МАФИЯ В УКРАИНЕ — 3

 

ОТ РЕСПУБЛИКИ ДО ИМПЕРИИ.

 

Вот приблизительно такое представление о «ворах в законе» я имел, исходя из

самых различных источников в виде научной и общественно-популярной

литературы. Но как оказалось впоследствии, вся эта информация имела ряд

существенных недостатков, самым главным из которых было отсутствие материала

позволяющего заглянуть в душу преступников, принадлежавших к этому клану. А

душа эта была довольно таки своеобразной, что позволяло не только глубже

понять психологию самих «воров», но в чем-то и нашу жизнь.

К такому выводу я пришел после того, как, возвращаясь с кладбища после

похорон Коржа, познакомился с двумя невзрачными мужичками, совсем непохожими

не то, что на «воров в законе», которых мы привыкли видеть на экранах

телевизоров. А хотя бы на что-то более или менее значимое в плане

социального понимания общественного разделения. Два мужичка больше похожих

на бомжей, нежели на элиту преступного мира. Но, тем не менее,

присутствовавших на похоронах Коржа, что намекало на определенную

принадлежность к этой элите. Так вот, в результате этого знакомства,

отдельные детали которого я описывать не буду, мое представление о «ворах в

законе» получило ряд существенных дополнений.

Начну с того, что в ходе общения с этими людьми я пришел к следующему

выводу. Ранней весной 1998 года состоялись не просто похороны известного во

всем СНГ украинского вора в законе Васи Коржа, а нечто более значащее. Таким

образом, заканчивалась целая эпоха развития организованной преступности

Украины. Заканчивалась одна и продолжалась другая. Именно продолжалась, а не

начиналась, учитывая, что рождение ее произошло задолго до этих похорон.

Время, как и люди, а люди, как и время. Рождаются, взрослеют, затем

обзаводятся детьми, выростающими в личности по мере старения своих

родителей. Вследствие этого, какой-то период жизни родители и дети живут

одновременно. Потом появляются внуки, достигающие силы к моменту полного

одряхления их дедов. А затем деды умирают. Но умирают только тогда, когда их

дети достигают зрелости, а внуки крепости. И смерть эта неизбежна. Она как

бы дает возможность возникновению и развитию очередных жизненных идей,

очищая, таким образом, молодое от ветхого. То новое, которое родилось уже

давно, но выросло во что-то значительное, когда ветхое уже умирает.

Так происходит и со временем. Утро рождается в глубине ночи, но

вступает в силу только после того, как ночь умирает в утренних лучах солнца.

Затем утром зарождается день, но утверждается он после окончания утра. Из

этих дней и ночей складываются месяцы, годы, века, в ходе которых рождаются

и умирают люди, принципы, мысли и взгляды. Но за единственным исключением –

изначально вечны принципы добра и зла, которые и управляют всем этим

процессом. При этом управляют ради собственного совершенствования в борьбе

друг с другом.

Люди рождаются, живут и умирают, в результате чего становятся

умнее, добрее, мудрее, утверждая и совершенствуя принципы добра. Другие,

точно такие же, на первый взгляд, люди, точно таким же образом

совершенствуют зло. Своими жизнями они развивают принципы зла и идею

убийства в противовес идее жизни. Поэтому в день похорон “вора в законе”

Васи Коржа, хоронили ни тело человека, а частичку целой эпохи зла,

породившую зло новое, более совершенное. Частичку эпохи, которую можно

назвать “воровской” или временем “воров в законе”.

Когда-то отсчет этого времени начался и время пошло. Время борьбы, крови и

смертей. Какой-то период времени “воры в законе” все больше утверждали свою

силу. А в начале шестидесятых, не выдержав схватки за власть с официальными

властями, вроде бы ушли в небытие. Из всесильных царей преступного мира они

превратились в так называемых, “жуков”. “Жуков”, которые позабивались в

норы, именуемые “малинами”, от полного физического уничтожения, на которое

была нацелена машина Советского тоталитаризма. В схватке двух хищников

сатанинского происхождения, один был повергнут. Но как выяснилось со

временем, он не был убит полностью. Первым свидетельством тому была целая

папка оперативных рапортов в начале семидесятых, просто заваливших столы

некоторых кабинетов МВД СССР. Рапорта были написаны руководителями

оперативных служб МВД из самых различных городов огромного Союза в связи с

одним и тем же происшествием — обнаружением в тюрьмах, зонах и у

преступников, прибывающих на свободе, писем следующего содержания

“Земляки, друзья, братва! Мне поручено довести до вашего ума и сердца

обращение расширенной сходки авторитетных людей нашего общества. Действуя

согласно инструкциям, объявляю. Изложенное ниже является секретно

допустимым. То есть, нельзя, что бы этот документ попал или коснулся ушей

врагов нашего общества.

1. В каждой зоне обсудить и выдвинуть кандидатуры авторитетных людей для

управления и соблюдения законов нашего общества.

2. Проводить разъяснения о необходимости соблюдения законов нашего общества.

3. Утвердить солидарность и братство среди нашего общества.

4. Строго соблюдать справедливость в отношениях между людьми нашего

общества.

5. Усилить борьбу против “крысятничества”, “фуфлыжников” и предателей

нашего общества.

6. Особое внимание оказывать мужику — он наша опора в любом вопросе.

Вновь обнаружив недобитого врага, МВД СССР совместно с КГБ бросилось искать

группу заговорщиков, осмелившихся создать новую подпольную, преступную

организацию. Естественно, все поиски зачинщиков этой преступной крамолы были

тщетны. Ни милиция, ни грозное КГБ не смогли найти хотя бы одного бандита,

которому можно было бы предъявить обвинение в реорганизации преступного

братства. Таких лиц просто не было, а вот сообщество преступной братвы стало

снова реальностью. Не было организованных преступных группировок, но было в

наличии преступное братство. При том братство, основанное на определенных

преступных законах, о чем говорилось во втором пункте этого послания. И даже

с продуманной пропагандой в борьбе за “мужика”. Другими словами, эта “ксива”

являлась документальным подтверждением вновь восстановленной преступной

организации. И по своему смыслу она обращалась, опять таки, к абсолютно всем

лицам, считавшим совершение преступлений формой собственного существования.

“Воры” выжили и тут же стали вмешиваться в жизнь преступников там, где те

проигрывали государственной власти. Но тем не менее даже такая победа не

спасла их империю от краха. Да, у “воров в законе” была огромная власть. Но

именно это и стало главной причиной упадка их государства. Так как наличие

власти обязательно рано или поздно приводит к борьбе за эту власть даже

среди единомышленников. Так произошло и с республикой “воров в законе”.

Поняв властную основу созданной “воровской масти”, многие преступники, не

принадлежавшие к ней, но желавшие власти, стали продумывать варианты

собственного приобщения к “ворам”. Некоторые из них наводили личные

отношения с “ворами в законе”, добиваясь, таким образом, доверия с их

стороны. Другие же объявляли себя “ворами” самостоятельно, рассчитывая на

то, что в масштабах огромного ГУЛАГа было практически невозможно определить

кто ты на самом деле, “вор” или самозванец. Таких самозванцев в лагерях

появлялось все больше и больше, из-за чего в преступной империи возникла

определенная неразбериха. “Воры в законе”, обнаружив самозванцев, окрестили

их “суками”. Но в тоже время, часто сами не могли разобраться, кто из

преступников был действительно “вором” настоящим, а кто “сукой”.

В результате этой неразберихи, в конце сороковых Советские лагеря поразила

эпоха “сучьих войн”. Поразила неспроста, а с подачи мудрого НКВД.

Провоцировались же эти войны по очень простой схеме. Начиная с 1947 года

руководство ГУЛАГа стало вдруг переселять осужденных из одного лагеря в

другой и наоборот. Вследствие этого по Сибири и Калымскому Северу поползли

эшелоны зековских этапов. Но обязательно впереди каждого эшелона шли слухи,

распространяемые администрацией лагерей, об этапировании “сук”. И как только

эти слухи доходили до лагеря, который ожидал прибытия этапа, к встрече “сук”

обязательно готовились. При том готовились не только “воры” настоящие, но

даже и “суки”, если данный лагерь находился под их контролем. А теперь

представьте, что начиналось в лагерях после прибытия такого “сучьего” этапа.

Конечно же резня, в результате которой уголовники истребляли друг друга

тысячами. И естественно, добиться истины в вопросе, кто из них “суки”, а кто

действительно “воры”, не могли.

Кто был прав в этой разборке с точки зрения “понятий”, сказать было

невозможно. Все дело в том, что, в принципе, “понятия” были хорошо

продуманы. Но в некоторых вопросах, касающихся взглядов на жизнь, полностью

зависели от мнения людей, которые допускали свое толкование по этому поводу.

А в таком случае правда была на стороне тех, кто умел красиво и логично

обосновать свою точку зрения. По этой причине любой самозванец, обладавший

способностью “подрассказать братве” о жизни и “понятиях”, тут же добивался

доверия со стороны окружающих. А следовательно, легко парировал возможные

обвинения со стороны “воров” настоящих о его “сучьем” происхождении.

Кроме того, распространению “сучьей масти” способствовало и реформирование

самими “ворами” “понятий”, выработанных зачинателями этой идеологии. По мере

своего утверждения, “воры в законе” допустили изменение некоторых пунктов

“понятий” с целью, на их взгляд, собственного совершенствования. Во-первых,

они изменили пункт “понятий” о принадлежности преступников к “масти” “воров

в законе”. Изначальные создатели этой “масти” к вопросу пополнения своего

клана относились очень осторожно. Вследствие этого, по утвержденному ими

закону, “масть” “воров в законе”, которая насчитывала на момент своего

создания всего лишь несколько десятков преступников, количественно

расширяться не могла. Таким ограничением своего количественного состава

“воры” добивались многих приоритетов в своих претензиях на глобальную власть

в масштабах всего преступного мира СССР. Для того же, чтобы “воровская

масть” не исчезла в процессе отмирания ее организаторов, “воры в законе”

разработали строгую систему пополнения своих рядов. Как было уже отмечено,

каждый “вор в законе” имел рядом с собой своего воспитанника, называвшегося

“положенцем”. “Положенец” постоянно находился рядом с “вором” и принимал

непосредственное участие во всей его деятельности. Таким образом, он

накапливал житейский и преступный опыт. А главное, проходил проверку

временем и жизнью на верность “воровской” идее. Стать же “вором в законе”

“положенец” мог только после смерти “вора”, который был его наставником. Он

как бы наследовал место в “масти” “воров в законе”, по принципу

преемственности и “воровского” долга.

Но со временем это правило было изменено. Вновь появляющиеся “воры в

законе” всю эту строгую систему становления в “вора” с одной стороны,

упростили. А вот с другой, добавили “ворам” власти. Согласно изменениям,

которые они произвели в “понятиях”, “вором в законе” мог стать любой

преступник, возжелавший пополнить собой эту “масть”. Но только преступник,

который был достоин такого высокого звания. Это достоинство “воры” новые

решили определять по аналогии с процедурой вступления в коммунистическую

партию. Для того, чтобы преступник стал “вором в законе”, он должен был

располагать рекомендациями со стороны не менее двух “воров в законе”. А

также положительными характеристиками со стороны других преступников. По

замыслу эти рекомендации и характеристики должны были отображать заслуги

кандидата перед братвой, стойкость его убеждений и так далее. Все это

обсуждалось на первичной сходке “воров”, после чего желающему стать членом

“воровской масти” присваивалось звание “положенца”. То есть, кандидата в

“воры”, который имел право участвовать в преступной жизни уголовников на

правах “вора”, хотя “вором” он еще и не являлся. После того, как срок

“положенца” заканчивался, “ворами” назначалась вторая сходка, на которой и

происходила “коронация положенца”. Именно коронация, что подчеркивало факт

того, что “вор в законе” — это уже не “масть”, а звание в преступной

иерархии, которую эти “воры” возглавляли. Таким образом, был нарушен

основной принцип демократии преступного братства. Если первые “воры в

законе”, создавая “понятия”, стремились таким образом регламентировать жизнь

преступников, то “воры” последние с помощью этих “понятий” собирались этим

миром управлять. Поэтому первые “воры”, создав законы преступного

существования, являлись для остальных преступников судьями. А последние

превратились из судей в царей, из-за чего посвящение в “вора” стали называть

коронацией. Эти изменения также позволили проникать в клан “воров”

преступникам, далеким от первичной идейности, а просто жаждущим власти. Чем

и воспользовались “суки”, которые без особых проблем короновали друг друга,

максимально увеличивая, таким образом, собственное количество. Точнее, до

тех пределов, когда кто кого короновал, и действительно ли это было, “воры”

истинные пронаблюдать просто не могли.

Но этим изменения в преступной империи не закончились. В начале семидесятых

более молодое поколение “воров” поняло, что для укрепления своих

возможностей в противостоянии с властью государственной им необходимо менять

тактику боя. В результате этого ими было разработано несколько новых

“понятий” преступной идеи. Во-первых, заявила молодежь, преступник должен

быть сильным, умным, хорошо одетым и являться лидером всего человеческого

общества. Поэтому всех воришек-замухрышек они стали считать “чертями”,

недостойными уважения. В соответствии с новыми “понятиями”, эти “черти”

обязаны платить не “ошаковский” взнос, а дань “воровской” элите. А значит, в

таком случае, их можно грабить, руководствуясь всего лишь одним вопросом —

на каком основании ты занимаешься преступной деятельностью. Кто тебе это

позволил.

Во-вторых, “воры в законе” основную часть своей жизни должны проводить не в

лагерях, как утверждали старые “понятия”, а на свободе. Обуславливалась же

эта точка зрения тем, что власть “вора в законе” должна, в большей степени,

распространяться на свободное общество, а не на уголовников. Уголовники —

это армия преступного мира, который подчиняет себе все человеческое

общество. А вот генералами этой армии являются “воры в законе”,

возглавляющие войну с обществом, с целью его полной колонизации. Отсюда

следовало, что генералы должны присутствовать на свободе чуть ли не

постоянно. А раз так, то “воры в законе” не должны участвовать лично в

совершении организуемых ими преступлений. А в случае их ареста могут

использовать все методы для собственного освобождения. Например, силовое

давление на свидетелей и потерпевших, а также подкуп правосудия и “ментов”,

что отвергалось старыми понятиями. Это отличие представлений породило

принципиальную оппозицию, превратившуюся со временем в заклятых врагов

молодого “воровского” клана.

Не согласились с новым развитием “воровской масти” “воры в законе” с

Кавказа. То есть, одна из наиболее идейных прослоек “воровского” движения.

Причины этой особой идейности кавказцев, в основном выходцев из Грузии, были

заложены в их национальном менталитете борцов за свободу. Их преступная

идейность была похожа на своеобразное национально-патриотическое движение

горцев, ввиду того, что существующие в Грузии законы устанавливались еще со

времен самодержавной России. Таким образом, нарушение этих законов

грузинские “воры” считали своим долгом борцов за свободу собственной

республики, из-за чего и принимали активное участие в изначальном создании

“масти” “воров в законе”. Обнаружив же в годы первой реформации воровского

движения явный подвох со стороны государственной власти, многие “воры в

законе” из Грузии заявили о своем обособлении. Это стало причиной создания

новой масти “воров в звконе”, которую грузины назвали “пиковая масть”.

Кстати, приблизительно такой же национальный оттенок сформировал еще одну

категорию политизированых “воров в законе”. Ими были выходцы с Западной

Украины, попавшие в лагеря сразу же после войны, за их связи с

национально-патриотическими движениями и армиями независимой Украины.

Некоторые из них удостоились чести стать членами “воровской масти”. Однако,

после засилья “сучьих воров”, “воры в законе” западно-украинского

происхождения тут же обособились от всесоюзной масти. Но в отличие от

грузин, свой “западенский” клан они не стали выделять в отдельную преступную

номинацию, ограничившись прохладными отношениями с “продажными москалями”.

Таким образом, после двадцатилетнего “унитарного” существования, воровская

империя в СССР раскололась на несколько частей. Воров в законе

“принципиальных”, под влиянием которых находились “урки” да блатные,

проводивших большую часть своей жизни в лагерях. Время от времени они

появлялись на свободе, всего лишь для совершения очередного преступления.

Далее шла основная часть воров в законе, скажем так, “официальная”. В неё

входили реформаторы воровского движения. И некоторые воры “правильные”,

согласившиеся с реформаторами. Кроме двух первых категорий воров в законе

существовали воры политизированные в лице “пиковой масти”, “западенского”

клана и чеченского объединения.

Вот приблизительно так выглядела уголовная империя СССР к концу семидесятых

годов. Раздираемая противоречиями, раздробленная, но всё же империя. Всё

дело в том, что, несмотря на внутренние разногласия, воры в законе абсолютно

всех категорий поддерживали друг с другом определенные отношения. А иногда,

даже проводили совместные сходки, на которых старались добиться обновления

единства. Старались, но безуспешно, потому что основой их разногласий были

различия в принципах и отношении к жизни, а не зоны влияния.

В те годы, кроме проблемы раскола, которую создали для воров уголовники,

тяготеющие к беспредельной власти в преступной среде, появилась ещё одна,

куда более серьёзная — продажность и предательство ворами друг друга, притом

в чисто корыстных целях. Этот феномен в воровском движении проявился впервые

в начале шестидесятых, и развивался, совершенствуясь в мерзости, несколько

десятилетий, вплоть до наших дней. Развивался болезненно, если не сказать

кроваво, чему свидетельствует смерть одного из правильных воров, Васи Очко.

И достиг значительных масштабов, доказательством чему являются некоторые

факты преступной истории воров в законе последних дней. Например, смерть

предполагаемого убийцы Очка, “вора в законе” Паши Цируля.

Трудно сказать, насколько были объективны характеристики, выданные Цирулю

ворами, ходатайствующими о его коронации. Но то, что он оказался

беспринципным и жадным подонком, говорит финал его жизни. Оказавшись после

последнего ареста в стенах Бутырки, Паша задергался по поводу своего

освобождения. На свободу посыпались “ксивы”, требующие уплаты взяток за

прекращение следствия по его делу. Когда-же сподручники Цируля сообщили ему,

что для этого нужны приличные деньги, тот в гневе ответил: “Никаких

значительных сумм. Я не для того всю жизнь копил деньги, чтобы их потом

раздавать. Договаривайтесь за 3-5 тысяч долларов. Не сможете, уделаю как

тараканов, не смотря на то, что вы “кенты”. При этом букет статей, по

которым обвинялся Цируль на этот раз, запросто тянул на “вышку”. И всё это в

то время, когда ему прямо в камеру доставлялись наркотики на суммы,

значительно превышающие те, которые он обговаривал за свою свободу. Видно,

сгнил к этому времени Цируль полностью, из-за чего его разуму было трудно

правильно оценивать сложившуюся ситуацию. Хотя этому удивляться особо не

следует, если учитывать, что гнилостью душевной этот человек отличался и в

те минуты, которые предшествовали его коронации. Доказательством же этому

выводу может служить его последнее заявление в генеральную прокуратуру

России, сделанное перед смертью. После того, как ФСБ России перекрыла связь

Цируля с волей, лишив его наркотиков, он стал гаснуть, прямо на глазах. В

последние же часы своей жизни он вызвал к себе следователя и передал ему

заявление следующего содержания:

“Прокурору г. Москвы. От Захарова Павла Васильевича. Прошу больше не

считать меня вором в законе. Поскольку в 1953 году был коронован

неправильно, с нарушением воровских законов и традиций…”.

Вот так выплыла правда о воровских коронациях и честности воров в законе,

написанная рукой одного из воров. Всплыла после пролитой крови Васи Очка. И

крови десятков подследственных, взбунтовавшихся в Днепропетровском СИЗО от

голодной жизни, в то время, когда хранитель их “общака” кололся “наркотой” и

покупал себе дорогие лимузины. Правда, о которой боялись говорить вслух даже

воры в законе, называющиеся правильными. Обнаруживая её в разные времена, то

здесь, то там, они, по поводу этой правды, шушукались, но, высказываться

вслух считали бесполезным.

Начало восьмидесятых, г. Харьков.

За несколько лет до грандиозного украинского дела бытовиков, предтечей

этого скандала был арест Хана. Совдеповского чиновника, возглавлявшего

мафиозную структуру харьковских цеховиков, начиная со средины семидесятых.

После нескольких часов первых допросов, которые состоялись в самых высоких

кабинетах Харьковского УВД, Хан был водворён в камеру ИВС. Переступая порог

камеры, а точнее, того невидимого мира уголовной империи СССР, частичкой

которой он был сам. Хан все-таки волновался. На свободе всех харьковских

урок этот преступный чинуша считал грязными уголовниками. Которые с учётом

масштабов его преступной деятельности, ему, великому Хану, даже в подметки

не годились. Но это было на свободе. А здесь, в узкой камере, окутанной

полумраком, всё было по-другому. Это Хан почувствовал, встретившись глазами

с несколькими обитателями этой камеры, иронично оценивавшими его появление.

После того, как дверь камеры затворилась, отрезав, таким образом, Хана от

его привычного образа жизни теневого властелина Харькова. Один из урок,

почесав свой живот, исколотый до синевы “воровскими набоями”, тихо спросил:

— Ну, чё, мужик, кем будешь?

Хан, стараясь изо всех сил подчеркнуть значимость и вес собственной

персоны, надменно ответил:

— Вообще-то, я. Хан.

— Да хоть папа Римский, — улыбнувшись, оценил слова Хана другой “урка”. —

Говори статью, масть.

Хан немного смутился. Он понял, что его имя в этой камере ничего не

значило, из-за чего на этот раз более любезно, если не заискивающе, ответил:

— Взятка.

Слово масть ему было незнакомо, из-за чего он решил этот вопрос не

обсуждать.

— Взятка — угрожающе прошипел один из “урок”. — А значит по масти, мужик,

ты у нас “сан саныч” (так называли в уголовном мире взяточников, определяя

их в одну из низших ступеней преступной иерархии).

— Не. Это не просто “сан саныч”. Это блатной “сан саныч”, — продолжил эту

характеристику Хана, один из уголовников, после чего камера наполнилась

дружным хохотом арестованных.

Злым хохотом, результатом которого следовала унизительная для Хана сцена

его раздевания. Сразу же после того, как уголовники лишили великого Хана его

дорогой одежды, дав взамен собственной затасканное “шмотьё”, с их стороны

последовали объяснения такого казуса. Оказывается, не взирая на преступный

вес Хана в мире “теневиков”, в тюрьме он был никем, и звали его теперь —

“никак”. Вследствие этого, место Хана в камере находилось рядом с парашей,

“баланду” он получал в последнюю очередь. А содержимое передач он просто был

обязан отдавать “братве”. Логика всего этого заключалась в том, что Хан по

жизни был козлом и “барыгой”, но не честным “фраером”. А значит, его можно

было “казачить”, точно так же, как он “казачил” на свободе советских

тружеников. А в придачу к этому защищал свою преступную деятельность от

“братвы” с помощью “мусоров” и своей причастностью к власти.

Через некоторое время после начала нового этапа в жизни Хана, в котором он

не был хозяином положения, а холопом, в Харьков прибыла довольно-таки

серьёзная делегация воровской элиты Москвы. Возглавлял эту делегацию вор в

законе, Саша Шорин (Александр Прокофьев, 1929 г. р., один из старейших

“крёстных отцов” русской мафии, общий стаж отсидки около 40 лет). Прибыл же

этот авторитет уголовного мира СССР в Харьков по просьбе одесского вора в

законе Сво с довольно таки скандальной просьбой — разобраться с беспределом,

которым харьковские “урки” наполнили местный СИЗО. Харьковскую сторону на

этих переговорах представлял не менее известный в воровских кругах СССР, вор

в законе, Вася Корж. Встреча состоялась на одной из “малин”, расположенной в

частном секторе района Харькова, называющегося Холодной Горой, на территории

которого находилась тюрьма.

После определённой процедуры обустройства подобных встреч, выражавшейся в

целованиях, рукопожатиях и “прогона тромбона чифиря” по кругу, который

составляли воры, перешли к делу.

— Вася, у тебя на “киче” творят беспредел, — сообщил цель своего приезда

Саша Шорин.

— Кто творит? — насторожено поинтересовался Корж. После этого слово было

предоставлено Сво, который уважаемым ворам поведал о том, что в камерах

Харьковского СИЗО братва “щемит” некоторых уважаемых людей, по поводу чего

эти люди и просили разобраться Сво.

— Кого “щемят”? — уточнил Корж

— Хана и многих его “подельников”, — ответил Сво. На какое-то время Корж

задумался. А потом обратился к Саше Шорину:

— Саша, а ты знаешь, кто Хан по жизни?

В ответ на это Шорин промолчал. Поняв, что дело Хана Коржу известно. А

главное, что этот вор в законе относился к Хану отрицательно, Сво перешёл в

наступление.

— Вася, но мы же на сходке решили все вопросы, связанные с “барыгами”. Они

платят откупные.

Речь в данном случае шла о сходке воров в з