Судебные ошибки тянут из казны миллионы, а что же их авторы? Конкретные установители законности «по-донецки» рассматривают трагедии, как погрешность в работе механизма, придуманного до них и запущенного не ими.
Отомстить за пытки и туберкулез, оставшийся в наследство детям, за смерть в 28 лет — такой была последняя просьба макеевчанки Светланы Зайцевой.
«Теперь я знаю, как волосы на голове шевелятся…»
— Вот как все было — вспоминает сентябрь 2000 года 77-летняя бабушка Светланы Евдокия Оболенских. — Светочка вечером пошла в магазин, видит — тело убитого Андрея, в одних трусах, вокруг милиция. Подошла по наивности. Её спросили: «Знаешь его?» Она и ответила: «Да. Учились в параллельных классах в 14-й школе, а ещё я овощи у него покупаю». Попросили с утра зайти в райотдел, и оттуда она уже не вышла. Через две недели в наручниках привели Свету домой. Когда вели по подъезду, предупредили: «Знаешь, что бабушке говорить? Что убила парня, защищаясь». Она и сказала: «Бабуля, не волнуйся. Дай халатик, чего-нибудь покушать, и тапочки».
Тогда Светлане Зайцевой было 22 года, она имела двух малышей — 4-летнего Женю и дочку Аню 3-х лет, которые остались с прадедушкой и прабабушкой, а мать Светланы — бабушка Таня в тот момент жила в России. Отца Жени и Ани незадолго перед тем самого посадили за наркотики — и с тех пор, по выражению бывшей тещи, он «как Ленин — то по тюрьмам, то по ссылкам».
Прошел почти год, прежде чем матери разрешили увидеться со Светой в следственном изоляторе № 5. Татьяна Бережная не узнала дочку.
— Света сильно похудела, сидела вся синяя, не выпускала из рук платочек, боялась меня заразить — вспоминает Бережная — Рассказала, как подхватила чахотку — в камере была давка, и кто-то все время кашлял.
Вот бредовая версия, принятая следствием за истину и удовлетворившая суд: Зайцева встретила гражданина Вторникова на улице, и согласилась выпить с ним. Тот потребовал «любви» прямо на газоне, а Светлана так рассердилась, что ударила Вторникова обломком шлакоблока, который удачно попался под руку. Потом накинула на шею шнур и стала душить. И уже бездыханного в ярости била ногами.
В суде над дочкой Татьяна не присутствовала, и единственное, о чем узнала с удивлением — что та во всем призналась.
— Дату суда от меня скрыла баба Дуся — боялась за мое больное сердце. Мне же из-за него и рожать не разрешали, но я рискнула — говорит 47-летняя Татьяна Бережная — А о том, как над ней издевались, Света молчала. Её предупредили, что проболтается — сделает хуже.
Очевидно, и судье было ясно, что признание обвиняемой — дохлый аргумент: во всяком случае, дали Зайцевой ниже низшего предела — 7, 5 лет. Кстати, с развитием туберкулеза в её интересах стало поторапливать следствие и суд, чтобы поскорее выйти на воздух. Колонийцы живут дольше тех, кто закрыт в бетонки тюрем. И только в спецзоне для туберкулезников больные могут рассчитывать на лечение.
Представьте, что настоящие виновные так и не найдены (обратное в этой истории — всего лишь игра случая), не дожила бы Светлана до воли, и все бы было шито-крыто… Но репутацию коллег из Центрально-Городского района Макеевки нечаянно подмочили правоохранители из Кировского района того же города! Спустя полтора года после убийства Андрея Вторникова задержали по подозрению в другом преступлении двух бродяг, мужчину и женщину. В бараке, где они обитали, нашли приемник Вторникова. Это и оказались истинные убийцы — позарились на дешевенькое радио, шмотки, карманные деньги, и задушили собутыльника.
Новое следствие, конечно же, пыталось увязать тех бомжей и Светлану в единое ОПГ. Из Ивано-Франковской колонии для туберкулезников вызвали на очную ставку уже осужденную Центрально-Городским судом Макеевки Зайцеву, рассчитывая подтвердить её связь с «новыми фигурантами». Но, как ни бились, бродяги повторяли, что со Светой не знакомы. Тогда Кировский райсуд был вынужден освободить её, отправив дело на доследование. Хотя по всем канонам обязаны были оправдать, но не рискнули. Оправдать — означает: подставить тех, кто «покрестил» невиновную в зону.
Неприятная обязанность досталась старшему следователю прокуратуры Кировского района Макеевки Аникину: доследовать в сущности было нечего, пришлось выносить постановление о прекращении уголовного преследования за отсутствием состава преступления (то есть, по реабилитирующим основаниям).
— Домой она вернулась совсем никудышняя, — продолжает бабушка Дуся Оболенских — Когда сажали, следователь хвалил: «Какая у вас внучка красивая!». А вернулась тень. С порога — бегом в ванную, харкала кровью. Отправили мы её в деревню, к Татьяне, и там понемножку откормили.
— И только тогда узнали, почему она взяла на душу чужой грех. — говорит Татьяна Бережная — Рассказала, что её били до посинения по пальцам, а в следственный изолятор не принимали, пока не подписала, что подралась с сокамерницей. Били не только в Макеевке, но и в Донецке, разные менты. Надевали на голову целлофановый мешок, душили. Грозили детвору отдать в детдом, лишить материнства — этого она больше всего боялась.
«Допрошенная Зайцева, — говорится в постановлении — показала, что дать признательные показания её вынудили работники Центрально-Городского РОВД, угрожая её убить».
Болезнь, казалось, отступила. Света была настроена оптимистично, хотя ей предлагали операцию по удалению пораженных сегментов легкого. Она начала встречаться с мужчиной и через год родила третьего ребенка
— Ей кто-то сказал, что беременность поможет поправиться. Она так хотела жить… — вздыхает мать.
Но дурацкий совет сыграл свою роль: организм не выдержал нагрузки, после родов Света резко ослабела. И вскоре для нее начали снимать отдельный угол, чтобы не заразила близких. Поэтому младшая дочь, Таня, маму помнит только по фото. Чахотка успела прилипнуть к старшему из детей — Жене, и обе дочери Светланы считаются вираж-контактными.
-Перед смертью Света больше года жила изолированно — вспоминает Татьяна Бережная. — С детьми ей видеться было нельзя, и ни с кем нельзя — такой смерти никому не пожелаю. За неделю до кончины она уговорила меня привести деток. Попросила сфотографировать себя — заклинала, чтобы я добилась наказания виновных, отомстила за детей. Им надели маски и разрешили побыть со Светой две минуты. После этого Анечка, наша средняя, сказала: «Я на маму посмотрела, и теперь знаю, как волосы на голове шевелятся…»
Светлана Зайцева умерла 3 апреля 2006 года. В посмертном эпикризе, как и в больничной карте, записано: «туберкулез обоих легких, приобретенный в местах лишения свободы». Факты превышения служебных полномочий рядовыми «костоломами» пыталась расследовать прокуратура Луганской области, но крайних не нашли.
Больше года в Ворошиловском райсуде Донецка под председательством Геннадия Мищенко слушались четыре иска Татьяны Бережной. Лично от нее — «о возмещении морального ущерба, причиненного правоохранительными органами смертью единственной дочери», и от имени троих внуков, оставшихся круглыми сиротами — «о взыскании морального вреда и установлении ежемесячного пособия на содержание». Во всех исковых заявлениях виновные в смерти Светланы назывались «палачами в мундирах».
Пары недель в донецкой тюряге достаточно, чтобы подхватить смертельную заразу
Наконец, в прошлую пятницу, судья Мищенко сразил присутствовавших редким для слуги Фемиды проявлением человеколюбия: защитил интересы сирот. Решение суда первой инстанции: по 500 тысяч на каждого истца, итого 2 миллиона гривен (сумма исковых требований составляла 3, 75 млн. грн.).
Ответчики — Главное управление Госказначейства в Донецкой области и прокуратура области (которая является юридическим лицом в отличие от прямых «убийц» Светланы — районных «пинкертонов») — сначала саботировали явку в суд, затем — не оспаривая незаконности осуждения Зайцевой, заявили, что не считают себя надлежащими ответчиками. А на заключительной стадии стали отрицать сам факт причинения вреда матери и детям Зайцевой.
Изучив не дружественные для облпрокуратуры публикации по поводу этого судебного процесса, ведомство, руководимое Виталием Мурзой, сосредоточило силы на изучении истории болезни покойной Светланы (больше заняться им, видимо, нечем). И… что бы вы думали? Откопало флюорограмму многолетней давности, которую представитель ответчика извлекла неожиданно, как букет из шляпы фокусника: «Вуаля!»
— При поступлении в следственный изолятор № 5 Донецка Зайцева прошла флюорограмму, которая показала затемнения в легком! — не без торжества заявила минувшей зимой Виктория Конакова, представитель облпрокуратуры.
Как иронизировал адвокат Бережной Сергей Салов, по логике донецких «надзирателей» за соблюдением законности — Светлана мечтала понюхать тюремной романтики, когда по собственному желанию взяла на себя чужую вину. В СИЗО № 5 поступила уже безнадежно больной (о чем, якобы, говорит флюорограмма, которую обнаружила прокуратура). В местах лишения свободы Зайцеву подлечили и «выписали» практически здоровой. А она вела на воле аморальный образ жизни — не следила за здоровьем, вот и угробилась. Чем преподнесла для всех прискорбный сюрприз (нагрузила лишней работой облпрокуратуру и лично г-жу Конакову). Так может, рекомендовать больным с начальной стадией лечение в условиях СИЗО?
Эту версию 9 ноября излагал суду Анатолий Рудометкин, председатель судебно-медицинской экспертизы, которая была проведена по ходатайству облпрокуратуры. По мнению Рудометкина, флюорограмма, которая была проведена через две недели после поступления Светланы в СИЗО, показала зачатки туберкулеза. Однако, в общей камере СИЗО (то есть, даже не в санчасти) — у Зайцевой была «положительная динамика»!
Свидетель Рудометкин, как оказалось, заведует отделением комиссионных экспертиз, и специализируется на экспертизах дольше, чем прожила Светлана, но не является фтизиатром. Поэтому решающим для суда стало мнение другого эксперта — представленного защитой. Людмила Тарасенко (стаж работы по фтизиатрии 38 лет) не только лечила Светлану уже после колонии, но и знала её с младых ногтей — жила по соседству, и не припоминает, чтобы до тюрьмы у Светланы были хотя бы мелкие проблемы со здоровьем. Зайцева — девица кровь с молоком — даже не имела медицинской карты, и наблюдалась лишь в связи с беременностью (как известно, беременных заставляют проходить флюорограмму) и никаких прорех в её здоровье и здоровье малышей доктора не находили.
— Флюорография, которую Светлане сделали в сентябре 2000 года, поставила — артефакт под вопросом (брак пленки) или очаг под вопросом. Очаговую же тень может давать как воспаление легких, так и любое легочное заболевание. — рассказала заведующая отделением Макеевского тубдиспансера Людмила Тарасенко — Я как врач клиницист, который много лет работал с такими очагами, настаиваю: при первичном очаге мы не ставим диагноз туберкулез. Лечим недели три антибиотиками широкого спектра, и только если нет результата, принимаем решение о специфическом противотуберкулезном лечении. Через промежуток времени на второй флюорограмме Зайцевой мы видим, что очаг сохраняется. И никаких данных о том, как лечили, чем, хотя этот период для борьбы с заболеванием самый важный! В декабре 2006-го ей сделали третью флюорограмму, где уже был и инфильтрат, и много очагов. Здесь-то впервые обоснованно поставлен диагноз — туберкулез. Считаю, все мы, взрослые, инфицированы, но заболевает человек при резком снижении иммунитета. Чему способствуют жизненные обстоятельства — вся эта стрессовая ситуация, в которой оказалась молодая девочка. И ослабление питания, и пребывание в условиях скопления людей, которые нельзя назвать благоприятными, как с точки зрения санитарных, так и других норм. После полученной Зайцевой психотравмы, ей двух недель в тюремной камере было достаточно для инфицирования.
Бывшая сокамерница Светланы — 41-летняя Инна Павлова тоже спешила в пятницу в Ворошиловский райсуд, чтобы дать свидетельские показания. Но не доехала, по пути упала без сознания — она тоже больна туберкулезом. Павлова хотела рассказать суду, что от туберкулеза в тюряге мрут как мухи. А что касается Зайцевой — та тлела на глазах, хотя тюремное начальство этого не замечало — чахоточной Светлане доверили разносить пищу по камерам!
Баба Дуся рада, что её дочь Татьяна дожила до решения суда
— Слава богу! Суд — это «зубодробительное» испытание даже для здорового, — считает Евдокия Оболенских — Я ещё помню как судили Свету, а Тане весной сделали операцию по замене сердечного клапана. А в сентябре мой дед умер, и я скучаю по нему… С кем останутся дети?!
Материальное положение Зайцевых-Бережных-Оболенских ниже черты бедности.
— Все доходы Бережной состоят из 330 гривен пенсии по инвалидности — подтвердила представитель Макеевского органа опеки и попечительства Татьяна Игабалова, выступавшая в качестве третьего лица — Так как дети Светланы получили вирус, они находятся на частичном гособеспечении (занимаются в интернатах-санаториях), но обувать, одевать, приобретать школьные принадлежности, проведывать — это бабушке Тане приходится за свой счет. Управление труда и социальной защиты отказало в помощи, поскольку покойная Зайцева не имела трудового стажа.
— Танюшке, нашей младшенькой, уже 4, 5 — ей предстоит операция на глазике — там слезный мешочек забит, глаз слезой не омывается — рассказывает Татьяна Бережная — Женя и Аня учатся и лечатся в Святогорской противотуберкулезной школе-интернате, а Таня в Докучаевском санатории, но сейчас она со мной — готовимся на операцию. За свою я заплатила 10 тысяч гривен — одолжила у разных людей. Сколько будет стоить Танина операция пока не говорят, а женщина из палаты сказала — в пределах трех тысяч.
Пока мы разговариваем с Бережной, её младшая внучка бросает реплики, вроде: «Маму били по рукам!» — Танюшка все знает о случившемся со Светланой. Раскладывает мамины изображения и подолгу любуется. Любит гладить и целует мамин халат.
Прокуратура не будет кланяться каждой щепке
Но судебный марафон ещё не окончен.
— Я не сомневаюсь, что прокуратура обжалует решение суда первой инстанции. — это в её стиле: не боясь ни бога, ни стыда, идти до конца — говорит Сергей Салов
По словам Бережной, «скандальный» адвокат Салов, который сам пострадал от произвола правоохранителей — единственный, кто дерзнул защищать её в этом, казалось бы, однозначно выигрышном деле.
— Услышав, что ответчик по иску облпрокуратура, и в Донецке, и в Макеевке, никто не хотел за дело браться. Все махали руками, смеялись или смотрели на меня как на полоумную — с кем собралась тягаться! — говорит Татьяна Бережная.
— Они до сих пор так и не поняли, что мы просили моральный ущерб не для Светланы (компенсацию за незаконное осуждение), которая уже полтора года в земле, а для детей и матери, которые страдали и продолжают страдать без близкого человека — говорит адвокат Салов — Детям говорили, что их мама — убийца, Бережной и бабе Дусе из крошечных пенсий приходилось собирать на лекарства и передачки в тюрьму, и так далее… Представитель ответчика нам отвечает: надо было самой Светлане обращаться о взыскании вреда за осуждение. Мы же требуем ответить не за осуждение, а за преждевременную смерть Зайцевой.
Стоит заметить, что по самому Салову облпрокуратура уже дважды оспорила размер материальной компенсации, которую тот же Ворошиловский суд определил адвокату за его незаконную судимость. Мы не раз рассказывали о том, что Европейский суд по правам человека признал Салова политическим узником, и только после этого он был оправдан внутри страны. За восемь лет преследования, 8 месяцев незаконного содержания в тюрьме, 4 года лишения адвокатской практики, Ворошиловский суд определил Салову сначала те же 2 миллиона компенсации, но облпрокуратура не согласилась, и апелляционный суд вернул дело суду первой инстанции. Второе рассмотрение закончилось для Салова уже 900 тысячами компенсации, однако облпрокуратура не скрывает, что будет сражаться до тех пор, пока в решении не останется сумма в 4 тысячи гривен (секрет своих оценочных расчетов чужих страданий прокуратура не раскрывает).
Позицию системы, ни в коем случае не желающей открещиваться даже от самой своей паршивой овцы, прокуратура демонстрирует всякий раз, правдами и неправдами отбиваясь от подобных исков, хотя, казалось бы, признание ошибок сделало бы честь.
— Но у них свои представления о чести, — говорит Салов — Я же предлагал: откажусь от иска, если «покрестившие» меня — Александр Ольмезов и Виктор Пшонка передо мной извинятся. У них был шанс сэкономить государственные средства, но они отказались.
Светлана просила наказать палачей, однако палачи в безопасности. Тут, собственно, даже не большое значение имеют имена конкретных исполнителей, но мы их назовем. Ни следователь прокуратуры Центрально-городского района Макеевки Геннадий Иванович Овчаров, ни прокурор Владислав Владимирович Слабкин не пострадали.
— Овчаров — теперь зампрокурора в городе Харцызске, — рассказывает Сергей Салов. — А прокурор Слабкин, подписавший обвинительное заключение на Зайцеву и курировавший следствие, ушел на пенсию. Судья Алла Суханова по-прежнему отправляет правосудие в Ц.-Городском суде Макеевки. По моему делу тоже все чувствуют себя прекрасно: Александр Тупицкий, как известно — давно не рядовой судья, а председатель Куйбышевского райсуда в Донецке. Александр Ольмезов на прежней должности прокурора Донецка. А Виктор Пшонка, бывший облпрокурор, стал замом Генерального прокурора Украины.
В деле Зайцевой ясно видно: прокуратура ни в грош не ставит ни свободу, ни жизнь человеческую. Лес рубят — щепки летят, не кланяться же каждой щепке, правда?
— Меня шокировало, — говорит Татьяна Бережная — когда услышала в коридоре разговоры ответчиков. «Мне плевать зайцева-белкина — её дети ничего не получат». — говорила девушка из облпрокуратуры, — вспоминает Бережная.
Тем более — работать над ошибками никто не станет. Покаяться — все равно, что поступиться принципами, а этого прокуратура, как важная составляющая механизма украинской законности, перемалывающего судьбы, позволить себе не может. Иначе не объяснишь позорное упрямство в борьбе «законников» с сиротами.
Лана Недетская
novosti.dn.ua
