Человек не терпит насилия!

Из рассказов Штурмбанфюрера-10

Глава 9

А.Ш.
Александр Петрович, вы назвали миссию “змеиным гнездом”. То есть,
кроме репатриации она и вы, в том числе, занимались и другими делами. Какими,
например?

А.П.
Представьте 1946 год. Во Франции есть хороший журналист, участник гражданской
войны в Испании, участник Сопротивления, он друг Советского Союза. Все хорошо,
но любит писать правду — большой минус. .

А.Ш.
Хорошо звучит.

А.П.
Правду. Правду, “сволочь”, в их понимании, а не в нормальном —
советском. И, кстати, фраза: “маленькие женщины с большими лопатами”
— ему принадлежит. Потом ее растиражировали. Он видел, как они дороги строили
и, вернувшись, он об этом написал. А в это время в Европе — русские это же
освободители. Европейцы не понимали, что если бы Сталин пришил Гитлера в 41-м,
а не в 45-м, то они получили бы коммунизм в полном объеме. Мы бы освободили от
Гитлера не Восточную Европу, а дошли бы от Норд-Капа, до Сан-Винсента. Испанцам
надо помочь? Надо. Итальянцев освободить надо? (С усмешкой) Надо. Ну, Норвегия
немцами оккупирована, Дания, Финляндия с нами воевала, ну, Швеция посередке
оказалась — тоже помочь надо!

И вот, в
обстановке всеобщей к нам симпатии человек приходит в нашу военную миссию по
репатриации. Его пригласили на какой-то официальный прием. Кстати, нас всегда
предупреждали: перед тем как идти на прием — поешь у себя. В вестибюле накрыты
столы. На них всевозможные закуски, икра, коньяки, а он пишет, что в России
лебеду жрут. Как же так, когда тут икра, которая нам в рот не лезла.

А.Ш.
Почему?

А.П.
Потому, что даже мы знали, что дома у наших спецпаек.

А.Ш.
Простите, но ваш спецпаек был все равно выше любого другого.

А.П. Но
в то время мы все-таки думали иначе, переживали…

А.Ш.
Жаль, что даже такое ложное чувство “застенчивого воришки”, мне
кажется, утрачено сегодня.

А.П. Ну
так вот, он видит все это изобилие у нас в миссии, а пишет о голоде в России.
Ну, приходит как-то к нему другой Жан и говорит: “Слушай, Жан, ты сейчас
поедешь опять в Россию, не надо тебе плохих вещей писать, а то можно хребет
сломать. Не надо”. А журналист его вытолкал. Снова поехал, вернулся и
снова правду-пакость написал.

После
поездки решил отдохнуть. Знаете, в Бельгии на побережье Северного моря есть
такое курортное место Веста Остен. Яхты, девушки, виллы богатых людей. Поехал
он туда, о бедных правду пишет, борец, а пожить богато не прочь… Снял он там
себе виллу. Через несколько дней рядом снимают виллу три человека. Все три
немца, бывшие офицеры, даже эсэсовец один среди них, но прогрессивные. Гитлера
уже не любят, войну осуждают. Познакомились с соседом — одного круга люди.
Немцы жалеют, что воевали против России. Подружились. Вместе в клуб ходят.
Стали на яхте в море выходить. Однажды, вышли они в море покататься на яхте.
Отошли миль на 20, вдруг, видят какой-то советский пароход. Немцы начали его
фотографировать. Разве в нейтральных водах не имеешь права фотографировать?
Корабль приближается ближе, и с корабля в матюгальник приказывают лечь в дрейф.
Кругом никого нет. А что, мы плевать на тебя хотели. Мы свободно рожденные
европейцы. Пароходик подходит и, прежде чем наши европейцы очухались, парни из
группы захвата — хлоп на яхточку. Гаком зацепили и яхточку прямо на палубу. —
Какого хрена вы нас фотографируете?

— А кто
мне может помешать? Вы что, линкор, миноносец, торпедный катер? Нет. А пароход
идет.

— Ну,
хорошо. В нейтральном порту мы вас сдадим. Зачем вы нам нужны?

И не
сдают. Кормят, поят. 3-и сутки не сдают. На четвертые — поднимают на палубу.

— Вот
ваше собачье судно и катитесь вы к чертовой матери. Мы вас в Ленинград не
повезем. А находятся уже за Выборгом. Только эта четверка спустилась в свою
яхточку. Трах-тах — тах — подходит пограничный катер.

— Вы что
здесь делаете? На берег.

Европейцы
рассказывают, как было дело, но кто такому рассказу поверит, что тебя в
Северном море цапнули и привезли в Финский залив к Ленинграду. Это ж надо такую
чушь сочинить! Кому, пограничникам! Обследуют яхту и находят снимки пары
аэродромов, еще какие-то шпионские вещи. Цап-царап из Ленинграда в Москву на
Лубянку. А Французское посольство и французская печать узнают о том, что их
товарищ врун и сукин сын, который позорил Советский Союз, докатился до того,
что стал заниматься шпионажем.

Тот
клянется, что никогда не занимался шпионажем, что его привезли, но люди смеются
в лицо. Ну кто поверит? Вы поверите такой сказке? А трое его товарищей немцев
во всем сознаются. Русские устраивают пресс-конференцию. Жан опять все отрицает
— чушь о захвате несет. Аккредитованные в России журналисты ложатся со смеху.
Ну, что — скомпрометирован — молчи. Словом, он мертвец политический. Де Голль
пишет письмецо Сталину. И этого товарища, поскольку он был в Сопротивлении и т.
д. из уважения к Де Голлю отправляют во Францию. Перед отправкой, на 5-м этаже
святого здания Лубянки, где расположен следственный отдел, этого Жана вводят в
комнату оформлять документы. Через пять минут в комнате появляется вся троица
“немцев”. А он хорошо владеет русским языком. Он на них смотрит, а
они рекомендуются: подполковник такой-то, подполковник такой-то, полковник
такой-то. “Что, попался? Тебя, сволочь, предупреждали. Езжай теперь”.
Ну, он вернулся во Францию. Кому нужен такой сукин сын, который
скомпрометирован сверху до низу, которого из-за жалости выпустили. Пришлось ему
из Франции, по-моему, в Южную Америку убраться. Хорошая сказка? Фильм об этом
можно снять. А ведь это жизнь человечья. Причем, человек благородный, которого
запугать не смогли, а раз не смогли, то сломали. Вот вам красота разведки.

А.Ш.
Страшная история. Теперь вам за нее стыдно?

А.П. Что
говорить, это была моя работа. Я вам говорил, что разведка и совесть
несовместимы.

А.Ш. А
было, что-нибудь такое, в послевоенные годы, чем вы можете, как вам кажется,
гордиться?

А.П. Не
гордиться, вы неправильно сформулировали. Была неплохо, например, сделана
работа в Бельгии. Работа, не принесшая вреда ни одному человеку лично. Вы,
знаете, что в послевоенные годы американцы разыскали и вывезли большую часть
сотрудников Фон Брауна. К нам попала лишь незначительная часть и то
второстепенных ученых. Мне же поручили разыскать всех, кто имел хоть малейшее
отношение к созданию ФАУ. Мы понимали, что по крупинкам можно слепить кирпич.
На побережье у них были установки для запуска ракет. Мне надо было найти
техников, слесарей, словом, тех, кто принимал участие в строительстве пусковых
установок. Тысячи работали на этих площадках. Надо было установить ценность
человека, стоит он того или нет. Это могли быть бельгийцы, голландцы. С ними
заключали договора, и они за большие деньги работали у нас в России.

А.Ш. Эти
страны разрешали выезд своим гражданам на работу в СССР в период “холодной
войны”?

А.П. Не
забудьте, что это демократические страны.

А.Ш. Вы
с ними вступали в контакт?

А.П. Ни
с кем я в контакт не вступал. У меня было дипломатическое прикрытие. Я был
советник по торговле. Правда, особенно в первое время, я всех отправлял к своим
помощникам. Быстро поняли, что ко мне лучше по торговым проблемам не стоит
обращаться. Были люди, которые с ними встречались. Всего мы отправили человек
40, за время моей работы человек 15.

А.Ш. Чем
было вызвано ваше возвращение во Францию?

А.П. Во
Франции изменилась политическая обстановка. Ушел Де Голль. Необходимо было
продвигать наши интересы в Национальном Собрании. А у меня были кой-какие
связи, что было важно, не с коммунистами. Коммунисты нам были не нужны, они и
так получали деньги от нас.

А.Ш. А с
кем из политиков были личные контакты?

А.П.
Давайте это оставим. Мне порекомендовали, что неплохо было бы, если бы
некоторые члены Национального Собрания, хотя бы 10-15 оказались друзьями
Советского Союза.

 Был
я там с 53-го до 56-го года. За это время мы заключили торговый договор, в этом
есть и мое участие. Энное количество депутатов прониклось симпатиями к СССР, за
что, не знаю. Злые языки говорят, что за доллары, некоторые — за золотые
пластины…

В эти
годы произошло сближение интересов Франции и СССР. В то же время стала
подниматься Германия, а французы считали, что немцы еще не научились понимать,
что воевать не надо.

Занимался
я, как теперь говорят, и промышленным шпионажем. Разведчик каждый день не
меняет задание. Он может 4-5-10 лет выполнять одно и то же. Так и у меня
осталось прежнее: новинки техники. Я ведь уже не нелегал был. Поэтому я, а чаще
мои товарищи, посещали различные технические выставки, которые эти товарищи
буржуи имеют привычку устраивать, с целью продажи своих изделий. Там можно вполне
официально выловить пару военных секретов, направление исследований и другие
вещи. Вся информация стекалась ко мне, а я уже передавал ее дальше.

А.Ш. Ну,
а какое-нибудь специфическое задание в этот период у вас было? А то вы все в
общих словах, вокруг да около…

А.П.
Изучение, наблюдение за атомными разработками Франции, ну, что побочно
попадалось.

 Комментарий
25.

 “Во Франции агентов КГБ было раскрыто
меньше, чем в Англии, но советская разведка действовала там, пожалуй, не менее
успешно. Подробную историю деятельности советской агентуры во Франции еще
предстоит написать”. Кристофер Эндрю. Олег Гордиевский. КГБ. История
внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева. “Nota Bene”,1992,
с. 448, 452

Мы
раздобыли у французов новый прибор, который они создали, для получения
кислорода из воды. Впервые эти разработки начали немцы еще во время войны. Этот
прибор применялся и в дизельных подводных лодках. Для своего времени это было
колоссальное достижение. Даже, когда появились атомные подлодки, этот прибор
использовался как вспомогательный, чтобы генерировать воздух.

Я
мысленно поздравляю того героя, который сумел во французском конструкторском
бюро найти человека, выяснив перед этим, что у него мамаша русская, что он член
русского клуба и очень гордиться этим. Мы сыграли на его патриотических
чувствах, сумели убедить помочь: “Ты же русский, должен понимать…” Он
еще не разобрался, что такое новая Россия. Но существенно, что не за деньги
работал. Злые языки говорят, что два года некоторые товарищи с ним контакт
поддерживали.

А вообще
у меня работа стала более кабинетная. Приходилось десятки газет просматривать и
выискивать всякие веселые вещи. Прежде всего то, от чего человек отказывается и
что ругает. Если он пишет, что землетрясения не было, то именно это должно
заинтересовать. Если он пишет, что трамвай с рельс не сходил — пойди проверь,
есть ли в этом месте рельсы.

А.Ш.
Проблем со спецслужбами Франции не было? Или эту должность во всем мире принято
считать официально шпионской?

А.П.
Конечно, это все знают. Но у нас там было достаточно людей по-настоящему
любивших Советский Союз. Причем в разных слоях. Вроде маркиза Героя Советского
Союза де ля Пуап из “Нормандии и Неман”. Он входил в число
симпатизирующих. Нет, он шпионом не был, но был искренним другом СССР.

А.Ш. А о
ком, кто ушел в небытие, можно уже сказать?

А.П. Я
могу назвать несколько членов парламента, пару генералов, если порыться в
памяти, но это ничего не даст. Мои немецкие родственники говорили, что только
ландскнехты меняют свои убеждения, а люди — нет.

А.Ш. Это
были платные агенты или идейные?

А.П.
Платных — у нас мало было. В эти 50-60-е годы оставалось слишком много
искренних друзей. В 70-е — уже черта с два. А в то время были.

А.Ш.
После небольшого перерыва вам вновь пришлось вернуться во Францию. В связи с
чем?

А.П. Вам
известно, что самонаводящаяся торпеда последнего образца, ну по меркам 50-х,
которая ныряла, прыгала, меняла курс, была запатентована во Франции. Они
передали ее американцам, и когда те начали ее испытывать, они обратили
внимание, что СССР интереса к ней не проявляет. Любая разведка знает, что раз
появился новый тип оружия, важно знать, проявляет к нему потенциальный
противник внимание или нет. Если нет — у него это уже есть. За полгода до того,
как французы запатентовали торпеду, советские подлодки были уже оснащены ею.
Американцы все это узнали. И советская сеть была засвечена. Несколько
сотрудников секретных лабораторий фирмы “Рено”, которые помогли нам с
некоторыми реактивными моторчиками, тоже попались.

Мне
пришлось 4 года начинать с начала, и кое-что я сделал. А главное, нам удалось
помочь Франции выйти из НАТО.

А.Ш. Вы
и к этому приложили руку?

А.П.
Понимаете, мы занялись контрразведкой в пользу Франции. Американцы, мягко
говоря, в это время не очень культурно работали. Во Франции было много ученых
людей, которые создавали новые виды вооружений. Мы умели о некоторых вещах
узнавать раньше самих французов. Пример я вам уже один привел. Мы решили
разыграть ту же карту против США. Мы узнали, что кроме союзнической
деятельности они занимаются шпионажем. И мы подставили их.

А.Ш.
Подставили или они этим занимались?

А.П. Они
этим занимались. Но мы сумели сделать так, что они засветились. Были
сверхмощные котлы высокого давления, которые применялись до появления и даже
после появления атомного двигателя на многих кораблях. Это французское
изобретение. Пока их внедрили — это была секретная информация. Мы знали, что
этим интересуются американцы, и мы сделали так, что об этом узнали французы.
Это был большой клин между Францией и США.

Но
главное, мы собирали все, что можно, чтобы добиться одного — испортить
отношения французов с американцами. И мы блестяще этого добились.

Вот вам
еще один пример. Американцам удалось завербовать нескольких французов, имевших
прямое отношение к генеральному штабу. Опять-таки, они их не за деньги
завербовали, а просто эти люди были умные и понимали, что дружить с Россией
нельзя, а с американцами можно.

А.Ш. Как
вам удалось об этом узнать?

А.П.
Понимаете, западные люди своих мыслей не скрывают. В двух-трех местах эти люди
выразили свою точку зрения. Мы же понимали, что американская разведка не глупее
нас и, значит, за этим человеком будет следить. И раз ему не нравятся отношения
с Россией и он твердо об этом говорит, если он сам не найдет эти каналы, то
сами каналы, которые против связей с Россией, найдут его. Ну, мы их тоже выследили.
Французская контрразведка — 2-е бюро, получила неопровержимые доказательства
того, что генерал такой-то, полковник такой-то, некоторые вещи, которые не
положено знать другим государствам, передали американцам. Причем, это было
сделано так, чтобы французы могли предполагать, кто им помог. Этим самым мы
поддержали сторонников сближения с Советским Союзом. Вот вы ругали русских, а
большевики оказались хорошими, они беспокоятся о секретах Франции.

А.Ш. Но
ведь это понятно, что разыгрывается политическая карта и Союз преследует свои
интересы совершенно однозначно.

А.П.
.Конечно, французы понимали.

А.Ш. Да,
но с таким же успехом американцы могли найти советских агентов и так же
подставить их.

А.П.
Понимаете, мы в это время свою деятельность на время, пока ловили других,
свернули. Мы не такие дураки. За двумя зайцами не бегают. Мы понимали, что удар
должен быть нанесен на главном направлении, а второстепенный пускай подождет.
Нам было приказано строго настрого никуда не лезть. Мы понимали, что американцы
занимаются такой же работой. Но мы были чисты в это время, как Иисус Христос.
Вся деятельность была законсервирована для достижения глобальной цели —
рассорить Францию и Америку. Избави боже, даже если бы нам в этот момент предложили
готовую атомную бомбу, мы бы от нее отказались. Мы добились большего: мы
раскололи фронт. Вы же понимаете, какой во всем мире был эффект, когда НАТО
выгнали из Франции.

Комментарий
26. В 1976 году перебежавший на Запад капитан КГБ Алексей Мягков написал,
” подобная смена курса Франции была огромной победой советских секретных
служб. Выход Франции из НАТО является примером эффективности подрывной
деятельности КГБ в Западной Европе. КГБ активно внедрял в политических кругах
мысль о том, что политическая независимость страны страдает от принадлежности
Франции к НАТО. Этот факт (выход Франции из НАТО) использовался в качестве
примера при обучении в школах КГБ. В 1968 г. директор школы № 311 КГБ в прочитанной
будущим офицерам лекции о деятельности организации за границей прямо заявил,
что для Кремля выход Франции явился положительным результатом усилий Советского
правительства и КГБ”. Вольтон Т. КГБ во Франции. Изд. Прогресс. М., 1993,
с.129-130

А.Ш. То
есть, для достижения цели вы организовали постоянную слежку за их дипломатами,
предполагаемыми агентами…

А.П.
Совершенно верно. Помощников у нас было достаточно. Они тоже за нами, конечно,
следили. Что ж, иди и смотри, как я на кладбище Святой Женевьевы хожу. Смотри,
пожалуйста.

А.Ш.
Извините, просто технический вопрос. Какая спецтехника использовалась?

А.П. В
это время уже было все. Спецтехника была на самом высоком уровне, включая
аппаратуру подслушивания. И мы могли слушать, и, конечно, они нас слушали.

Была еще
одна интересная операция в конце 64-го — начале 1965-го. Посольство наше
находилось на бульваре Лан. Рядом с посольством множество кафе, ресторанчиков.
Наши работники туда часто заходили. Каждому члену советского посольства
вменялось в обязанность как можно больше ходить, общаться с людьми. Ведь
случайно сказанное, подслушанное слово может дать очень важную информацию.
Правда, мы знали, что все кафе неподалеку от посольства напичканы работниками
французской контрразведки.

Нам надо
было дискредитировать французскую контрразведку — Сюрте. С этой целью мне было
поручено провести специальную операцию. А я ведь официально простой торговый
атташе. В нашем посольстве, как и любом другом, был руководитель
контрразведывательного центра, по фамилии Блюмин, конечно, фамилия не
настоящая. Он меня недолюбливал. Знал обо мне, ему казалось, все. Что я бывший
художник, служил в миссии по репатриации, потом в Бельгии был, опять во Франции
— словом, отношение к разведке, бесспорно, имею, но что за птица — непонятно. А
я то принадлежал к отделу “Т”, который был подотделом 1-го Главного
управления, но подчинялись мы непосредственно Председателю комитета и Секретарю
ЦК. Я, как и любой работник отдела “Т”, мог выйти на связь с
резидентом и приказать ему, чтобы все, что есть в распоряжении резидента,
работало на меня. Я мог даже сделать замечание и выволочку послу.

А.Ш. Вы
что, действительно, обладали такими правами?

А.П.
Арон Ильич, вы должны были давно знать, что Предсовмина республики обладал
меньшими правами, чем формально подчиненный ему Председатель республиканского
КГБ. Даже когда председатель КГБ приходил в кабинет секретаря ЦК, то у
последнего штаны были мокрые.

Итак, я
попросил зайти к себе начальника контрразведки.

 — Ты такой-то пароль знаешь? — У него глаза на
лоб полезли.

— Так
вот, с сегодняшнего дня вся твоя служба и ты будете работать на меня. Тебе
поручается узнать все о соседних ресторанах. Кто хозяева, обслуга и т.д.

За два
месяца ему удалось просеять четыре ресторана и выяснить, что в одном из них
хозяин — майор Сюрте, а другой тоже под их контролем.

А.Ш. А
для чего вам это потребовалось?

А.П. Мы
придумали заставить французов произвести захват работника советского посольства
или его близкого с нарушением всех возможных и невозможных правил, а затем
употребить их на весь мир с предоставлением соответствующих фотографий. После
этой акции было убрано все руководство Сюрте Легранж. Все. Как мы этого
добились?

Очень
часто в посольство приходили бывшие граждане Польши, ваши земляки, кстати, и их
дети, ставшие французскими гражданами, разыскивавшие своих родственников в
СССР. В том числе, скажем, Абрамович, который за несколько дней до нападения
Гитлера на Польшу успел убежать с семьей и во Франции стал бизнесменом. Он
после войны, даже в 60-е годы, продолжает разыскивать остатки своей когда-то
большой семьи, возможно, оказавшейся в СССР.

К
операции была подключена жена одного из сотрудников посольства. Такое
практикуется часто. Все жены работников посольства, а тем более службы
безопасности или контрразведки помогают во всем, что необходимо.

Однажды
этот польский еврей сталкивается в советском посольстве с женой нашего
сотрудника. Она очень интересная женщина. Потом он встречает ее в ресторане. Ей
было сказано, любой ценой установить с ним хорошие отношения. Любой ценой. Это
не возбранялось. Словом, они познакомились. Был роман у них или нет, мне
неизвестно. Но он даже знакомит ее со своей женой. Абрамович, несколько раз передавал
ей снимки своих родственников для поиска, причем французы это заметили. Нам
нужно было, чтобы ее французы схватили за рукав в людном месте. Однажды она ему
говорит что-то вроде: “Вы знаете меня давно, я хочу передать вам одно
очень важное письмо, чтобы вы бросили его в почтовый ящик. А вся почта
советских работников идет через посольство. Вы же знаете, что за советскими
работниками следят и свои. Наша власть строгая, я не хочу неприятностей. Я
принесу письмо в следующий раз”. Встреча проходит в ресторане. Этот
разговор стал известен французским разведчикам. Значит, они решили перехватить
письмо во время передачи. Но это надо сделать очень аккуратно, все это в центре
Парижа, в ресторане. Для этого дела предназначено четыре человека: двое возьмут
за руку Абрамовича в момент взятия письма, двое — схватят руку дамы во время
передачи письма. Мы же, в свою очередь, подготовили пятого сотрудника с
соответствующими документами, который сыграл главную роль в этом задуманном
нами спектакле. Ему было поручено продемонстрировать, что он из Сюрте, а затем
просто исчезнуть. Кроме того, рядом находился спортивный клуб. В это время, вы
не забывайте, что во Франции компартия была второй-третьей по популярности и
влиянию партией. Мы через третьи лица подобрали в этом клубе крепких
коммунистически настроенных молодых людей, которым было сказано, что, если при
вас накинутся на женщину, вы французы — настоящие мужчины — вступитесь за нее.
Впрочем, французы без предупреждения и так быстро среагировали бы на подобное
нападение.

И вот в
Сюрте потирают руки.

 Она с ребенком появилась? — Появилась.

Он
появился? — Появился.

А то,
что десятки фотоаппаратов и кинокамер подготовлены и ждут событий, об этом в
Сюрте не догадывались.

Когда
она передает Абрамовичу письмо, ее и его цап за руки… Неожиданно, кроме этих
четырех, встревает Пятый и намеренно задевает локтем ребенка, да так, что у
того из носа идет кровь, и хватает женщину за волосы. В этот момент раздается
возглас: “Французы, что вы позволяете?” И французская публика, в
основном крепкие спортсмены, начинают довольно исправно колотить всю четверку.

“Случайно”
здесь оказались корреспонденты, сделаны десятки снимков, как сотрудник Сюрте
бьет ребенка, хватает за волосы женщину…. А эти четверо в горизонтальном
положении — французы не любят, когда женщину бьют. Совершенно нейтральные
французы, не “спортсмены” тоже приняли участие в этом поколачивании.
А пятый — исчез.

Конечно,
достали и это письмо, там настоящие фотографии живущих в СССР родственников
этого Абрамовича и обычное письмо.

А.Ш. Но
вы сами знаете, что любое письмо может быть шифром, а фотографии паролем. Самые
безобидные на первый взгляд.

А.П.
Совершенно верно. Но все дело раздувается корреспондентами. Такую вещь, как
разбитый нос ребенка, женщину хватают за волосы в центре Парижа —
корреспонденты пропустить не могут.

А.Ш. Ну
и что, если это в интересах Франции, а она русская шпионка. Это обычное
задержание.

А.П. Вы
не забывайте, это не Россия, это Франция. И она не шпионка.

А.Ш. Но
это надо доказать. В момент задержания работники Сюрте считали, что задерживают
шпионку.

А.П. Что
мне надо доказывать, когда весь ресторан оказался отделом контрразведки. Это на
весь мир объявили, кто является хозяином ресторана…

А.Ш. А
как это узнали газеты? Им материал подсунули?

А.П.
Моментально все раскрылось. Хозяин ресторана предъявил свое удостоверение,
чтобы спасти от расправы своих коллег. Это, конечно, была его ошибка. Но мы на
это и рассчитывали, что он в состоянии аффекта бросится на выручку.

После
того как проверили, что в письме нет никакого криминала, это не шифр, скандал
продолжался. Ведь корреспонденты все держат на контроле: “Чем занимается
французская разведка? Содержит штат бездельников, которые бьют детей!” В
оправдание Сюрте говорит, что наши сотрудники не били, не хватали женщину за
волосы, “пятый” нам не известен. Газетчики свое: вероятно это особо
секретный агент, который исчез. Причем фотографии его нет, только руки,
схватившие женские волосы… А “пятый” давно уже в Союзе.

(продолжение
следует)

Арон
Шнеер, http://berkovich-zametki.com

Оцените материал:
54321
(Всего 0, Балл 0 из 5)
Поделитесь в социальных сетях:

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Читайте также

Из рассказов Штурмбанфюрера-12

Наши разведчики и Робин Гуд. Особый взгляд на подготовку разведчиков в России сегодня. Настоящих разведчиков сейчас в школах и академиях…

Из рассказов Штурмбанфюрера-11

Все французы, которые участвовали в избиении, прятаться не стали, это не советские граждане, с охотой дают интервью и возмущаются поведением…

Из рассказов Штурмбанфюрера-9

Знаете, почему союзники почти всех Сталину выдавали?      А.Ш. В Ялтинском соглашении был один из пунктов о выдаче всех граждан…
НОВОСТИ