Вопрос: Вы упомянули Управление специальных операций. Нельзя ли более подробно об этой таинственной структуре?
Прошло более 10 лет с момента создания в/ч А2405 – Управления специальных операций (УСО). Скудная газетная информация по этому поводу не раскрывает истинные мотивы и задачи создания этого воинского формирования со столь интригующим наименованием и не может служить объективной оценке деятельности Управления.
Большой знаток специальных служб вообще, а военной разведки в частности, корреспондент “Киевских ведомостей” Леонид Фросевич в одной из своих первых статей обо мне и Управлении специальных операций в октябре 1995 года писал: «Военные аналитики, политологи высказывают мнение, что Управление спецопераций представляло серьезную опасность для общества. Но вот только какую? Пожалуй об этом мог бы рассказать сам Виктор Паливода. Но он в тюрьме.»
В приведенном фрагменте одна мысль действительно заслуживает внимания. Достоверной информацией об УСО располагало ограниченное число лиц. К ним относились министр обороны Украины К.Морозов (в допустимых пределах) и Президент Украины Л.Кравчук. Мнение других «специалистов» по этому вопросу, — ни что иное как домыслы.
Прошло 9 лет, как я покинул стены следственного изолятора Службы безопасности Украины, но никто даже не пытался узнать какую «опасность» представляло Управление специальных операций. А мне очень бы хотелось познакомиться с упомянутыми военными аналитиками и политологами (если это не плод журналистского воображения), пытавшимися судить об общественной опасности явления при отсутствии о нем какой-либо информации. Наверное, действительно пришло время приоткрыть завесу таинственности и рассказать о деятельности армейской структуры с функциями специальной службы.
Чтобы стали понятны мотивы, позволю себе еще раз вернуться к августовским событиям 1991 года. Как профессионал, я прекрасно понимал возможные последствия использования “путчистами” вооруженной силы, находившейся в их прямом подчинении. Никаких формальных препятствий для этого не существовало. Не следует забывать, что среди организаторов ГКЧП были Министр обороны СССР Язов и Председатель КГБ СССР Крючков. Какая сила стояла за этими людьми понятно без объяснений.
Я не согласен с мнением, что причиной провала ГКЧП были страх и нерешительность заговорщиков. Могу сказать одно, — почитайте историю ВЧК-КГБ, ГРУ ГШ МО СССР, вспомните Венгрию, Чехословакию, Афганистан, грузино-абхазский конфликт, Чечню, не говоря уже о применении армии и спецподразделений в так называемых “локальных конфликтах”. Во времена СССР вооруженная сила задействовалась по разным “легитимным” поводам и без них. Последствия расхлебывались потом и, как правило, не теми, кто их инициировал. Меня не очень интересуют мотивы, толкнувшие Язова и Крючкова на участие в ГКЧП. Важно другое. Что помешало им задействовать вооруженную силу? Трясущиеся руки Янаева, показанные на весь мир по телевидению, — не ответ!
Имея за спиной некоторый опыт ГРУ ГШ МО и КГБ СССР, я прекрасно осознавал свою беспомощность и неспособность реально противостоять серьезному вооруженному нападению на главу государства как на территории Украины так и за ее пределами. Из истории Второй мировой войны известен опыт подобных диверсионных и террористических операций, проводимых легендой Вермахта Отто Скорцени (надеюсь, что после такого примера, журналисты не назовут меня “украинским Скорцени”, как в свое время окрестили “украинским Коржаковым”). А кто готовил и захватывал дворец Амина в Афганистане? Сколько похищений и покушений готовилось на Фиделя Кастро? Известно, что большинство государственных переворотов в Африке, Центральной и Латинской Америке задуманы в кабинетах Лэнгли, а в их реализации принимали участие подразделения специальных служб? Где прошли подготовку руководители «Аль Каиды»? Таких вопросов много, но для профессионала достаточно одного примера. Мне хватило ГКЧП.
Не следует забывать, что как глава государства, Президент должен иметь возможность эффективно управлять страной в любых условиях, в том числе во время войны. Кто конкретно обеспечивал эту задачу в Украине? До лета 1993 года, — никто!
Известно, что с 1992 года Президента России Б.Ельцына во многих поездках сопровождало подразделение «Альфа» (отдельный самолет, автотранспорт, вооружение, связь и вся остальная экипировка). В период пребывания главы России на территории иностранных государств там, как правило, активизировалась работа специальных служб и военных атташатов. Речь не идет о враждебных действиях на чужой территории или их подготовке. Все гораздо проще и сложнее одновременно. Невозможно рассчитывать на эффективные действия в экстремальных ситуациях, если к ним не готовиться заранее. Мне известны случаи, когда в Украину под видом туристов заезжали группы людей с армейской выправкой. Делается это и сегодня!
В основном из прессы, теле- и кинобоевиков известно, что элитное подразделение США, так называемая «Дельта», задействовалось в освобождении американских граждан, ставших заложниками за пределами США. Мало кто знает, что в таких операциях отрабатывается методика освобождения Президента США, других высокопоставленных американских государственных деятелей в случае их захвата террористами. А что известно об использовании специальных подразделений пограничных войск Германии SGS-9 и британской SAS? Воинские формирования с подобными задачами имеются во многих странах, проводящих или стремящихся проводить независимую государственную политику. Украина что, — не относится к этой категории?
Мои попытки найти понимание по этим вопросам у руководства Управления государственной охраны и СБУ результатов не имели. Никто не хотел брать на себя дополнительные обязательства и ответственность. Упорно отстаивалось мнение о полной готовности обеспечить безопасность Президента Украины в любых условиях. Мысль о том, что сейчас не война и не «чрезвычайное положение», служила слабым утешением. Исторический опыт свидетельствует о том, что в момент “Ч” поздно готовить активные мероприятия и выяснять причины допущенных просчетов! Умные люди, как известно, готовятся к войне в мирное время. В противном случае не нужны ни Вооруженные Силы, ни другие воинские формирования!
Еще в 1991 году, когда только начался процесс трансформации «Девятки», состоялся разговор с тогдашним начальником Управления охраны высших должностных лиц Украины Н.П.Демиденко. Для нас обоих было совершенно очевидным, что выход Управления из структуры КГБ-СНБУ и его существование как самостоятельного вооруженного формирования должны сопровождаться принятием соответствующего закона Украины. Через эту процедуру прошли милиция, СБ Украины, Пограничные войска ….
Полагаю, нет необходимости объяснять почему жизнеобеспечение Главнокомандующего Вооруженными Силами Украины в особый период и военное время относится к вопросам национальной безопасности. Ближе всего эти функции касались Управления государственной охраны и Министерства обороны Украины. До конца 1992 года руководством СБПУ и мной лично было предпринято несколько безуспешных попыток добровольно скорректировать направления деятельности Управления охраны высших должностных лиц Украины. Замечу, что в полномочия руководителей СБПУ не входили вопросы создания нормативно-правовой базы Управления охраны высших должностных лиц Украины. У нас были свои полномочия, у руководства УГОУ, — свои.
О Службе безопасности Украины речь идти не могла так как Закон Украины «Про Службу безпеки України» не предусматривал такого рода деятельность. К компетенции милиции предполагаемые задачи также не относились. В этой связи мне пришлось поднять всю законодательную базу Украины. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что закона об охране высших должностных лиц государства (на тот период времени охранялись Президент, Председатель Верховного Совета и Премьер-министр Украины) не существует. Его подменили Указы Президента Украины и … все!
В этой связи заслуживает внимания Решение Комиссии Верховного Совета Украины по вопросам обороны и государственной безопасности, которая лишь в 1996 году попыталась разрешить эту правовую коллизию:
«Розглянувши лист Президента України щодо Управління державної охорони України, Комісія з питань оборони і державної безпеки вважає, що Указ Президента України №40/92 від 15 січня 1992 року “Про порядок забезпечення безпеки вищіх посадових осіб України” був прийнятий і діє відповідно до чинного на той час законодавства, оскільки це питання не було врегульовано Законом.»
Вывод Комиссии абсурден. В этом не сложно убедиться. Но из всего этого можно сделать ряд выводов.
Во-первых. Факт отсутствия закона об Управлении государственной охраны Украины установлен и зафиксирован.
Во-вторых. На тот период (январь 1992 года) вопрос создания и функционирования вооруженных или военизированных формирований регулировался Ст.187-б (в редакции 1993 г.) Уголовного кодекса Украины «Створення не передбачених законодавством воєнізованих формувань чи груп» которая гласит:
«Створення не передбачених законодавством воєнізованих формувань чи груп або участь у їх діяльності
– карається позбавленням волі на строк від двох до восьми років з конфіскацією майна аба без такої.
Керівництво зазначеними у частині першій цієї статті формуваннями чи групами, їх фінансування, постачання їм зброї, боєприпасів, вибухових речовин або військової техніки
– караються позбавленням волі на строк від трьох до десяти років з конфіскацією майна чи без такої.»
Это значит, что Управление государственной охраны Украины могло быть создано исключительно соответствующим Законом. На мой взгляд члены Комиссии Верховного Совета должны понимать разницу между Законом Украины и Указом Президента! Зачем тогда Верховный Совет?
Я говорю об этом с такой уверенностью по той причине, что для меня проблема возникла еще в начале 1993 года. Связано это было с предполагаемыми изменениями функций Управления государственной охраны Украины. Предполагалось создать два новых направления деятельности. Мои докладные с соответствующей Концепцией легли на стол Президента Украины. Для решения вопросов правового сопровождения я обратился к начальнику юридического управления Администрации Президента Украины И.Тимченко. Он и растолковал мне смысл Ст.187-б УК УССР.
Во-третьих. Согласно статьи 147 Конституции Украины: «Конституційний Суд України є єдиним органом конституційної юрисдикції в Україні.
Конституційний Суд України вирішує питання про відповідність законів та інших правових актів Конституції України і дає офіційне тлумачення Конституції України та законів України» (ст.147 Конституції України)
Таким образом, «…відповідність до чинного законодавства» Указа Президента Украины может определить только Конституционный суд. Комиссия Верховного Совета Украины превысила свои полномочия. Тем более, что далее Комиссия констатировала: «Разом з тим після прийняття нової Конституції України подальше існування зазначеного військового формування суперечить частині 6 статті 17 Конституції України, якою забороняється створення і функціонування будь-яких збройних формувань, не пердбачених Законом.» (Рішення Комісії з питань оборони і державної безпеки від 4 листопада 1996 року.)
Как ни крути, а получалось, что я проходил службу в незаконном вооруженном формировании, созданном и руководимом Президентом Украины. Это означало, что в моих, Кравчука, других руководителей и сотрудников УО и СБПУ действиях имелся состав уголовного преступления. А незнание законов не освобождает от ответственности!
На период моего ареста и содержания в СИЗО СБУ (1995-1998 г.г.) срок давности по ст.260 УК Украины (новая редакция ст.187-б) еще не истек, и прокуратура имела все формальные основания для привлечения к уголовной ответственности не только меня, руководителей УО, но и Кравчука. Возможно Леонида Макаровича спас низкий профессионализм следственных органов да моя принципиальная несговорчивость. Чтобы не быть голословным, приведу некоторые из задаваемых мне вопросов:
— Вы знакомы с Положением об УГОУ?
Нет. (Меня действительно никто никогда не знакомил с этим документом. В своей служебной деятельности я не руководствовался Положением об УГО.)
— Вы знаете, что незнание Положения не исключает Вашей ответственности?
Я знаю, что незнание законов не освобождает от ответственности, а Положение законодательным актом не является.»
(Протокол моего допроса следователем ГПУ К.Софийским 13.01.97 г.)
А теперь вспомним в какой политической обстановке проходило создание и становление СБПУ. Начало 1993 года характеризовалось острым противостоянием Президента, Парламента и Кабинета Министров Украины. В этих условиях только не хватало, чтобы С.Хмара или другой «приверженец» Кравчука использовал преступную халатность руководителей УГО для обвинения Президента Украины в создании незаконных вооруженных формирований (УГО-СБПУ) с целью установления военной диктатуры в Украине. И это не плод моей фантазии.
В такой ситуации Президент не мог без скандала легализовать существование УГО. Более того, во избежание утечки информации, данный факт тщательно замалчивался. В силу отсутствия уверенности в лояльности руководства Управления охраны, мы были лишены возможности выправить ситуацию изнутри, то есть силами самого УГО. Все дальнейшее поведение Гайдука, Никитюка, Таберко (начальник УГО после Гайдука), других руководителей этого незаконного вооруженного формирования, свидетельствует о полном непонимании происходившего. В ходе рассмотрения «моего» уголовного дела по факту хищения так называемой спецтехники я в этом убедился воочию.
Напомню, что на тот период времени в сферу деятельности УГО входило обеспечение безопасности украинских высокопоставленных должностных лиц (Президент Украины, Председатель Верховного Совета Украины, Премьер-министр Украины) во всех местах их пребывания, а также руководителей иностранных государств во время их посещения Украины. Речь идет только о возможности противостоять отдельным террористическим актам, а не организованным действиям соответственно подготовленных и оснащенных диверсионно-террористических групп. С созданием СБПУ задача УГО значительно упростилась. Заботы по обеспечению безопасности Президента легли в основном на наши плечи. Но СБПУ тоже не располагала достаточными возможностями (материальные ресурсы, подготовленные кадры, командные пункты, транспорт, связь и т.д.) для эффективных действий в серьезных ситуациях, особенно за рубежом. Только Вооруженные Силы Украины (МО) во взаимодействии с другими воинскими формированиями Украины (Пограничные войска, Штаб ГО, Национальная гвардия) потенциально способны были обеспечить решение всего комплекса вопросов. Напомню, что Главнокомандующим Вооруженными Силами Украины был Президент. Легитимность существования Вооруженных Сил и Министерства обороны Украины сомнений не вызывала. Кроме того, Министерство обороны располагало специальными воинскими подразделениями, командными пунктами, средствами связи, доставки, развитой инфраструктурой, опытом армейских операций, учебно-тренировочными центрами и полигонами. Концепцию и алгоритм решения этой задачи я разработал и доложил Президенту. Для решения задачи не хватало одного, — свести все в единый механизм. Именно такая задача была поставлена Л.Кравчуком в конце 1992 года. Ни о какой подмене функций МО, СБУ, Национальной гвардии, УО, СБПУ речь не шла. Таких задач, которые были возложены на Управление специальных операций, на Украине никто не выполнял.
В первой половине 1993 года был организован ряд инспекционных поездок по интересующим меня воинским частям МО Украины, в том числе с участием помощника Президента Украины по военным вопросам генерал-майора В.Петенко. Министр обороны Украины К.Морозов оказывал в этом максимальное содействие. В результате родилось несколько докладных, распоряжение Президента Украины и письмо К.Морозова Президенту Украины с просьбой откомандировать меня в его распоряжение для дальнейшего прохождения службы в Вооруженных Силах Украины.
Встал вопрос о месте такого подразделения в общей системе правоохранительных органов и специальных служб Украины. Исходя из особенностей задачи, такое место было определено в составе военной разведки Украины. Сложность заключалась в том, что сама разведка еще только создавалась. Шел кропотливый процесс принятия концепции и основных нормативно-правовых документов. Противников создания военной разведки, в том числе на Украине, было немало. Я вынужден был оперативно включиться в разработку структуры, штата и Временного положения об Управлении военной стратегической разведки (УВСР) Министерства обороны Украины. К счастью работа не началась на пустом месте. Несомненный вклад в создание разведки внесли ее первый руководитель и идейный вдохновитель А.Скипальский, зам.начальника УВСР А.Магаляс, другие офицеры, чьи имена вписаны в историю этого специального органа. В силу особенности служебного положения, на меня легла задача согласования основополагающих документов. По этим вопросам приходилось регулярно общаться с Президентом Украины. Начальнику юридического Управления Администрации Президента И.Тимченко добавилось работы. Работа проводилась с соблюдением мер конспирации и принципа «отвлечение на ложный объект». О том, что меры сработали, видно из содержания статьи Л.Фросевича «Спецоперации во имя диктатуры?», посвященной созданию Управления специальных операций. Приведу только один фрагмент: «И все же мне, право, не понятно, зачем создавалось это спецформирование. Для защиты конституционного строя? Но ведь есть же соответствующие подразделения в СБУ, МВД. Существует, в конце концов, и Управление государственной охраны, и Служба безопасности Президента.» (Киевские ведомости, 9.06.95 г.)
И с чего это г-н Фросевич взял, что он должен был понимать «зачем создавалось это спецформирование»? Он что, — Президент Украины? Можно подумать, что журналист понимает как и для чего создавались подразделения СБУ, МВД, УГО И СБПУ. Тем более, что на момент написания статьи два последних формирования имели статус незаконных, а необходимо было решать законные задачи, законными методами. Но это обстоятельство Фросевича не смущает и вопросов у него не вызывает! Судит о вещах, в которых не разбираешься, — пол беды, но зачем же вводит в заблуждение читателей «Киевских ведомостей»?
23 июля 1993 года вышел приказ Министра обороны Украины № 058 о создании управления специальных операций и моем назначении, а 29 июля 1993 года Президент подписал Временное Положение об УСО. В этой связи еще раз вернусь к статье Л.Фросевича. Он писал: «Тогда у меня вопрос: кто направлял работу управления спецопераций? Президент? Глубоко сомневаюсь. У Леонида Кравчука, наверняка, были заботы поважнее, чем разведывательные операции офицеров Виктора Паливоды. И потом, что бы ни говорили оппоненты Леонида Макаровича, все же этот политик не был привержен авторитарным методам правления, он не дал толчок силовому разрешению кризиса. Значит, кто-то действовал за его спиной? Какую игру вел Виктор Паливода? Этот полковник пустился как бы в автономное плавание. Кто его контролировал?»
Почти четыре месяца ушло на подготовительную работу и согласование с Леонидом Макаровичем текста Положения об УСО. Президент продемонстрировал уникальное внимание к этому органу и очень скрупулезно отнесся к нормативно-правовой базе его функционирования. Другого примера личного участия главы государства в создании воинского подразделения я не знаю. В моем домашнем архиве и сегодня хранится один из вариантов этого документа с президентскими правками.
В структуре военной разведки появилось самостоятельное 4-е Управление со специальными задачами и полномочиями. Статус Управления специальных операций и требования к личному составу были подобающе высоки. Как начальник Управления, я подчинялся Президенту Украины и с ним согласовывал основные направления деятельности. Начальник УСО имел право присваивать не специальное (как в УГО или СБУ), а армейское звание “полковник”. Такие полномочия имел только Министр обороны Украины. Положение предусматривало тесное взаимодействие с другими органами исполнительной власти, УГО, СБУ, МВД. Соответствующие письма были направлены во все организации, кого это касалось.
Надеюсь, что мне удалось развеять сомнения Фросевича и введенных им в заблуждение граждан Украины. Но возникает другой вопрос. На каком основании г-н Фросевич определяет за Кравчука степень важности забот Президента Украины, и на чем основывается вывод о неспособности Леонида Макаровича контролировать и направлять своих подчиненных, то бишь меня? Мне даже не льстит предположение, что я стоял выше Президента Украины. Уж больно глупо и по-детски это звучит. Задача УСО и состояла в том, чтобы Кравчук мог спокойно выполнять свои должностные обязанности в самых тяжелых условиях именно «за нашей спиной», но никак не наоборот! Честно говоря, я и не надеюсь услышать ответ на это вопрос.
Руководство СБПУ, знавшее мотивы создания УСО, восприняло факт моего назначения нормально, как дополнительную возможность обеспечения безопасности Президента. Готовясь к работе в особый период и военное время, Управление проводило большую повседневную организационно-методическую работу. Этим занимались офицеры В.Швечихин, С.Пархоменко, Л.Ларкин, В.Коваленко, А.Хортюк и другие. Отдельно отмечу участие в становлении Управления моего заместителя п-ка В.Савечко, взявшего на себя основной груз забот по взаимодействию с подразделениями Министерства обороны, Пограничных войск, Национальной гвардии Украины. Не имея достаточных академических знаний в области военного строительства, я не обманывался относительно своих возможностей четко и по-военному грамотно ставить задачи, разработать армейские операции, понимать тонкости внутривойскового взаимодействия. Для этого я должен был еще в 70-е годы избрать профессию военного. Не существовало человека, имевшего необходимый опыт военного управления и обеспечения безопасности главы государства одновременно. В.Савечко стал моей армейской «половиной». (Не напоминает ли это ситуацию с Кравчуком? Леонид Макарович тоже не имел возможности «впрямую» управлять войсками, спецслужбами и правоохранительными органами.)
Размещалось Управление частично в здании Администрации Президента, а отряд специального назначения, — на Рыбальском острове. Личный состав тщательно подбирался не только в армии, но и Пограничных войсках, СБУ, УГО, Национальной гвардии. Общая численность по штату не превышала 250 человек. На первый взгляд таким количеством людей физически невозможно решать задачи, стоящие перед Управлением. Но это только на первый взгляд! В России не безизвестные А.Коржаков (начальник СБ Президента России) и М.Барсуков (директор Федеральной службы безопасности России) пошли другим путем. Спустя полгода после создания УСО, Россия создала аналогичную структуру, в которой были представлены Кремлевский и Наро-фоминский полк, специальные подразделения “Каскад” и “Альфа”, учебно-тренировочный центр в подмосковном г. Балашиха. Формирование насчитывало около 15 тыс. человек. Мы же воспользовались суворовским принципом: “…не числом, но умением!”. Как известно, система управления войсками предусматривает линейное и функциональное (оперативное) подчинение. Именно по второму принципу и была организована работа УСО. Уже существующие воинские формирования (Хировская бригада специального назначения, Житомирский центр аэромобильных войск, Бориспольский авиационный полк, части связи, радиоэлектронной борьбы, тылового обеспечения и т.д.), действующие в мирное время по своим планам боевой подготовки, получили специфические задачи по обеспечению жизнедеятельности Главнокомандующего в условиях чрезвычайного и военного времени. На УСО возлагалось оперативное планирование, отработка взаимодействия используемых сил и средств (СБУ и УО в том числе), контроль мобилизационной готовности и общей боеспособности. В сейфах командиров отдельных частей находились конверты с приказами и инструкциями, вскрытие которых обеспечивало выполнение конкретной задачи в момент “Ч”. Соблюдался принцип “мозаики”, когда каждый исполнитель знал только часть общей задачи и в мирное время отрабатывал ее выполнение согласно планов боевой подготовки. Как все это могло сочетаться с мнением того же Фросевича и его консультантов?
«Тот, кто еще недавно находился на вершине власти, очень доверял Виктору Паливоде. В связи с этим военные как-то мне рассказали, что однажды летом, в Крыму, Паливода по личной инициативе устроил со своими хлопцами учения с применением различных спецсредств. И сделал это поблизости от правительственных дач. А там как раз проходили правительственные переговоры. Иностранные гости не могли не обратить внимания на странные маневры военных. Учениям дали «отбой». А что же Паливода? Его лишь пожурили за самодеятельность.»
(«ОКАЗЫВАЕТСЯ, ВИКТОРА ПАЛИВОДУ ЕЩЕ ДО АРЕСТА ДОПРАШИВАЛИ… но почему-то выпустили за пределы Украины», «Киевские ведомости»)
Народ Украины доверил не только мне, но и другим военнослужащим Украины жизнь своего Президента-Главнокомандующего и членов его семьи. А Фросевича видите ли гложат сомнения. Много или мало, «очень» мне доверял Кравчук или нет судить самому Леониду Макаровичу. Что же касается учений, то в армии, как известно, это наиболее эффективная форма проверки и закрепления профессиональных навыков. Устроить можно переполох в курятнике, скандал в семье, а воинские учения готовятся и проводятся. «Журят» детей за двойки в школе или непослушание, а не военнослужащих за выполнение учебно-тренеровочной задачи. Г-н журналист видно забыл (если вообще знал), что такое воинская служба.
Напомню, что главная обязанность военнослужащих (тех самых «хлопцев», как фамильярно называет Фросевич офицеров украинской армии) – быть готовыми защитить Родину и, если потребуется, ценой собственной жизни. Смею заверить, что «хлопцы Паливоды», значительную часть которых составлял старший офицерский состав Вооруженных Сил Украины, свою задачу понимали и готовы были выполнить.
Вопрос: Так проводило УСО учения в Крыму или это выдумка журналиста?
Маневры «с применением различных спецсредств» по соседству с правительственными дачами действительно проводились, и никто «отбоя» им не давал. Что же в этом особенного, если объектом «внимания» УСО был Главнокомандующий Вооруженными Силами, он же Президент Украины?
Происходило это следующим образом. В конце лета 1993 года я с санкции Л.Кравчука впервые использовал возможности Управления специальных операций во время пребывания Президента на отдыхе в Крыму. Конечно же, это была моя инициатива. А как иначе? Другого начальника УСО не имело. Не ждать же когда Президент сам предложит проверить боеспособность подчиненного ему воинского формирования. Отрабатывалась задача по защите пункта управления войсками (государством) в Фаросе с использованием возможностей Хировской бригады специального назначения Министерства обороны Украины во взаимодействии с подразделениями УГО, СБПУ и Крымского пограничного отряда. Вопрос был предварительно согласован с Министром обороны К.Морозовым, начальником Генерального штаба А.Лопатой, заместителем командующего пограничными войсками В.Банных, заместителем начальника УГО В.Никитюком, начальником СБПУ В.Вакуленко. Не знаю, что именно Фросевич вкладывает в понятие “самодеятельность”. Потому я лишен возможности его прокомментировать.
Приданный Управлению личный состав в полном снаряжении прибыл самолетом на военный аэродром “Бель-Бек” (Республика Крым), а оттуда автобусами к объекту охраны. Не обошлось без недоразумений. Два БТР, приписанные к УСО на время проведения учений, к месту дислокации допущены не были. В этом была «заслуга» начальника Штаба МО Украины А.Лопаты и начальника УГО М.Гайдука, убедивших Президента в нецелесообразности использования боевой техники. Мотив был простой – слишком шумно. Вот Вам и «иностранные» гости!
После размещения личного состава в казарме и выставления наряда, я отправился к Президенту с докладом. На президентской даче царила атмосфера покоя и благодушия. До террасы, где в удобном кресле расположился Леонид Макарович, доносился шум прибоя и треск цикад. Обстановка была мирная и, я бы сказал, убаюкивающая. Кравчук поинтересовался бытовыми условиями военнослужащих УСО и учебными планами. С Вакуленко была согласована система связи и зоны контроля.
К тому времени с пляжа вернулась Антонина Михайловна в сопровождении двух сотрудников охраны. Увидев меня, она искренне обрадовалась, и из ее уст вырвалось: «О… Виктор здесь. Теперь я за охрану спокойна». Возникла пауза… Не думаю, что Антонина Михайловна имела ввиду качество и надежность несения службы моими бывшими подчиненными. Скорее всего за несколько лет повседневного общения у нее выработалась определенная реакция на мое присутствие. Следует отметить, что с момента перехода в Министерство обороны появляться в окружении Президента и общаться с членами его семьи я стал значительно реже. Но, судя по изменившимся лицам моих коллег, лучше бы Антонина Михайловна этого не говорила.<
