Наши
разведчики и Робин Гуд.
Особый
взгляд на подготовку разведчиков в России сегодня.
Настоящих
разведчиков сейчас в школах и академиях бывшего КГБ не учат. Учат
“шушеру”, которая должна подставлять собственный зад, пока другой
будет работать. Следователей можно научить, оперативников можно, разведчиков —
нельзя. Только индивидуально. Правда, теперь есть и специальные учебники, где
примеры всякие приводятся, но индивидуальная подготовка — самое главное.
Наиболее
“чистенькие и красивенькие” учатся на первом и втором курсах, здесь
есть еще какая-то романтика. А когда человек крепко влип, ему преподносятся
примеры похуже. И курсант понял, что романтика у кошки в заду. Процент отсева
именно в это время большой — 70-80 процентов. Кто в милицию уходит, кого
отчисляют по разным причинам служебного несоответствия. Вот после этого
глобального отсева начинают говорить всю правду о разведке, но отсев идет среди
избранных до последнего дня. Нужны беспрекословные исполнители — “рыцари
плаща и кинжала”. Учат тому, что даже в убийстве есть определенная
романтика. Но на самом деле — грязь. Исключена романтика. Ринальдо Ринальдини и
Робин Гуд по сравнению с ними — ангелы.
Жил-был
Король М.Д.
Михаила
Давыдовича Короля знал с середины 20-х, с того самого времени, когда первый раз
увидел у дяди Эйзера Львовича Шифрина. Тот жил напротив Храма Христа-Спасителя.
Король с Шифриным были знакомы еще с Гражданской войны. Для меня мальчишки, это
были герои! Как же, комиссары дивизий!
Справка
и комментарий 30.
Король
Михаил (Михаэл-Алтер) Давыдович (1890-1959).
Участник
Первой мировой войны, был тяжело ранен. За храбрость награжден Георгиевским
крестом. В 1915 г.
вступил в Еврейскую рабочую партию (ЕРП). “Мое вступление в эту партию,-
пишет он в автобиографии, — результат зверского антисемитизма, который я прошел
на фронте”. Участник Гражданской войны. Комиссар дивизии.
Король
М. Д. был сотрудником Разведывательного управления РККА. В 1920 г. был послан в Польшу
организовывать там “красное подполье”. Продержался семь месяцев. Был
арестован, военно-полевой суд приговорил его к повешению. После вмешательства
российской стороны смерть заменили тюрьмой, а потом отправили в концентрационный
лагерь. С помощью польских коммунистов совершил побег.
С 1922
года работал в Москве — в политуправлении РККА, газете “Красная
звезда”, “Военный крокодил”. Автор многих очерков, фельетонов,
нескольких книг и брошюр. С начала 30-х председатель Правления Совкино,
ответственный редактор газеты “Кино”. Был редактором фильмов
“Чапаев”, “Встречный”, “Анненковщина” и других. В
семье хранится первая страница рабочего сценария фильма “Чапаев”, на
которой написано: “Нашему доброму Королю верноподданные авторы. Надеемся,
что после просмотра фильмы не велите казнить… В.Васильев, С.Васильев”.
В
1934-1938 гг. — вновь в Разведуправлении РККА и в спецкомандировках. Звание —
бригадный комиссар. Его заданием было организовать в США фирму, доход с которой
шел бы на финансирование американской компартии и коммунистической прессы. Было
отправлено пять человек. За границей они разбились на две группы. Маршрут был
сложный. Надо было прибыть в США, чтобы след его пути затерялся в переездах.
Сперва в Китай, оттуда в Японию, из Японии в Европу — во Францию, Германию.
Потом — Канада, и уже оттуда под видом немецкого еврея-коммерсанта — в
Нью-Йорк. Напарником его был Марк Шнейдерман. “Было совершено много
оплошностей. Например, из экономии сняли один номер на двоих в дешевой гостинице.
Так никто из коммерсантов не делал. Но тут им повезло: их просто сочли
гомосексуалистами…
В 1938
был отозван в Москву…
М.Д.
Король был арестован в 1944 г.
по обвинению “в заговоре Гамарника”. Хотя начальник Политуправления
Красной Армии Я.Б. Гамарник покончил собой еще в 1937 г. Был осужден на пять
лет. После отбытия срока был сослан в село Явленка (Северный Казахстан), но
спустя год был вновь арестован и осужден на 10 лет. Реабилитирован в 1956
году”. Из воспоминаний об отце дочери Майи Король. Опубликованы в журнале
“Наука и жизнь”,№ 4, 1994
г. Вместе со Сталиным. Военно-исторический журнал
№2,1991 г., с. 92
В 37-м я
с ним прощался… В 57-м году приехал в Москву и на студии
“Союзмультфильм” узнал от посторонних людей, что Король здесь состоит
на учете… Моментально кинулся, позвонил ему. Мы встретились, о многом
поговорили, я был у него дома. После этого я в следующие два приезда я
обязательно звонил ему, и мы встречались в квартире моего дядьки, огромной
пятикомнатной… Рассказы Михаил Давыдовича до смерти помнить буду. Вот несколько
историй.
Было
лето 54-го года. Сталина уже нет — в лагере веяния другие. А зеки строят Дворец
Шахтеров, для товарищей шахтеров, а сами живут в большом лагере, 12-й лагпункт.
Комендантом был старший лейтенант Удодов, сволочь редкостная. И вот потребовал,
чтобы всех стариков и инвалидов, а ведь Король гипертоник был. В это время,
когда я с ним прощался в 37-м, он здоров был, но он же повторно сидел… Его раз
посадили, потом дали немножко подышать воздухом на высылке…. Забрали второй
раз. Знаю, за какие грехи… Не надо было в Гражданскую ордена получать, ни х..я,
сиди тихо и не рыпайся! Не надо шататься по Соединенным Штатам… Сидит, значит,
Михаил Давыдович и листает самоучитель шахматной игры. Делать ему абсолютно
нечего. Появляется Удодов. Михаил Давыдович недавно появился в этом лагере, так
Удодов, может, один раз всего его и видел.
—
Здравствуйте.
—
Здравствуй. Ты кто?
Удодов
один без сопровождения. Я буду в лицах передавать, как Михаил Давыдович
передавал. А рассказывать он умел блестяще.
—
Заключенный такой-то, срок такой-то, статья такая-то, 58-ая, пункты такие-то и
такие-то… Складом ведаю
— Еврей?
— Еврей.
— Ну, это для вас подходит. А специальность
какая у тебя?
— Гражданин начальник, военный.
— Как?
— А с
14-го года добровольцем пошел в армию, потом в Красную, потом дальше…
— Что,
по интендантству?
— Нет, на передовой большей частью. И в
Гражданскую — комиссаром дивизии…
Тот на него смотрит:
— А последняя должность?
— Член редакционной коллегии, член совета
Московского военного округа…
— Вы меня извините, — тот на “вы”
сразу перешел. И уходит.
Через
несколько минут бежит “попка” в сержантском чине и тащит упаковку
“Казбека”, 20 пачек. Начальник лагеря передал…
Второй номер с Михал Давыдычем. Случился с ним
инфаркт. Положили его в больницу, а Удодов к тому времени его запомнил, и
сказал, чтоб по работе его не трогали, в санчасти лечили и дополнительный паек
давали. Полюбил человека. Обаятельная личность была, обаятельная. Дорогой мой
Михал Давыдыч… Царство ему небесное, пускай земля ему будет пухом… Сколько
хороших людей жизнь загубила…
Так
обходит товарищ Удодов лагерь, и решил навестить старого друга.
— Что
же, — говорит, — дорогой мой Король, что же с вами? Я думал, вы на свободу
скоро выйдете (уже сотнями выходили люди, и недели через две-три и Михал
Давыдыч должен был выйти), а вы подводите план мой по выпуску,- иронизирует.
А Михал
Давыдыч есть Михал Давыдыч.
—
Знаете, говорит, — гражданин начальник, я три войны перенес, мое сердце
выдерживало. Я 37-й год пережил, тоже выдержало. Второй раз посадили. Но когда
надзиратель ваш заговорил о совести, вот мое сердце и не выдержало…
А вот
история, которую Михал Давыдович сам называл так — “Интернациональный
союз”. Как заведующего угольным складом, Короля поместили в ту часть
барака, где жила лагерная аристократия. Кто жил в этом блоке? Старший по блоку
— бывший подпоручик польской армии, посаженный за всякую антисоветскую
деятельность и переведенный в Караганду. Старший бригадир барака — чеченец,
почти безграмотный молодой парень, очень, говорит, меня любил. А Короля
прикрепили к ним вроде как инструктором. Представляете себе, какой триумвират
управлял блоком? Не говоря уже о национальностях, все они были абсолютно разных
убеждений. И самое интересное — очень сильно сдружились. Ярый антисоветчик
Данек, полуграмотный этот чеченец и убежденный коммунист. Всегда были вместе.
Даже сейчас, говорит, письма из Польши получаю”.
Глава 11
Последняя.
Размышления о дне сегодняшнем, о бублике, о кораблике, о солнечном зайчике, о
Мейерхольде
А.Ш.
Александр Петрович, я уверен, что вы как-то оценивали все то, что было вами
сделано за эти годы. В первую очередь я подразумеваю, конечно, вашу службу.
А.П.
Смешно сказать: все превратилось в дырку от бублика.
А.Ш. Не
слишком ли сказано? Жизнь прожитая впустую? Вы уверены?
А.П.
Уверен. Жизнь богатая. Я счастлив, что прожил такую жизнь. Потому, что когда
человек ходит из туалета в кровать и обратно — это плохая жизнь.
Но
морально каково я себя чувствую? Я не плачу в жилетку. Прожить 87 лет и
убедиться, что кораблик оказался из газеты вчерашней. Причем, половину жизни я
сам строил его и все-таки не имел выхода. А что сейчас? Смешно, когда
бесштанная команда устраивает дворянские собрания и вспоминает, кто столбовой,
а кто не столбовой.
А.Ш. А
вы бы сейчас дворянство не приняли?
А.П.
Избави боже! Это же хохма сейчас. Какие они к черту дворяне! Что от них
осталось! Как и нынешнее казачество. Посмотрите на казачьих атаманов: вся грудь
в крестах, причем рядом с советскими наградами… Это же клоуны, как и некоторые
ветераны, у которых рядом с наградами значки, которые за выступления давали, и
ими вся грудь усыпана. Разве можно себя так вести.
Вообще
демократии в России быть не может. Русский народ привык к палке. Вот я вам
прочту антисоветское стихотворение: “Беседа Сталина с Петром первым”:
С тобой
нас Петр многое роднит:
Ты
топором, я пулей правил.
В Европу
ты открыл окно,
А я в
него решетку вставил.
Только
таким методом в России можно добиться порядка.
Встретил
бы на улице всех этих “баркашовых” — обойму разрядил по одному,
медленно… Нельзя допускать, нельзя забывать Маутхаузен, Флоссенбюрг, Аушвиц…
Разве
это демократия! Я не сторонник старого режима. Я чувствовал себя в 10 раз хуже,
чем все перебежчики. Я жил в Европе и знал, что социализм не рай земной. Я рано
увидел, что зайчика не поймаешь. Московские улицы стали чужими для меня давно.
Так же как и эти, Иерусалимские, никогда не станут родными. Я не знаю, где я
живу.
А.Ш. А
Тбилиси? Вы же там часто бываете. У вас квартира там.
А.П. Что
Тбилиси? Самое обидное, когда твоя нация превращается в говно. Больше миллиона
сбежало из Грузии. Студия моя закрыта. А ведь какие фильмы грузины делали!
Вот
Иоселиани недавно в Иерусалим приезжал. Звоню ему в номер, снимает трубку:
“Господин Иоселиани” Я ему: “Пупуцо, — так я его звал, —
Гамарджоба”. Он: “Господин… откуда?” “Из Иерусалима. Вот
адрес, приезжай”. Через полчаса был здесь. Посидели. Вот видите — опять
хвастовство. Я не виноват, что столько обрушилось на мою голову. Но жаль, что
кораблик оказался из газеты.
Это не
только я, это 200 миллионный народ ловил солнечный зайчик и за это время
настолько деградировал, что не знаю, сможет ли он оправиться. Вместо маньяков и
полуграмотных глупцов, правивших почти 70 лет, пришли грамотные, но еще худшие
жулики.
Вы
знаете, что вызывало бешеные аплодисменты в спектакле “На дне”,
поставленном Мейерхольдом? Появляется Барон, на плечах шарф, драный цилиндр и
на руках перчатки без пальцев. Он снимает цилиндр, кладет туда шарф, бросает
перчатки в этот цилиндр и швыряет его на стол…
Так вот.
У меня остались — перчатки без пальцев и драный цилиндр…
Послесловие
В апреле
2000 г.
мой собеседник заболел воспалением легких. Высокая температура спровоцировала
инсульт. В течение 22-х дней находился в реанимационном отделении. 24 мая 2000 г. сердце Разведчика
перестало биться.
Комментарий
31. Последний. Разведчик похоронен на горе Сион в Иерусалиме.
Арон
Шнеер, http://berkovich-zametki.com