Воспоминания бывшего милиционера.
ДЕНЬ ВТОРОЙ. ПРОКУРАТУРА.
11 ноября 2003 года. Конвой приезжает в 12-00. Донецкие опера с особым усердием заковывают меня в наручники и мы направляемся в прокуратуру г. Макеевки. А в это время один из заместителей прокурора Донецка, лично прибыв ИВС, убеждается в том, что в протоколе задержания подозреваемого Халаджи действительно не указана статья инкриминируемого ему преступления.
Дорога в прокуратуру много времени не занимает, и я жадно вглядываюсь в знакомые улицы. Наручники больно врезались в запястья. Ничего, злее буду.
В отличии от ИВС, в Макеевской прокуратуре просто Ташкент. Салов еще не приехал, зато в кабинете следователя Проценко встречаю своего компаньона Олега Кравченко, бывшего начальника одного из отделов областного управления СБУ. Он тоже из числа облапошенных и, также как и я, выступил против «подкрышных» Васильева, рассказав в своем интервью журналисту Владимиру Бойко об особенностях прокурорского бизнеса. Опешил? Не ожидал увидеть меня в наручниках? Ничего страшного, Олег. Человек, он и в наручниках Человек. А шестерка, так она везде шестерка, даже если козырная.
Мои следователи явно без настроения. Интернет-издание «Украина криминальная» уже успело опубликовать безграмотный протокол моего задержания, где не было даже моей подписи, не говоря уже о разъяснении прав задержанного и указания на преступление, в совершении которого задержанный подозревается. Вся Украина могла убедиться в том, что мены отправили за решетку «по беспределу» и Проценко, очевидно, крепко досталось от начальства за безграмотное оформление протокола. Не порадовались, должно быть, прокурорские руководители и ходом дела по «изобличению» меня в совершении кражи. Опять череда очных ставок. Меня уже не удивляет то, что, свидетель, который не указывал на меня, во время предыдущей очной ставки, теперь уверенно тычет пальцем. Очередной перекур. Теперь мы курим в присутствии конвоиров. А когда Лайло, пытается воспротивиться, старший конвоя спокойно объясняет, что ваше дело допрашивать, а за задержанного отвечает конвой. Молодец.
С видом любознательного простака интересуюсь у Лайло, будет ли прокуратура заниматься расследованием нашего заявления о том, что Носатов и Борлов получили от учредителей 600 000 долларов США, а на счет предприятия положили аж 400 000 гривен. В течении пяти минут внимательно выслушиваю какую то чушь по поводу гражданско-правовых отношений, а взамен рассказываю еврейский анекдот. Когда Мойша говорит Леве: «Ты знаешь Лева, Изя педераст». «Как? — возмущается Лева, — Он что, занял деньги и не отдал?» На что Мойша отвечает: «Нет. Он, таки в хорошем смысле этого слова».
В ожидании своего адвоката провожу несложный, весьма приблизительный арифметический расчет. В 1998-1999 годах курс доллара составлял примерно 2,5 гривны. Следовательно, 600 тысяч долларов, полученных от учредителей для строительства рынка, составляли кругленькую сумму в полтора миллиона гривен. Большая часть из которых, около миллиона гривен, оказалась в тени. Следовательно, руководства богоугодной компании недоплатило государству только НДС на сумму около 200 тысяч гривен.
Представляю, как написала бы об этом известная журналистка: «Ты глянь, народ, как тебя опять поимели. Как самую дешевую резиновую куклу из секс-шопа. В парламенте при обсуждении бюджета кабминовские с оппозицией чуть детородные органы друг другу не поотрывали. Чем бы потом народ пользовали? А тут трубит Бойко на каждом шагу о прокурорском бизнесе. Сотни тысяч под ногами валяются, и дела никому нет. А ты, народ, как та кукла. Имеют тебя, а ты от этого даже удовольствия получить не можешь. В общем, бордель во всей красе»
Наконец появляется Салов и рассказывает мне о том, как не принимали у него в Ворошиловском суде жалобу на мое незаконное задержание. Как пришлось ему вызывать в суд представителей прессы, и только после прибытия Бойко жалоба была, наконец, вручена председателю Ворошиловского суда Ивашуре. Заодно читаю принесенные защитником свежие сообщения в СМИ о моем незаконном задержании. После меня, строго по иерархии они попадает к следователям, конвою, охранникам прокуратуры. Народ смеется.
Кстати сказать, история о том, как судья отказалась вообще рассматривать мою жалобу как нельзя лучше характеризует правовой беспредел, имеющий место в самом центре Европы. Оказавшись через день на свободе под подпиской о невыезде, ваш покорный слуга 14 ноября прибыл в Ворошиловский суд г.Донецка с тем, чтобы выяснить, почему до сих пор не рассмотрена жалоба его защитника на незаконное задержание. В канцелярии сообщили, что еще 11 ноября моя жалоба был передана судье И.Бухтияровой. Зайдя в кабинет судьи, застал эту жрицу Фемиды за чтением публикации в «Украине Криминальной», повествующей о моем незаконном пребывании в ИВС. Удивившись, тому, что меня выпустили, и, поинтересовавшись, зачем я в таком случае к ней явился, Ирина Александровна велела мне прийти в следующий рабочий день, то есть 17 ноября. Когда же в назначенный день мы с адвокатом явились в суд, то получили письменный ответ судьи о том, что жалоба рассматриваться не будет, поскольку копия протокола задержания, опубликованная в Интернет-издании «Украина Криминальная», плохо читается. Вместо того, что бы запросить уголовное дело из прокуратуры, изучить оригинал протокола и назначить дело к слушанию, мадам Бухтиярова приняла единственно неверное и абсолютно беззаконное решение — жалобу не рассматривать.
Представьте на минуту, что жалобу писал бы не квалифицированный специалист, каковым является Сергей Петрович Салов, а задержанный, не имеющий никакого образования, в темной камере, на обрывке оберточной бумаги. Как же тогда просто обдурить бедолагу и сколько их, таких бедолаг? И это — лишь один микроскопический эпизод правосудия «по-донецки». За такой изыск в правовом государстве Ирине Александровне не доверили бы даже мыть полы в задрипанной нотариальной конторе. А у нас я даже не могу обжаловать ее действия, а вернее бездействие. А если бы и мог? Кто осмелится пойти против воли Геннадия Васильева? — Никто! Примеры? — Пожалуйста!
Получив ответ судьи, я обратился в прокуратуру Ворошиловского района с заявлением о возбуждении в отношении Бухтияровой И. А. уголовного дела по признакам преступлений, предусмотренных статьями 365 и 367 УК Украины — «превышение власти или служебных полномочий» и «должностная халатность». Старший помощник прокурора Ворошиловского района, рассмотрев мое заявление, постановила: в возбуждении уголовного дела отказать, поскольку «из приложенной в распечатке Интернета копии протокола задержания подозреваемого Халаджи от 10.11.2003г. усматривается, что он был задержан следователем по ОВД прокуратуры г.Макеевки. Обжалование задержания проводится в суд по месту задержания, таким образом, защитником Саловым подана жалоба не по территориальности и не подлежала рассмотрению местным судом Ворошиловского района г. Донецка». Чем не анекдот, особенно если учесть, что задержан я был все таки прокуратурой г.Донецка, которая расположена на территории Ворошиловского района, и к которой макеевский следователь Проценко был все лишь прикомандирован?
Еще «умнее» оказалась первый заместитель председателя Апелляционного суда Донецкой области Рыбалко. В ответ на мое заявление о привлечении судьи Бухтияровой к дисциплинарной ответственности, мадам Рыбалко мне сообщила, что судья обоснованно не вынесла по жалобе процессуального решения, поскольку жалобу писал не я, а мой защитник. А суд, по мнению Рыбалко, оказывается, не имеет права рассматривать жалобы, поданные адвокатом в интересах своего подзащитного. Мрак.
Проценко разрешает мне на пять минут увидеться с женой. Естественно, в его присутствии. Не знаю, как выгляжу я после бесконечных допросов и бессонной ночи — наверное, не лучшим образом. Глядя на Свету, по глазам понимаю, что ей пришлось ой как несладко. Потерпи, милая, мы все равно победим. Ты ж меня знаешь. Не гнулся я в жизни. И теперь не буду. Я прав и не боюсь правды. Понимаю, что выступил против закона силы, но все же надеюсь, что сила закона победит.
Отведенные мне пять минут истекли. И опять очные ставки, допросы, перекуры…
За окном уже темно, следователи устали. Конвоиры зевают. Голова у меня гудит, как чугунный колокол, что бы не терять времени, курим без отрыва от производства, прямо в кабинете. От усталости забываюсь на несколько минут, пытаюсь отключиться, но мысли настойчиво возвращают меня в прошлое.
Я вспоминаю, как в сентябре 2000 года вместе с Г.Васильевым, тогда еще народным депутатом, мы коротали время в VIP-зале столичного аэропорта «Жуляны», куда приехали после похорон заместителя министра внутренних дел Бородича. В ожидании спецрейса мы провели в одной компании несколько часов, и, чего греха таить, по обычаю помянули покойного. Тогда еще не существовало между нами никаких вопросов по поводу рынка и воровства Васильевских «подкрышных». А мне Геннадий Андреевич тогда показался действительно набожным, скромным, тихим и немного уставшим человеком. Настоящее Васильевское нутро я увидел позже
Звонок мобильного телефона следователя возвращает меня к действительности.
Проценко, понимая, что следствие может затянуться, а впоследствии зайти в тупик, предлагает выход из положения. Завтра он предъявит мне обвинение, тут же вынесет постановление о завершении следствия и освободит меня из изолятора. А я со своей стороны не буду читать весь тот бред, который записан в материалах дела и не стану заявлять никаких ходатайств — лишь бы следователю поскорее избавиться от этого дела и передать его в суд.
Выгода от подобных договоренностей для следователя очевидна — если я начну по поводу каждой несуразицы и противоречий в показаниях свидетелей требовать дополнительных следственных действий, то дело может развалиться в любую минуту. А следователя будет ожидать незавидная участь его предшественника Адейкина, который не смог найти следов преступления, отказался меня арестовывать и был за это васильевскими прихлебателями сурово наказан. Меня такая договоренность также вполне устраивает хотя бы потому, что в таком случае дело быстрее попадет в суд, где мне проще будет доказывать свою невиновность в открытом заседании и в присутствии журналистов. Такого же мнения придерживается и мой защитник. Хотя, это еще как сказать. Попадется судья типа Бухтияровой, и попробуй доказать ей, что ты не верблюд.
Кажется, на сегодня кошмар закончился. Второй час ночи. Скорее бы в ИВС, в камеру.
Едем по ночному городу. Можно расслабиться, отвлечься, но я мысленно возвращаюсь к наиболее ярким моментам прошедшего дня. С каких это пор прокуратура занимается расследованиями краж? Статья ведь милицейская. Или какими процессуальными нормами предусмотрено, чтобы следователь в полночь, на собственном автомобиле, доставлял из Донецка в Макеевку на очную ставку свидетеля? Вопросов больше, чем ответов. Эх — спросить бы лично у Геннадия Андреевича, глядя в глаза. Так ведь ему, хоть плюй — скажет Божья роса…
Автомобиль тормозит у ворот ИВС. Приехали…
За время моего отсутствия в камере ничего не изменилось. Те же холодные серые стены, нары, тусклая лампочка, которая не столько светит, сколько угнетает, постоянно напоминая, о том, кто ты теперь и как здесь оказался. Пытаюсь уснуть. Это просто необходимо. Ведь я уже не спал более 40 часов. На какое то время отключаюсь. Просыпаюсь от холода, вскакиваю и пытаюсь согреться, расхаживая по камере. Закуриваю.
В сентябре 2003 года судьба преподнесла мне очередной сюрприз — прокурор Лайло, который по поручению Васильева занимался «ликвидацией последствий» статьи Владимира Бойко в «Грани-плюс» о богоугодном бизнесе Геннадия Андреевича, хвастаясь передо мной прокурорской вседозволенностью, показал заявление, написанное в прокуратуре и подписанное братьями Носатовыми и Борловым. В заявлении Васильевские «подкрышные» просили возбудить уголовное дело против директора фирмы, построившей рынок, Александра Белика. Основание: якобы они пять лет назад без какого-либо документального оформления и в отсутствии свидетелей передали Белику собранные с других учредителей 750 тысяч долларов, предназначенные для строительства Покровского рынка, а Белик эти деньги якобы растратил.
Естественно, я поинтересовался у Лайло, а понимает ли он, что этим заявлением прокурорские подопечные себя полностью изобличают — и в том, что действительно собрали с учредителей не 400 тысяч гривен, а не менее 600 тысяч долларов, и в том, что учредительские взносы не положили на счет в банке, и в том, что работали «черным налом», и в том, что не отразили эту сумму в налоговой отчетности. Не говоря уже о том, что Белик не только ни копейки и ни цента не получал от заявителей, а сам, будучи учредителем рынка, внес 50 тысяч долларов, которые не может теперь вернуть. Но Лайло только смеялся.
Гениальная идея обвинить Белика посетила помощника Г.Васильева Рафаэля Кузьмина еще в то время, когда я обращался к нему в поисках справедливости. Но реализовывать обвинение начали только после опубликованного в газете интервью с Беликом, где тот прямо заявил, что вопросы строительства храма курировал Рафаэль Измайлович. К слову сказать, злые языки утверждают, что Кузьмин так был загружен проблемами стройки и управлением бизнесом Геннадия Андреевича, что на выполнение прямых функциональных обязанностей помощника прокурора области времени просто не было. Что, впрочем, несложно проверить — достаточно поднять архивы прокуратуры Донецкой области и посмотреть, много ли официальной работы расписывалось на исполнение Р.Кузьмину.
Но, самым интересным в заявлении было то, что его авторы именовали людей, за чьи деньги был построен рынок, «бывшими участниками общества». На проверку информации много времени не понадобилось. На третий день мы уже держали в руках копии документов, в который раз подтверждающих, что под покровом «Святой Девы Марии», поистине творятся бесовские дела. Как удалось выяснить, запросив райисполком, еще в мае 2002 года Носатовы и Борлов изготовили «Протокол собрания учредителей Компании «Святая Дева Мария», которым исключили из состава общества всех тех, кто внес деньги. Отдельным пунктом протокола внесенные нами средства не только не возвращались исключенным участникам, а перераспределялись между братьями Носатовыми, Борловым и неким предприятием «Агропроминвест», которому скромно выделили 5% в уставном фонде предприятия. Элементарная проверка показала, что местонахождение предприятия каким-то непостижимым образом совпадает с тем кабинетом в здании «Облсельхозтехники», где частенько видят Рафаэля Измайловича Кузьмина.
К тому же из копии протокола собрания участников явно следует, что «божьи люди» так же, как и представители их «прокурорской крыши», ни с головой, ни с законами не дружат. В протоколе было сказано, что на собрании присутствовали участники, имеющие 57% голосов, в то время как по закону собрание правомочно лишь только в том случае, если явились участники, владеющие в общей сложности не менее 60% голосов. При этом даже цифру в 57% удалось вывести, лишь записав в число участников собрания Белика, которые на самом деле на собрании не был, и которого исключили наравне с другими
Это — поистине перл юриспруденции. Пожалуй, Рафаэлю Измайловичу стоит всерьез заняться подготовкой докторской диссертации. Разбазаривать по рынкам такой юридический гений, прятать его вместе с выручкой под грязные прилавки — это непростительное расточительство.
По этому поводу мы сразу написали заявление в прокуратуру с просьбой возбудить уголовное дело в отношении мошенников, а также принести протест на решение исполкома, который зарегистрировал на основании этого «протокола» новый устав Компании. Прошло уже несколько месяцев и никакого ответа. У работников Донецкой прокуратуры, по понятным причинам, серьезные проблемы со зрением. Эпидемия, наверное. Они хронически не замечают нарушений закона со стороны «подкрышных» Геннадия Андреевича. Эпидемию надо бы лечить — «окулистов», что ли, выписать из столичных клиник. Но пока не получается, а вернее не нужно это никому.
Михаил Халаджи
(окончание следует)
