— Как вы относитесь к такой обсуждаемой теме, как Национальное бюро расследований?
— Это очередная глупость. Сегодня надо создавать законодательную базу для борьбы с коррупцией. Тот закон о борьбе с коррупцией, который принят в 1995 году, морально устарел. К тому же законодатель, вместо борьбы с коррупцией, выхолостил закон. Самое большое наказание за коррупционную деятельность – смещение с должности и штраф 250 грн. Есть 194 страны мира. У меня имеется вся подборка, кто как борется с коррупцией. Ни одна из стран не борется административным законодательством. Только Украина. Не должно такого быть. Коррупция считается одним из самых серьезных преступлений во всем мире.
Посмотрите наш Уголовный кодекс. Он начинается со статьи «Шпионаж». Государственная измена у нас есть, шпионажа за 17 лет еще не было. А у большинства развитых стран Уголовный кодекс начинается со статьи «коррупционные деяния».
Все силы сейчас брошены на борьбу с классическим взяточничеством. Метят деньги, мажут краской и дают чиновнику, а потом задерживают, как и карманного вора, с поличным. Но этим грешат мелкие сошки. У нас хоть одного министра или вице-премьера поймали? Нет, и в природе таких дел быть не может.
Серьезные люди подходят к коррупции совершенно по-другому: деньги переводят в оффшоры, на счета родственников, оплачивают отдых, обучение детей, трудоустраивают жен в фирмы с большой зарплатой. Это все скрытые формы откатов, их много. Поэтому, сколько бы бюро не создавали, это не даст никакого результата, пока нет законодательной базы.
— Как вы думаете, контроль за расходами нужен?
— Конечно, в первую очередь. У нас в стране 193 банка. 173, кажется, имеют лицензию. Почему мы не можем ввести условие, как во всех цивилизованных странах: госслужащие, члены их семей – все расчеты через банк. Хочешь быть на госслужбе, должен подписать обязательство, что ты согласен рассчитываться безналичными. Баба подарила – в банк на свой счет, брат из тюрьмы прислал – то же самое. Купил кирпич – из банка заплатил. Пожалуйста, все расходы должны быть только со счета. Любой сотрудник, занимающийся борьбой с коррупцией, должен прийти и сверить: сколько доходов и сколько расходов.
Вот соседняя Румыния. Создали там антикоррупционное бюро при Минюсте. По каждому чиновнику провели сверку доходов и расходов, и появилось 90% вакансий в государстве. И второе – все, что не подтверждено банковскими счетами, облагается по повышенной ставке. Почему это не сделано до сих пор? Потому, что сегодня в парламенте сидят люди, которые не будут писать и принимать законы против себя.
А чем вы собираетесь заняться в Верховной Раде?
Работать в Комитете по борьбе с коррупцией и организованной преступностью. Сейчас это самый важный участок. Пока мы имеем только один закон о борьбе с коррупцией – 1995 года.
— Участие криминала в выборах будет более формальным (в списках) или неформальным (за списками)?
И так, и эдак. Я, например, удивляюсь, зачем Регионы взяли в список на проходное место одного из организаторов аферы «Элит-центр»? Пусть он дает самые большие деньги, но это деньги, которые он украл у граждан. У кого-то ум есть? В Луганске есть такой авторитет Букаев – главный контрабандист в области. Его КАМАЗ задавил работников ГАИ, когда мчал через границу. Берут его в партию Регионов сначала в областной совет, затем – в Верховную Раду, когда каждый луганчанин знает, кто он такой. И таких примеров можно приводить много…
— Что вы думаете о ротации кланов? Смотрите, пошли эсдеки в Регионы…
— Я на «Свободе слова» сказал, что «личное» дело каждой партии, кого брать в список, но подбирать с политического мусорника – лучшее приобретение. С такими мукачевскими выборами, первым и вторым туром выборов президента, Шуфрич не может принести «плюс» в Регионы. Если бы я принимал решение, то, чтобы забрать голоса эсдеков, я бы взял в список Кравчука. Это единственный политик, кто в этой эсдековской камарильи иметь какой-то авторитет. Ни Медведчук, ни Шуфрич, ни Суркис симпатий у избирателей не вызывают. СДПУ(о) развалилось, даже лидера избрать не могут. Надеюсь, что Шуфрич – это чей-то проект, чтобы изнутри подорвать партию Регионов.
Откуда у вас возник конфликт с ним? То вы на него нападаете, то он рассказывает, что вы топите бомжей на барже…
Шуфрич недалекий человек. Я ему говорил: «Нестор, ты же министр МЧС, посмотри, могут плавать баржи в районе ДнепроГЭС?». Мне даже лень это опровергать было, я все в шутку переводил. Говорил, сегодня вызвать у населения жалость к бомжам непросто, надо было придумать, что я потопил профессуру донецкого университета. А что касается истоков нашей «антидружбы», то все достаточно просто. Все, кому есть, что скрывать, стараются убрать людей, которые знают о них больше, чем хотелось бы. Я пришел в 1995 году начальником УВД в Закарпатье. Шуфрич тогда был простым бизнесменом. Не совсем честным я бы сказал бизнесменом. Он знает, на что я намекаю. Любой человек может поехать в Закарпатье и поговорить с людьми, спросить, кто это такой…
— Он даже не ответил за фосфорную катастрофу…
— Да его три дня не могли найти. Он рассказывает басни, что выбивал деньги к ЕБРР и привел сотни миллионов долларов. Мы же не дети малые: вопрос предоставления средств на проекты решается три-четыре года (от запуска проекта до начала финансирования). Это очень длительный процесс.
Вот, кстати, о Закарпатье. Говорят, что там сильны влияния из вне. С точки зрения вашего опыта, преступные авторитеты международного уровня вроде Могилевича как-то влияют на местные ОПГ?
— Когда я был начальником милиции в Закарпатье, то всех местных бандитов знал чуть ли не в лицо. И вот задерживаем кого-то в очередной раз, начинаем допрашивать и оказывается – он работает под Могилевичем. Я спрашиваю: ты его хоть раз в глаза видел? Он где-то появлялся? Связь с ним какая-то есть? Нет. Но все под Могилевичем. Насколько я знаю, Могилевича из Венгрии ФБР уже давно выжила.
Вообще, в том, что связано с криминалом, много мифологизации. Скажем, вопрос украинской мафии за границей. Якобы с ней борются-борются, а побороть не могут. Знаете, в этой связи я вспоминаю две забавные истории.
В 1995 году, был визит покойного Кравченко в Венгрию. Я тоже съездил, будучи начальником УВД Закарпатской области. Мы встречались с руководством главного управления полиции Венгрии, и в это время газеты начали кампанию о безобразиях украинской мафии в Венгрии. Местные журналисты начали допекать Кравченко: вот, мол, украинская мафия все схватила, всех рэкетирует, проходу нет. Он говорит: слушайте, зачем мы так много времени тратим на обсуждение украинской мафии. Я даю людей, сколько надо, мы всех выловим и всех заберем до единого. И даю вам слово – вы их больше не увидите.
Он дал мне команду. Я там остался на несколько дней. «Сокол» и «Беркут» переодели в «гражданку» и они с местной полицией пошли по злачным местам. Информация, где искать украинскую мафию, у венгерской полиции была. В разных кабаках, ночных клубах, на «конспиративных» квартирах. Собрали больше тысячи человек, в том числе представителей криминала, всякой шпаны без документов, по поддельным паспортам и т.д. И Кравченко говорит – везите их до границы, мы их забирем, раскидаем по приемникам-распределителям Украины (такое количество в Ужгороде держать нельзя было), создадим группу и проверим, кто в розыске, кто на учете, как член ОПГ, кто бомж. Даю вам гарантию, вы их больше на территории Венгрии не увидите. Три дня местная полиция думала, и, в конце концов, нам отказала. Дескать, нарушение прав человека. В общем, не отдали нам задержанных, всех до единого отпустили.
Примерно, в те же годы я был в Чехии. Они рассказывали, что у них действует мукачевская группировка, ужгородская группировка, львовская, луганская и киевская. Я аналогично, помня, как делал Кравченко, говорю – у меня есть полномочия министра предложить вам такую же схему: завозим на территорию Чехии наши спецподразделения и всех «вычищаем». Мне отвечают: мы подумаем, посмотрим. И съехали с темы.
Прошло почти 10 лет. И вот в 2005 году, в ранге заместителя министра внутренних дел, я снова еду в Чехию. И мне снова делают ту же «презентацию»: мукачевская группировка, закарпатская, луганская, киевская и львовская. Я говорю: ребята, 10 лет прошло, неужели нельзя было что-то сделать? Давайте, я позвоню Луценко и всех «отщепенцев» заберу. Потом мы собрались так сказать в неформальной обстановке. Я спрашиваю: так забирать или нет? Они говорят: а что ж мы будем делать? Нам еще по 10 лет до пенсии осталось. С кем мы бороться будем? Пугать чешского обывателя украинской мафией – это самое то. Хотя, конечно нельзя говорить, будто мы святая нация: то, что украинцы позорят страну, сидят в тюрьмах от Польши до Нигерии, не секрет. Кстати, в той же Венгрии и Чехии я отметил полезный опыт: у них еще в 90-е годы в полиции были отделы по национальной преступности: русские, китайцы и т.д.
— Национальные отделы, как вы думаете, нам нужны?
— Конечно, не то нужно, это давно назрело. Перезрело. Мы должны были это делать при Луценко. Но потом начались политические интриги, было уже не до работы. Конечно, в первую очередь нужен ромский отдел. При всем уважении к ромам, большинство из них вовсе не песнями промышляет. Нужен кавказский отдел. Азиатский отдел. Ближневосточный. У нас даже переводчиков нет.
Помню, в первом правительстве Януковича, когда Дмитрий Табачник был вице-премьером, стоял вопрос создания государственной миграционной службы. Проводил он совещание. МВД, которым руководил Смирнов, было категорически против. Я тогда как председатель комитета по делам национальностей и миграции говорю, что негоже сегодня иностранцев держать с бомжами вместе. На что Смирнов сказал: вы знаете, пусть Москаль тут не рассказывает сказки, мы китайцев содержим в приемниках для бродяг специально для их агентурной разработки. Потом, когда в конце мне дали слово, я говорю: при всем уважении к системе МВД, в которой я 30 лет работаю, сильно сомневаюсь, что мы так высоко поднялись, что сотрудники приемников-распределителей (куда самый тупых, пардон, направляли) уже говорят на китайском языке с 40 наречиями и могут заниматься агентурной разработкой китайцев. Но если так, то почему министр на государственном языке не говорит? Совещание резко закрыли. И дальше пошла ненормативная лексика.
Сегодня никто не знает, сколько у нас нигерийцев. Огромное число. Еще несколько лет назад никто не думал, что Украина станет рынком сбыта синтетических наркотиков. Все традиционно считали, что 98% процентов наркосырья – наша конопля и наш мак. Что родные масличные удовлетворяют потребности наркоманов. И вот оказались перед фактом, что рынок синтетических наркотиков колоссален. А те 138 уголовных дел о поставках наркотиков из-за границы, которые есть на сегодняшний день – сплошная мелочевка. Самый большой «наркокурьер» у нас – журналист Арьев, который купил две сувенирные сигареты в кайф-клубе в Голландии. И многие уголовные дела такие же: тот перевез 0,2 гр, тот 0,3 гр. Кому конкуренты подбросили. Почти полностью «улов» таможни. Работы милиции тут нет. Хотя не секрет, что на кокаине сидят некоторые депутаты Верховной Рады, отдельные мэры больших городов. Элитный наркотик. Некоторые даже в телевизоре под кайфом. Кроме, как «братишка», у них уже ничего сказать не получается. А ведь грамм кокаина стоит от 180 до 220 долларов
Министерство внутренних дел не опровергло и не может опровергнуть данные о том, что заурядный наркоман ежедневно должен иметь 50 грн для поддержания. Мы посчитали – 20 млрд грн в год оборот. В некоторых областях наркобизнес выше, чем бюджет области. Такое не может быть. Где берут деньги? Говорят, мол тянут из семьи. Но семья это не супермаркет. Нельзя стянуть столько, сколько нужно.
В некоторых селах интересно: там пункт приема металлолома и наркоточка рядом…
95% СПИДа переносят наркоманы. Если статистика говорит, что на 10 тыс. населения у нас 35 наркоманов, какой уровень распространения СПИДА? А ведь это только официальная статистика. Если же посмотреть город или поселок с 10-тысячным населением, кто в это поверит. Когда я работал в МВД, мы взяли один из районов Кривого Рога со 100 тыс. населения и нашли там 30 тыс. наркоманов. Это сейчас. А через год? Один наркоман за год втягивает 10 человек. Надо признать, что идет наркотизация страны.
Россия ликвидировала налоговую милицию и создала подразделения по борьбе с наркотиками. Я проходил стажировку в Америке. Дирекция по борьбе с наркотиками, ФБР, полиция борются и не могут побороть. Сегодня, если мы не начнем борьбу реальную с наркоманией, то скоро превратимся в ту африканскую страну, где 60-70% населения больны СПИДом. Мы говорим, что у нас 15 тыс. больных. Это неполная статистика. Такого быть не может, если в год от СПИДа умирает 5 тыс. человек.
Беседовал Станислав Речинский, «ОРД»
