм.

Без этих грамм нельзя. Скольких наших гараж погубил. И радикулит, и гайморит — все от него. Один зимой загнал машину, от выхлопной трубы шланг вывел наружу — пригрелся, прикемарил, а шланг расплавился, и угорел наш товарищ, погиб на боевом посту!

Так что я уж лучше по старинке из стаканчика. Правда, сало закончилось, ну так рукавом занюхаю.

Почему мы русских так плотно водим? Потому что сало наше не покупают. Свиней, куриные ножки. Самолеты, корабли, телевизоры и швейные машины, штаны и колготки — все это они должны покупать у нас! А еще отдавать по дешевке свой газ, чтобы не было так холодно зимой в этом проклятом гараже. Ваше здоровье!..

Окна в посольском доме гаснут. По постелькам, ребятки, по постелькам. Двести грамм и в люлю! А у меня смена только утром. Придет молодой окрыленный, с мечтами о карьере, который видит себя и генералом, и резидентом под крышей, и нелегалом, а просидит всю жизнь в гараже, как я, глядя на посольский дом, дипломатов и трансформаторную будку напротив.

Русские. Профессионалы. Всегда приятно работать с профессионалами. Мы знаем, что они знают о том, что мы знаем. Тот полковник профессионал, слежку заметил, понял, что его обложили и водил нас за нос. И “Бородатый” профессионал. Когда техника дошла до невозможных высот, решили оставить в гараже только камеру, управляя ей из конторы. Автономную камеру “Бородатый” выковырял за объектив, погрузил в контейнер, повесил на него печать диппочты и увез. Я знаю, нам дали знак, что нельзя филонить, надо сидеть и смотреть самому! Как потопаешь, так и полопаешь! Ну, за профессионалов! Ваше здоровье! Хорош рукав у казенного тулупчика. Ядрен!

Да, разведки всегда работают напрямую. Они знают про дырку в гараже. Поравнявшись с ней, поворачиваются и делают лица строже. И снимки выходят четкие характерные, как на паспорт — очень удобно подшивать в дело. И мы их не раздражаем, лишний раз семеня следом, выискивая нужный ракурс.

Но лучше бы они в форме ходили. И им привычней и нам суеты меньше. Все равно ведь узнаем. Как про того, которого скорая в больницу привезла. Обмывал звание и подавился, бедняга, звездочкой. А закончится ваша командировочка — возьмет какая-нибудь продавщица у вашей жены московский адресок, чтобы новый каталог выслать. По этому адресочку какой-нибудь приехавший к вам аспирант, коммерсант или турист наведается. А там из почтового ящика газетка “Новости разведки и контрразведки” торчит, абонементик из общества “Динамо”. Или выяснится, что наш дипломатик по утрам не в МИД ездит, а до конечной станции метро, где садится в автобус с задернутыми шторками на окнах. Все равно вычислим и тогда что? Да ничего. Ну вычислили, ну прихватили на чем-нибудь с поличным, ну выслали. А они двух новых прислали. Или трех. Одну голову Змею-Горынычу срубили — три выросло. Русский фольклор. Начальству медали, а нам топай вдвое-втрое больше, пока подметки не отвалятся. Идите в разведку — будете с ножницами газеты читать, клепать из заметок разведдонесения и потом трубить о победах! Идите в контрразведку — средства от натоптышей и мозолей в служебной поликлинике бесплатно! Собачья жизнь. Еще пятьдесят грамм!

С разборками, кто дипломат, а кто нет столько суеты. Наша резидентура отличилась. Добыла информационный источник особой важности, позволяющий не только вычислить русских разведчиков под крышей посольства, но и разложить их по пачечкам: СВР, ГРУ, кто приехал из генштаба, кто с лубянки, кто из контрразведки, кто служил в спецназе. Операция прошла успешно, участвовавших поощрили, руководителей наградили.

Представляю, как это было. Туманным утром от жилого дома нашего посольства неторопливо выехала машина. За руль посадили какую-нибудь бабу, на заднем сиденье ребенок. Тихо, медленно, по обычному маршруту в школу или в магазин. Без рывочков в переулки, проездов “на красный”, ускорений-торможений. Потом, заезжают в какой-нибудь длинный тоннель — ведь есть же в Москве такой тоннель? — прикрываются каким-нибудь грузовичком, притормаживают, и тут с заднего сиденья сигает лежавший до этого на полу мужик. Как раз у аварийного выхода. Прыжками наверх, хватает такси и на чистейшем русском языке, с матерком, командует ехать до ближайшего газетного ларька, где и покупает на казенные подотчетные деньги “Военно-патриотический календарь старшего школьника”.

Отправили его срочной диппочтой к нам, чтобы мы по этому календарю дурацкому отследили, кто из посольских какие праздники отмечает.

Результаты отчетов смен заложили в компьютер, получив на выходе раскладку, сколько в посольстве разведчиков и из каких они ведомств.

Да только фиг угадали. Они все пьют и в день десантника, и в день ГРУ, и в день СВР, и в день контрразведки. Даже в день космонавтики. А уж на восьмое марта… Не меньше, чем их женщины 23 февраля! Компьютер выдал результат, что разведчиков в три раза больше, чем народу в посольстве, и среди них пятнадцать космонавтов. В общем, со всеми праздничками, вас, разом! Ваше здоровье! И про рукав не забыть…

Да, служба у нас с ними — никакая печень не выдержит!

Провалилась идея с календарем — провели операцию “школа”. Международный конкурс сочинений для старшеклассников — куда пойду дальше учиться. Четверо “Иванов” пап сдали, сообщив, что уже пристроены в суворовские училища, а один и вовсе написал, что видит себя рок-музыкантом, а родители его пихают в военно-дипломатическую академию ГРУ.

Парень честно заработал премию — электрогитару, а мы его папой плотно занялись, да толку ноль. Все потенциальные кандидаты на вербовку делятся на умных и идиотов. Идиот уверен, что ему дадут миллион долларов и на меньшее не согласен. Мысленно он все уже потратил, и ему даже не хватило тысяч шестьдесят-восемьдесят. Умный понимает, что миллиона ему никто не даст и тоже на вербовку не пойдет. А самые паскудные и на вербовку идут и свое начальство извещают. И потом в две дудки дуют. По нашим отчетам такой, как завербованный проходит, по их — как внедренный. Ордена, внеочередные звания, повышения в должности начальством с обеих сторон получены.

Только этот несчастный, который вербованный-перевербованный, все бегает, отчеты пишет, под ногами путается, пока не заврется. Задор-то уже прошел. Засвечен со всех сторон. Значит, загранкомандировка у него последняя. Поэтому он встречи назначает в самых дорогих ресторанах, в отелях пятизвездочных, в апартаментах, то просит зубы ему за счет врага вставить, то костюм приличный купить, то кожаный диван посылкой домой отправить. Он ведь, бедолага, все, что за продажу родины отстегнули, в кассу сдал. Потому что закон такой: родину продал — валюту сдай! Ваше здоровье!

Ночь: ни прохожих, ни машин — самое спокойное время. А все-таки хорошо в гараже. Уже и жарко. Что ж, каждому свое. Кому смокинг, а кому ватник из оперативного гардероба, кому туфли лаковые, а кому стоптанные ботинки, кому лимузин с дипномерами, а кому прокуренная заезженная опермашина с похмельным экипажем. Кто в день рождения гостей — дипломатов и подарки принимает, а кто пятьсот грамм под селедку…

Эх, фляжечка пуста, но у меня еще бутылочка припрятана.

Я бы, увольняясь, на прощальную пьянку не сослуживцев пригласил, а этих из посольства. Я же их лучше знаю. И они меня сколько раз видели, пусть не замечали, когда я в толпе рядом серой мышкой был, мышкой-норушкой, мышкой-“наружкой”.

Вот бы переполох поднялся, если б пришло им приглашение на мои проводы…

Как часы на смене тянутся, зато как быстро годы пролетели. А чего тебе еще надо. Тепло, сидишь, вытянув ноги, перед монитором и в бутылке еще плещется, хоть и хочется уже только спать, спать, спать…

В тесном гараже народу набилось, что не повернуться. Лишь посередине у старого канцелярского стола с монитором осталось свободное место. Здесь на стуле, под наброшенной простыней угадывалось тело. Из-под простыни торчали стоптанные ботинки. Верхний край сполз, лицо покойника невольно притягивало своим оскалом.

Врач уже окончил осмотр и с равнодушным видом снимал перчатки.

— Причина смерти? — поинтересовался старший, под гражданским плащом которого угадывалась форма.

— Алкогольная интоксикация и общее охлаждение организма. Выбирайте, что больше подходит, господин полковник.

— Свинья был покойник! — брезгливо пнул выкатившуюся из-под стола пустую бутылку полковник. — Ладно, замерз на посту. Представить к ордену. Похоронить пышно. Выпустить боевой листок.

Его тошнило не от вида трупа, а от предчувствия предстоящей писанины с объяснениями, оправданиями, планирования мер по недопущению и прочей бессмыслицы. Проще объявить умершего погибшим, считать алкоголика героем.

— Господин полковник, обнаружена записка, — подобострастно протянули ему покрытый каракулями лист.

Полковник машинально зачитал: “Приглашаю на свои проводы “Бородатого”, “Седого”, “Бородавку”, “Хромого”, “Длинного” и остальных русских разведчиков по прилагаемому списку…

Список вышел длинным и закончился на обороте.

— Пьяный бред! — заключил он. — Никаких орденов. Напился, мерзавец, и заснул. Похоронить тихо. Доктор, почему он у вас улыбается?! Сделайте что-нибудь…

* * *

Вытянувшийся по стойке смирно парень неожиданно наклонил голову и потряс ею.

— Что это с тобой, — поднял взгляд от листа бумаги сидевший за столом холеный мужчина.

— В голове гудит, товарищ генерал!

— Не товарищ генерал, а по имени отчеству обращайся, а то еще на приеме так ляпнешь. И смирно не стой, ты же как бы дипломат. Садись, нога за ногу. Что ты, товарищ атташе, понаписал, лучше своими словами доложи.

— Докладываю. В ходе наблюдения за объектом “гараж” установлено, что прибывший на смену фигурант “Молодой”, зайдя в объект “гараж”, сразу из него выскочил, выбросив несколько пустых бутылок. После чего к объекту “гараж” прибыло несколько машин с фигурантами “Айболит”, “Полковник” и лицами, ранее по отчетам не проходившими. Все они, заходя, снимали шапки. После чего из объекта “гараж” вынесли груз, предполагаемый, как фигурант “Старый”. Более за смену по периметру дома посольства происшествий нет.

— Да, “Старый”, “Старый” столько лет рядом, — потянул генерал. — Придет подтверждение по другим каналам, закрывайте дело на него и списывайте в архив. На посту кто?

— Никого, товарищ советник-посланник. Ведется видеозапись.

— Тогда чего расселся? На пост! — жестко скомандовал он, и сразу голос его помягчел. — Говоришь, голова гудит? Это только первый год в трансформаторной будке голова гудит, потом привыкаешь. Ты, капитан, главное не пей, а то не замерзнешь, так сгоришь ненароком.

— Товарищ генерал, важная информация добыта, разрешите, как обещано, рапорт на перевод в разведку подать?

•  

  • Учитесь у врага. До смерти на боевом посту! В будку!

Андрей МАКАРОВ