— Не кажется ли Вам, что сложившаяся ситуация, когда МВД считается «правительственной» силой, а СБУ – «президентской» является крайне опасной и вредной для общества? Возможна ли при этой ситуации совместная работа этих структур? Не является ли такое размежевание опасным для страны в целом?
— Я не согласен с таким подходом. Это было в старое время, что милиция была «вооруженным отрядом народа», а КГБ была «вооруженным отрядом партии». Сейчас совершенно изменились подходы, мы много задач решаем вместе и что касается требований президента, мы их выполняем. Ни одно требование Президента мы не игнорировали и не будем игнорировать. Мы также как СБУ «ходим» и под Президентом и под Верховной Радой и под Кабинетом Министров. И не отдаем предпочтения никому из них.
— Но ведь все помнят «войну указов», связанную с назначением заместителей министров.
— Все назначенные заместители министра работают. Решит Конституционный Суд, что это незаконно, мы возьмем под козырек и уйдем. Но мы назначены легитимно, есть поставновление Кабмина,приказ министра, которым мы назначены и они не отменены. Есть легитимные условия для нашей работы. А что касается кто под кем… По- моему, это специально нагнетается искусственно. Сотрудничество с СБУ у нас нормальное и никогда не было конфронтации. И сейчас ее нет. «Соседи» часто к нам обращаются, потому что не секрет, что например, в части борьбы с экономическими преступлениями у нас опыта гораздо больше и гораздо больше наработок. Многие операции мы проводим совместно и ссориться никогда не будем.
— В свое время Вы говорили о том, что «грузинского варианта в Украине не будет»? Вы не жалеете об этих словах? Как Вы будете действовать в случае возниконовения второго «Майдана»?
— «Грузинского варианта» в Украине и не произошло. Не было у нас, слава Богу, ни стрельбы, ни человеческих жертв. И в этом есть заслуга и милиции. Потому что она проявила выдержку и не дала себя втянуть в конфликт. Насчет возможности второго «Майдана» я очень сомневаюсь. «Майдан» ведь действительно многому научил и власть, и народ. И сейчас всем уже очевидно, что для того, чтобы жить лучше, нужно начинать работать, а не выяснять постоянно отношения. Но если бы даже и произошел второй «Майдан», милиция бы не позволила втянуть себя в политику. Как известно, наш министр, заступив на свой пост, первым делом приостановил свое членство в партии. И он требует, что бы милиция была деполитизирована. Только это может гарантировать, что милиция будет защищать интересы всего общества, а не какой-то его части.
— В одном из своих интервью Вы дали положительную характеристику генералу Пукачу, которого сейчас обвиняют в убийстве Георгия Гонгадзе. Сейчас Вы не пересмотрели свою точку зрения?
— Я не ясновидящий, возможно, я чего-то в Пукаче не разглядел. Но по совместной работе у меня осталось о нем впечатление как о добросовестном, исполнительном работнике. Мне до сих пор трудно поверить, что он мог пойти на убийство. Вообще, когда милиция расследовала дело Гонгадзе, я руководил милицией общественной безопасности и, естественно, этим делом не занимался. Потом, когда был заместителем министра по связям с ВР, мне даже приходилось по поручению министра проводить брифинги о ходе расследования. Но у нас на тот момент действительно было очень мало информации об этом убийстве. Кстати и сейчас в нем очень много неясного.
— В каких отношениях Вы были с покойным Валерием Ивановичем Прыщиком? На каком этапе находится расследование дела о его убийстве?
— Расследует это преступление, насколько я знаю, городская прокуратура. У меня отношения с Прыщиком были как у сотрудника милиции и челвека, который не в ладах с законом. Я с ним ни разу в жизни не встречался. Когда в августе 1997 года я пришел в Киев начальником милиции, через короткое время был возбужден ряд уголовных дел в отношении криминальных авторитетов, в том числе и в отношении Прыщика. Прыщик ударился «в бега». И пока я был начальником милиции в Киеве, он не вернулся. Он вернулся только после того, когда меня перевели из Киева. Я вам расскажу то, чего никому не говорил. Ко мне в 1999 году подошел один весьма солидный человек и сказал: «Зачем тебе этот Прыщик нужен? Оставь его в покое.» Отвечаю: «Как зачем? Он бандит, он возглавляет организованную преступную группировку. У него на руках очень много человеческой крови.» И этот человек предложил мне полмиллиона. Я засмеялся, подумал, что это шутка или прощупывание. Проходит какое то время, он снова приходит ко мне и предлагает уже миллион. Видимо он воспринял мои слова, как несогласие с суммой и увеличил ее. Я сказал ему, что у преступников денег никогда не брал и брать не собираюсь. Вот и все. Я всегда говорил своим подчиненным: «Если вы думаете, что если возьмете у преступника деньги и об этом будет известно только вам двоим, то вы ошибаетесь. Во-первых потому что ему жаль этих денег. Во-вторых, потому что он эти деньги у кого то отберет. И при любом удобном случае он будет рассказывать о том, что купил вас.» Я никогда не был связан с криминалитетом и меня просто оскорбляют даже мысли о том, что у преступников можно брать деньги. Кстати, такой морали придерживаются большинство моих коллег, которые пришли в миилцию в 70-е, 80-е годы или раньше.
— Какова дальнейшая судьба ГАИ?
— На взгляд министра ГАИ должны быть возвращены те функции, которые у нее были. Это должна быть структура, которая действительно помогает дорожному движению, а не мешает ему. Не «сшибает» эти 20 гривен на дорогах, а получает нормальную зарплату и отрабатывает ее. В нынешней ситуации мегаполисов не все зависит от ГАИ, нужно решать много других вопросов для обеспечения нормального движения. Если в том же Киеве всерьез не заняться вопросами транспортных артерий, то никакое ГАИ не поможет, город просто столкнется с техногенной катастрофой.
Сейчас, по-моему, уже все поняли, что попытки уничтожения ГАИ были серьезной ошибкой. На наших дорогах идет настоящая война, в которой каждый день гибнут десятки людей. И ГАИ нужно не уничтожать, а наоборот, укреплять, давать им больше полномочий по пресечению действий нарушителей дорожного движения. В той же Западной Европе карательные меры по отношению к нарушителям дорожного движения весьма драконовские. И это приносит свои результаты. А у нас от безнаказанности на дорогах все больше появляется пьяных водителей, или водителей пренебрегающих правилами. В результате, все больше жертв.
— Будет ли изменена практика приема сотрудниками милиции заявлений граждан и дальнейшая работа с ними? Изменится ли институт участковых инспекторов? В том числе и применительно к ситуации мегаполисов?
— Конечно. Участковых у нас было 17 тысяч, сейчас осталось 13,6 тысячи. Нагрузка на них колоссальная, особенно в городах. Две беды есть в этом вопросе. С одной стороны, большая нагрузка на участкового, и вторая беда – его молодость и неопытность. Людям до лампочки, кто это, Корниенко, Андреев или Иванов и сколько он работает, месяц, два или три. Люди смотрят на них, как на состоявшихся работников милиции. Хотя именно среди участковых очень много молодых, неопытных сотрудников. Сейчас, в период «отработки» министр дал команду чтобы участковые посетили как можно больше квартир, домов граждан, познакомились с ними. Процентов 15 домов обойти удалось. На большее не хватает сил. Мы сделали анализ, сколько граждан знает своего участкового, получается процентов 10-15. Это беда. Участковый должен знать ситуацию на своем участке и влиять на нее. В период реформирования мы будем думать над тем как нам поднять роль участкового. Хотя, сколько я себя помню, в милиции все время идет кампания по поднятию роли участкового, но реальных результатов пока нет. Хотя участковый — это одна из центральных фигур милиции. И тут путь один. Их должно быть больше. Возможно их нужно передать в местную милицию, чтобы их финансировала местная власть. Вот тогда, наверное, власть будет заинтересована в том чтобы и контролировать участкового и обеспечивать его. Возможно и назначать его через органы местного самоуправления, может быть даже избирать. Это одна из тех задач, которые мы будем решать однозначно.
— В свое время МВД проводило кампанию по борьбе с «ворами в законе». Насколько она успешна и насколько сильно влияние на криминогенную ситуацию сегодня «воров в законе»?
— Это неплохой был сделан шаг и нужно отдать должное тому же Геннадию Москалю, что он начал эту работу, начал со знанием дела. Были серьезные результаты и этим нужно продолжать заниматься на системной основе. Чтобы в результате человек был привлечен к уголовной отвественности. Для «вора в законе» большего позора нет. Но сейчас настоящих «воров в законе», коронованных по всем правилам – единицы. Чаще всего это самозванцы, коронованные за деньги на локальных «сходняках»,о которых никто не знает. И влияние их сейчас в криминальном обществе невелико. Изменился менталитет самой преступной среды. В нее пришло много молодых людей, которые не знают этих «уркаганских» традиций и живут по своим законам, а часто управлять ими, как управляли «воры», совершенно невозможно.
Куда больше нас интересуют преступления связанные с насилием, совершенные организованными группами. Мы недавно раскрыли ряд разбоев на дорогах. И видим в этом серийные преступления. Их совершают одни и те же люди. И вот это уже серьезно. Буквально днями в Киеве разоблачили группу, которая совершала преступления на протяжении 9 лет. Грабежи, разбои, убийства, вымогательства. Ни один из членов банды до этого не был судим. Это уже совершенно другой менталитет. И тут вопрос в том, кто кого переиграет. Пока что много лет они переигрывали нас.
— Чем вызвано увеличение в последнее время числа заказных убийств? Что предпринимает МВД для предотвращения подобных преступлений?
— Вопрос этот очень непростой. На это влияет много факторов. Прежде всего, то что в отдельных регионах бандиты подняли головы. Это Львовский регион, Крым, Одесса, центральный регион. Всегда это происходит тогда, когда где-то чувствуется слабость власти, в частности милиции. Значит, где-то утрачены оперативные позиции, значит слаба оперативная осведомленность. Ведь многие из этих преступлений можно было просто предотвратить. Кстати, многие убийства происходили на почве того же самого рейдерства. Мы поставили задачу оперативно отследить в регионах, где, в каких сферах возникают конфликтные ситуации? Мы хотим, чтобы милиция вернулась к тем формам, которые сейчас забыты, когда полиция или милиция прежде всего устраняла конфликты, которые могли привести к преступлениям. Она предпринимала те меры, которые приводили к устранению этого конфликта. К судебному разрешению этого конфликта Это может делаться на уровне начальника областного управления милиции или на уровне руководителя УБОП, ОБЭП, на уровне следователей и оперативных работников. Это интересная форма, которая не сразу сработает, но она должна будет сработать. Будем знать эти конфликтные ситуации – будем их упреждать. Тот же конфликт вокруг рынка «Озерки». Знали об этом конфликте? Конечно знали. Мы сейчас уже знаем, кто заказал это преступление, как оно готовилось, мы просто обязаны его раскрыть. Так же как и по Крыму, хотя там работа идет более вяло. Та же Запорожская свалка, Днепродзержинские шлаковые отвалы и масса других предприятий, где зарабатываются по сути дела из ничего огромные деньги и возникают конфликты. Мы должны не наблюдать за развитием конфликта, а активно пресекать его.
Беседовал Станислав Речинский
