10 января этого года в Орджоникидзевском суде Харькова начался процесс над автором книги “Мафия в Украине” Александром Помыткиным.
“Неприятности” у Помыткина начались после того, как он издал книгу “Мафия в Украине”. За эту книгу Саше объявили войну на уничтожение местные правоохранительные органы, некоторые народные депутаты, а воровское сообщество вынесло автору смертный приговор. Причем, даже известно, как этот приговор надлежит исполнить. Сашу должны вывезти в лес и заклеить рот и нос лейкопластырем, посыпанным битым стеклом. И держать его в таком положении до наступления смерти. Харьковские же милиционеры обещали, что если Сашу поймают, то после стандартных “слоников” и “лома” посадят его в камеру к тем же уголовникам, которые приведут приговор в исполнение. Не правда ли, странное единодушие уголовников и правоохранителей? Впрочем, оно объясняется, видимо тем, что в своей книге Помыткин действительно задел болевые точки современного украинского общества.
Начнем с того, за что Сашу приговорили к смерти “воры”. В своей книге Помыткин весьма убедительно рассказывает о тех изменениях, которые произошли с воровским сообществом после перестройки. Речь идет об уничтожении воровских “понятий”, по которым “вор” не должен был ни в каком случае не идти на сотрудничество с правоохранительными органами и представителями власти вообще. “Вор” не должен был быть богатым и “оседлым”. По мнению Помыткина, нынешние “воры” являются скорее “барыгами”, криминальными предпринимателями, ничего общего не имеющими с теми, кого было принято называть “ворами в законе”. Они вступают в денежно-товарные отношения с администрацией исправительно-трудовых учреждений, находясь в заключении. Находясь на воле, вступают в такие же отношения с работниками правоохранительных органов, что для настоящих “воров” было недопустимо. Помимо “воров”, на Сашу очень обиделся народный депутат Степан Гавриш, деятельности которого в книге Помыткина посвящено много страниц. В частности, Помыткин расследовал ситуацию с выборами мэра в городе Чугуеве, где Степан Богданович финансировал кандидата по фамилии Здор, а после его проигрыша пытался вернуть потраченные на предвыборную кампанию 100 000 долларов. Причем, пытался так активно, что бедняга Здор скоропостижно скончался. Якобы, от сердечного приступа. Также Помыткин рассказал в своей книге о связях Гавриша с местными уголовниками и о масштабном обворовывании народным депутатам крестьян на его же избирательном округе. После выхода книги против Помыткина сотрудники харьковской прокуратуры пытались возбудить дело “за препятствование деятельности должностного лица”. Однако, пожалуй ,более всего харьковских правоохранителей и депутата Гавриша интересовало, что же еще сумел “накопать” Помыткин. А потом “УК” начала публиковать главы из его книги.
С того времени Александру пришлось фактически перейти на нелегальное положение, спрятать жену и детей, так как за ними началась форменная охота со стороны харьковской милиции. Окончившаяся арестом и заключением под стражу. “ОРД” публикует книгу Помыткина полностью, без правок и купюр.
А Л Е К С А Н Д Р П О М Ы Т К И Н.
М А Ф И Я
В
У К Р А И Н Е.
Часть первая.
ОТ “ПОНЯТИЙ” ДО
ПОЛИТИКИ
ФАКТЫ
С О Б Ы Т И Я
КОММЕНТАРИИ
РАЗМЫШЛЕНИЯ
ГЛАВА — 1.
КАК ЭТО БЫЛО.
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ.
Итак, вот уже три года все цивилизованное человечество живет в двадцать
первом веке. А граждане Украины влачат жалкое существование в условиях
средневековья, когда смысл жизни сводится к решению двух вопросов. Как не
умереть с голоду? И как обезопасить себя от посягательств со стороны тех,
кто предпочел нормам человеческих отношений законы звериной стаи?
Для помощи в решении первой проблемы гражданам Украины предлагается
огромное количество советов, мнений и рекомендаций. Тщательное изучение этих
материалов карманы деньгами, естественно, не наполняет, но хотя бы позволяет
помечтать об этом. С вопросом безопасности дело обстоит сложнее. Говорить об
этом вслух в Украине не принято, так как разговоры о правде опасны для
здоровья. Все дело в том, что правду в этом государстве приватизировали, как
общественный туалет, в расчете на то, что этот красивый нужник окажется не
по карману большинству потребителей. Вот и получилось в конечном итоге.
Сундук на дереве, а в нем утка, а в утке яйцо. А сила в правде. А правду
приватизировали. А противники этой приватизации — враги украинского народа.
А это уже аргумент для заявлений на заседаниях Европарламента, что в Украине
и жить хорошо, и жизнь хороша. При том настолько весомый, выслушав который,
украинские граждане начинают забывать, что хорошо жить — это еще лучше, чем
чьи-то заявления по этому поводу. А как следствие, безропотно голосуют за
приватизаторов их свобод и правды на любых предвыборных кампаниях.
И что это? Молчание ягнят с намеком на особый психологизм
украинской драмы со сценарием фильма ужасов?
Можно сказать и так, хотя бы из-за того, что после понимания того,
что делать им нужно не коммунизм, а деньги, украинцы так и не смогли
разобраться в том, что это только коммунизм делают абсолютно все одинаковые
и положительные строители коммунизма. А в жизни, оказывается, люди делятся
на нормальных и не очень, не взирая, при этом, на их род занятий, звания,
должности и политические убеждения. Усложняется же все это дело тем, что по
законам этой жизни люди нормальные вынуждены жить бок с проходимцами. Да при
том, стараясь сохранить свою нормальность или избежать физического
уничтожения под прикрытием лозунга “ну жизнь сейчас такая”. И все это
настолько заморочено, что дух захватывает. А еще чаще выть хочется, если
вспомнить, что еще в мае 2000 года на координационном совете по борьбе с
организованной преступностью и коррупцией президент Украины Леонид Кучма
заявил, что в настоящее время украинский криминалитет обнаглел до такой
степени, что пытается вмешиваться в политическую жизнь государства. А
значит, составляет явную угрозу безопасности этому государству, в виду того,
что поглотил в какой-то степени государственную власть. Отсюда и причины
обуславливающие необходимость говорить о правде, какой бы засекреченной она
не была.
Во-первых, и это самое главное, обострившаяся необходимость борьбы
с мафией в условиях, когда она действительно не пытается, а оказывает
влияние на политическую жизнь Украины. Вследствие чего обычных разоблачений
украинской мафии уже не достаточно. Так как в данном случае речь идет не о
преступной деятельности, а о распространении преступного образа жизни в
форме политического акта. Другими словами, мы дошли до идейного
противостояния преступного и законного образа жизни. Из чего следует, что
успех в этом противостоянии зависит от того, кому поверят граждане Украины.
То ли силам, сохранившим здравомыслие. То ли политикам, представляющим
интересы мафии.
Во-вторых, в идейной войне за доверие и сознание граждан,
украинская мафия выработала определенную стратегию и тактику. Одним из
столпов, которых является информационная политика средств массовой
информации подконтрольных представителям мафиозных структур. Главная
опасность такой информационной политики состоит в том, что граждане Украины
все больше поддаются ее влиянию. Поэтому, учитывая всю сложность
создавшегося положения в политической жизни Украины, я и решил коснуться
темы мафии. При том не в форме сенсационного разоблачения, а обдуманно,
из-за чего в этой книге попытался вскрыть суть психологии современной
преступности, ее корни и трансформацию, что можно назвать острой
необходимостью. Ведь для того, чтобы разобраться с проблемой мафии в
Украине, следует забыть все определения мафии вообще. Мафия в Украине — это
некий уникум, который в эти определения просто не вмещается.
Но прежде чем перейти к проблемам мафии в Украине, в начале
определимся в отношении самого определения организованной преступности. С
официальной точки зрения украинских защитников закона, к организованной
преступности относятся различные виды незаконной деятельности,
осуществляемой группой лиц, а то и целыми объединениями преступников.
Криминалисты в понятии организованной преступности выделяют несколько
категорий — преступные группы, группировки и банды. Здесь же следует
отметить, что все вышеуказанные виды организованной преступной деятельности
были определены еще лет десять назад. То есть, в годы формирования такой
всем известной сегодня структуры, как управление по борьбе с организованной
преступностью. Но прошло время, которое меняет не только окружающий нас мир,
но, прежде всего, психологию людей. Сегодня эти первоначальные определения
можно дополнить такими понятиями, как преступная организация или преступный
синдикат. Кроме того, к организованной преступности можно отнести и
коррупцию, определяемую, как платные отношения между государственными
чиновниками и представителями бизнеса, которые преступниками как таковыми не
являются.
Но ограничивается ли понятие организованной преступности всего лишь
вот этими циркулярами специалистов из МВД?
Ведь если рассматривать проблему организованной преступности
глубже, то можно обнаружить ряд дополнений, берущих свое начало в философии
человеческих отношений. Например, часть преступников Украины руководствуются
в своей деятельности какими-то преступными принципами, а то и целой
преступной идеологией, тех же “воров в законе”. Другие, собственным
беспринципным представлением о жизни, во главе угла которого ставят
жестокость и грубую силу.
Если же вспомнить о том, что в наше смутное время в украинском обществе
полностью вызрела категория преступной субкультуры, то к организованной
преступности можно отнести понятия, на первый взгляд, не имеющие к ней
вообще никакого отношения. Например, ту часть современного, так сказать,
литературного наследия, авторы которого являются, чуть ли не личными
биографами наиболее известных криминальных авторитетов. Или тот же уголовный
шансон. Оказывается, этот вид песенного творчества популярен в настоящее
время не только в преступных кругах, или в среде простого украинского
обывателя, но также и среди граждан, относящих себя к интеллигенции.
Отсюда можно сделать вывод, что в наше время грань полного
понимания организованной преступности Украины пока не находит себе
объяснения в бюрократических циркулярах, из-за чего и требует уточнение
полного смысла этого понятия. Сегодня организованная преступность все больше
обретает статус категории житейской. А значит, представляет собой мир идей и
поступков определенной группы людей, что делает это понятие тождественным
образу жизни. И, вместе с тем, выражает сам реальный жизненный процесс. А
раз так, то к исследованиям этого вопроса следует подходить не с точки
зрения запугивающего развлечения, а более серьезно и ответственно, с позиций
человеческой нравственности и морали. А следовательно и политических оценок,
если вспомнить, что последний период истории Украины связывают с наличием
здесь преступно-коррумпированого режима. Заметьте, режима не идеологического
диктата, а преступного, основанного на обычной уголовщине, что скрывают
попытки украинских криминалистов выделить организованную преступность в
отдельную социальную проблему. Типа того, что есть в Украине проблемы
власти, экономики и политики. А есть проблема преступности, которая к
проблемам власти, экономики и политики имеет отношение, всего лишь,
относительное, являясь в большей степени, следствием этих проблем, но никак
ни главной причиной катастрофы украинского государства.
На самом же деле вся эта картина выглядит несколько иначе. В наше
время проблемы политики, экономики и власти в Украине берут свое начало
именно из проблем мафии. Иными словами, проблемы украинского социума
являются следствием глобальной мафиозной проблемой, что всячески скрывается
не только от граждан Украины, но и мировой общественности. А это уже
серьезно, что и подтолкнуло меня к написанию этой книги.
НЕМНОГО О ЛИЧНОМ.
Украина сегодня — страна разоблачений. Вследствие этого, сразу после гибели
метода социалистического реализма, украинская публицистика получила
очередной парадокс — о правовых проблемах здесь позволено говорить только
полковникам и генералам милиции. Журналисты и писатели в таких случаях
ограничиваются тем, что берут у них интервью. Или, если повезет, участвуют в
разговорах в роли собеседника, но без права на собственные комментарии. И
это правильно, считают создатели такого странного литературного направления.
О преступности должны размышлять профессионалы. Да и вообще, хватит
подрывать устои государственности. В годы перестройки все эти писаки
доумничались до того, что даже “Союз нерушимый” разрушился. Поэтому, во
избежание аналогичных перспектив для загадочной власти независимой Украины,
их для начала принялись превращать в “таращанские тела”. А по мере
“цивилизованности” в украинском варианте ограничили желанием писать статьи и
книги со стороны руководства правоохранительной системы государства.
Вот вам и решение проблемы, которое стало основой мафиозной информационной
политики. Если о проблеме мафии высказываются нужные мафии чиновники из МВД
— этому можно верить, с учетом их профессионализма. Если кто-то из политиков
или публицистов, да притом такое, что мафию не устраивает, тут же следуют
обвинения в дилетантстве и насмешке. А то и заявления об их авантюризме с
намеком на какие-то черные замыслы или принадлежность к преступному миру,
что я почувствовал на собственном опыте.
В 2000-м году я выпускал журнал “Организованная преступность Харькова”, чем
незамедлительно привлек к себе внимание не только читателей, но и
определенных лиц. Сразу же в одной из центральных харьковских газет
появилась статья, где меня так старательно поливали грязью, словно я
оскорбил чье-то собственное достоинство. Вывод публикации был однозначным —
в вопросах преступности автор профан, так как, скорее всего, является
безработным, решившим подзаработать на жареной тематике. А значит верить
журналу нельзя, из-за чего читать его просто не стоит.
Главной же бедой такой информационной политики является то, что граждане
Украины все больше поддаются ее влиянию. Из-за чего, прочитав какую-то
публикацию о проблеме преступности в их государстве сразу же обращают
внимание на то, кто ее написал. Если уважаемый всеми генерал — этому можно
верить. Если обычный писатель или журналист — вся предоставляемая на суд
читателя информация или выводы подвергаются червоточине сомнения, несмотря
на то, что они трижды логичны и обоснованы. А какая разница? Пусть и
логичны. Пусть и обоснованы. Но сделал их не генерал, а писатель, о котором
поговаривают, будто бы он имеет подмоченную репутацию Рассуждают так
граждане Украины, все больше забывая о том, что Достоевский написал свой
роман “Преступление и наказание”, не имея, при этом, звания генерала царской
жандармерии. И, тем не менее, он этот шедевр познания психологии
преступности написал. А весь цивилизованный мир воспринимает его с доверием.
Но раз в Украине принято обсуждать личность авторов, во избежание каких-то
эксцессов, придется внести ясность и в этом вопросе.
Начну с того, что, несмотря на то, что генеральского звания у меня нет,
профаном в вопросах украинской мафии я не являюсь. Для того чтобы вы
убедились, что это действительно так, далее я решил приоткрыть для вас
некоторые странички собственного “личного дела”, которое появилось на свет
Божий еще в 1979 г. В этом году меня призвали в армию, в результате чего я
попал в школу оперативного состава от Ленинградского высшего
военно-политического училища МВД СССР. Школа была создана в виде
эксперимента на базе батальона специального назначения особого отдела
Управления МВД СССР по Северо-западному округу. Курс обучения был достаточно
серьезным. Кроме того, что курсанты проходили полный цикл боевой и
политической подготовки, нас знакомили с азами оперативной работы,
следственной практики. И даже пару раз вывозили в дивизионное подсобное
хозяйство колоть свиней. Это после того, как наше командование установило,
что молодые спецназовцы боятся крови, что было выявлено в Афганистане. После
окончания школы, мне довелось несколько раз принимать участие в разработках
по задержанию особо опасных рецидивистов, в обеспечении безопасности
Олимпиады-80, охране Смольного. И даже внедряться в подразделения стройбата
с целью их подчинения командованию, а не “неформалам” из так называемых
“дедов”. Это, кстати, по той причине, что в школе мы проходили не только
курс оперативной и боевой подготовки сотрудников МВД. Но также формы и
варианты работы по внедрению в преступные сообщества, что на практике
отрабатывали в подразделениях стройбата.
Самым интересным в нашей службе было то, что все курсанты школы после
выпуска обзаводились еще одним личным делом и, соответственно, имели два
командования. Официально мы были прикомандированы в различные воинские части
МВД, являясь обычным военнослужащими внутренних войск. Но в тоже время
подчинялись только особому отделу нашего Управления, выполняя поставленные
задачи не официального командования, а особистов. Родина нашу службу время
от времени поощряла, в результате чего я получил две награды “За отличие в
службе Внутренних Войск МВД” I и II степени. А главное, для получения
дальнейшего образования был направлен в Харьковский государственный
университет. Да при том на факультет иностранных языков. Да еще на отделение
референтов переводчиков для министерства обороны Союза. И все это несмотря
на то, что до армии я закончил всего лишь сельскую школу, из-за чего
максимум чего добился в знании французского, так это умения читать, да и то,
в относительно сносной степени. И как было после этого не боготворить свое
руководство, которое своих подчиненных из числа моих сослуживцев
пристраивало в самые перспективные вузы страны. Несколько из них поступили
на юридический факультет МГУ. А одного даже зачем-то всунули на факультет
спортивной медицины в университете города Тарту. Хотя, если разобраться, это
“зачем-то” легко объяснялось — система заботилась о подготовке собственных
кадров, способных осуществлять свою деятельность в любой сфере жизни
советского общества. Поэтому здесь же следует отметить, что отделение
переводчиков Харьковского иняза представляло собой довольно таки хитрую
штуковину. Официально на этом отделении готовились переводчики для
министерства обороны, но которые находились в тесных контактах с КГБ.
Поэтому мои однокурсники вербовались комитетом сразу после первого курса. А
наиболее перспективные из них после распределения, как правило, в страны
Северной Африки, тут же становились агентурой спецслужб.
Меня эта участь обошла стороной в виду того, что моим неофициальным
куратором в учебе был один из работников идеологического отдела Харьковского
обкома партии. Являвшийся сотрудником структуры, наводившей жуть на всех
руководителей госаппарата тех лет, о которой бывшие советские чиновники
вспоминают со слезами на глазах, наверное, и по нынешний день. Ну а как
можно забыть все эти собеседования с сотрудниками отдела по идеологическому
контролю ЦК, которые те проводили даже с министрами после каждого пленарного
заседания ЦК КПСС. И делали это с одной целью — выявление преданности партии
и степени согласия с курсом советских лидеров. Поэтому в ходе этих встреч и
бесед советские чиновники покрывались потом. А до этого, даже ночами,
зубрили последние партийные документы, понимая, что всего лишь слова
идеологического эксперта было достаточно для снятия с должности или куда
более серьезных неприятностей. Об этом мне с гордостью рассказывал мой
куратор еще в начале нашего знакомства, после чего стал регулярно
натаскивать в науке по промыванию мозгов.
Делалось это по следующей схеме. Параллельно посещения лекций по
специальности, я проходил курс, так называемого, факультета общественных
профессий сразу по двум специальностям — журналистика и идеологическая
работа. На ФОПе меня учили писать статьи, речи, выступления для партийных
лидеров. И тут же объясняли невидимые аспекты влияния всего этого, на первый
взгляд, бреда на сознание людей. Тут же я изучал все тонкости и нюансы
холодной войны, касающиеся идеологической обработки граждан с целью их
подчинения. И массу другой ерунды.
Не знаю, насколько бы из меня получился специалист по профилактике мозгов
членов партии, если бы не какая-то чрезмерная жизнерадостность моей души.
После двух лет учебы, когда в первую смену я посещал лекции ФОПа, а во
вторую по специальности, все это мне стало потихоньку надоедать. Вокруг
бурлила обычная студенческая жизнь с вечеринками и дискотеками. А тут такое
напряжение, да при том после службы, наполненной огромными физическими и
эмоциональными нагрузками. И вот, однажды, я плюнул на возможную карьеру и
решил — буду жить, как все. Конечно же, все это было глупостью или
проявлением слабости, но, тем не менее, сначала я стал все чаще пропускать
лекции, больше предаваясь студенческому “балдежу” и фарцовке. А затем вообще
написал заявление об отчислении, в расчете на то, что в следующем году
восстановлюсь на заочное отделение. После этого я уехал домой, где устроился
на работу каменщиком, нашел девчонку, на которой собрался жениться. И вы
знаете, почувствовал себя абсолютно счастливым человеком. То есть, жил как
все, особо не размышлял о жизни, из-за чего и радуясь.
Но такое счастье и покой у меня были недолгими. Спустя какое-то время,
всего лишь за неделю до свадьбы, ко мне домой приехал участковый и сообщил,
что со мной хочет поговорить районный прокурор Ковалев Н.В. Встретились,
поговорили. В результате чего я начал заниматься преступной деятельностью в
составе мафиозного клана, которым руководил вот этот прокурор. И в который в
разное время входили первый секретарь райкома КПСС, начальник РОВД,
управляющий банком и другие официальные лица В. Бурлукского района
Харьковской области. И пошло поехало, одно преступление, другое. Далее
третье. И как следствие, разборка с переломанными ребрами конкурента,
принадлежащего к клану Артема Тарасова из Москвы, произошедшая после того,
как мы не смогли определиться, кто из нас первый вывезет в Германию эруковой
кислоты с Казанского химкомбината на сумму 300 тыс. дол. США. Для
производства которой я отправил из В.Бурлукского района почти состав
рапсового масла.
Вот здесь властное око заморгало, после чего в самом начале 1991 г. меня
арестовали. Сначала меня, затем Ковалева. А в результате суд, на котором был
всего лишь один обвиняемый в моем лице. И все это несмотря на то, что сразу
после ареста, в сейфе Ковалева была обнаружена часть денег, добытых в
результате совершенного преступления. А один из руководителей В. Бурлукского
РОВД, выступая в роли свидетеля, ляпнул, что в момент совершения
преступления выполнял мои поручения. Случилось же это по той причине, что
еще до начала следствия, на третий день моего задержания, со мной в камере
начали проводить разъяснительную работу. Смысл же этой работы заключался в
объяснении того, что раскрываться, даже в столь непредвиденной ситуации, я
не имею права. Поэтому мне посоветовали оставить примитивную фабулу
совершенного преступления, связанного с разбоем и быть крайним. За это мне
гарантировали, что сразу после суда, когда этот скандал замнется, меня
вытащат на свободу. А в противном случае, сами понимаете что.
Не знаю, насколько это обещание было бы выполнено, но вот беда, судебное
заседание по моему делу было назначено как раз надень августовского путча
1991 г. Дальше была суверенизация Украины, первые выборы президента,
создание уже украинских МВД и СБУ. И только после этого кто-то вспомнил о
моем существовании. Вспомнил, встретился, пожурил за безрассудную жизнь,
которую я сам себе покалечил, с чем я, собственно, и не спорил. А дальше
предложил начать работу, результаты которой могли полностью загладить все
мои грехи перед украинским народом, с чем я тоже согласился. При том, без
всякого силового давления, а по доброй воле, исходя из собственных жизненных
убеждений. Только не подумайте, что я согласился на работу агента, типа всем
ныне известного Вадима Рабиновича, с его агентурной кличкой Пилот. Нет,
уровень профессионализма у меня был чуточку не тот, из-за чего мое новое
руководство использовало меня непосредственно по назначению.
Для начала я прошел индивидуальный курс подготовки в Харькове. Руководил
курсом профессионал, имеющий звание “Заслуженный чекист СССР”. Фамилию этого
человека открыто называть я не могу, но хотел бы отметить, что такие звания
в то время в Украине имели всего лишь шесть человек. Затем я был переведен в
Киев, где прошел индивидуальный курс подготовки к оперативной работе
спецслужб. Руководил этим курсом тоже специалист высшего класса, ученики
которого сегодня возглавляют управления ФСБ в 12 областях Российской
Федерации. После этого началась работа. Для того, чтобы вы поняли, насколько
это было серьезно, назову всего лишь несколько дел, в расследовании которых
мне довелось принимать непосредственное участие. Дело по незаконной торговле
металлопрокатом Донецкого металлургического комбината, к которому имело
отношение правительство Масла. Дело о покушении на депутата Верховной Рады
Владимира Бортника. Как следствие из этого, дело концерна “Украготехсервис”
и немецкого “Дамианабанк”, главными фигурантами которого были чиновники из
окружения президента Кравчука. Далее дело начальника охраны Кравчука
полковника Паливоды. Дело руководителя Управления Западной железной дороги
Некрасова, одним из подозреваемых по которому проходил глава администрации
президента Кучмы, Дмитрий Табачник.
Вот так вот, а потом все остальное с ответом на вопрос — в качестве кого, и
каким образом, человек отбывающий наказание, мог участвовать в расследовании
уголовных дел такого порядка?
А вот здесь, уважаемые читатели, вынужден огорчить не только вас, но и
прокуратуру Украины, наверняка ожидающую, когда же, наконец, я скажу
недозволенное. О том, как это делалось описывать в публицистическом жанре я
не имею права. Все это касается механизмов оперативной практики по борьбе с
мафией, разглашение которых может позволить мафиози обнаруживать действия
украинских борцов с организованной преступностью. И если упоминание этих дел
обусловлено необходимостью изобличения установленного в Украине
мафиозно-коррумпированного режима, то разговоры по поводу вариантов и
способов оперативной работы будут явным преступлением. В виду того, что
могут принести вред делу борьбы с преступностью. Поэтому увольте. Нарушать
закон я не буду, и поступить по другому, в данном случае, не могу, в виду
наличия черты, разделяющей здравомыслие с необдуманностью и дозволенное с
недозволенным. С учетом того, что сегодня безопасность Украины зависит от
уровня сознания наших граждан, здесь существует необходимость говорить о
расследовании дел, укрытых грифом секретности, открыто. Это оправдано и
разумно. Но если дело касается оперативной работы, то здесь преступать
дозволенное нельзя.
Что было дальше? А дальше, после того как отмотал определенный мне срок от
звонка до звонка, из-за того, что в отличие от “пилотов” был лишен
возможности досрочного освобождения, я оказался на свободе. Оказался, не
имея ни средств к существованию, ни работы. Другими словами, получил награду
от своей Родины вот в таком интересном варианте. И это несмотря на то, что
еще в 1996 году президент Кучма лично благодарил одного из руководителей
оперативно-следственной бригады, в которую я входил, за то, что в результате
нашей работы Украине было возвращено 80 млн. дол. Но в последствие, именно
за эту работу мы попали в опалу, о чем уже говорилось раннее, из-за чего и
получили такое вознаграждение. Получили все, а не только я. В следствие
этого, после нескольких неудачных попыток устроиться в каком-то бизнесе, или
хотя бы на завод, я пришел к выводу — или мне придется снова заняться
преступной деятельностью. Или вообще повеситься, чтобы не видеть страданий
собственных детей.
Но к счастью, до этого не дошло. Моя Родина снова вспомнила обо мне. Меня
пригласили в Управление по борьбе с организованной преступностью по
Харьковской области, и предложили работу. Предложили, естественно, не в
должности опера, а, непонятно в какой роли. То ли консультанта, то ли
агента, в виду того, что по этому поводу в украинском законе о борьбе с
организованной преступностью существует явная дыра. Тем не менее, пришлось
согласиться хотя бы для того, чтобы хоть как-то осмотреться в новых
жизненных условиях. Это в последствие, как-то беседуя с рядом руководителей
МВД Украины, мы пришли к согласию в понимании того, что эту систему надо
менять. Например, в ФБР США какой-то процент сотрудников имеет криминальное
прошлое, что недостатком этих сотрудников не считается. А более того, дает
определенные преимущества из-за того, что абсолютного познания преступной
среды на кафедрах учебных заведений МВД получить невозможно. Для этого с
этой средой необходимо столкнуться вплотную, побывать в ее глубинах, что
вырабатывает профессиональное чутье и интуицию. В США, оказывается, об этом
знают. А вот в Украине, нет, из-за чего мне пришлось продолжить свою работу
непонятно кем. А отсюда, не имея, ни социальных, ни правовых гарантий
собственного обеспечения и безопасности.
Но, тем не менее, работа у нас пошла. Да притом настолько серьезно, о чем
можно снимать боевики. Сначала дело о хищениях в системе УИН, начавшееся с
конфискации ворованной продукции на сумму в 400 тыс. дол. Затем дело по
хищениям благотворительной помощи со стороны США, которую предоставили
американцы украинским многодетным семьям через фонд “Кунтерпарт”. После
этого еще интереснее. Дело по ликвидации целого мафиозного синдиката, в
который входило несколько аферистов-международников из солнцевской
группировки Москвы. Действия которых в Украине прикрывали сразу несколько
криминальных авторитетов Харькова. Дело о хищениях готовой продукции с ХТЗ,
с вытекающим из него делом по контрабанде ГСМ из России. Дело авторитета по
кличке Бизон, занимавшегося преступной деятельностью не только в республиках
СНГ, но и в странах ближнего зарубежья. Основой всех этих дел были
оперативные разработки, которые я подготавливал без какой либо помощи со
cтороны. И дело здесь не в том, что уровень моей подготовки в чем-то
отличался от профессионализма кадровых сотрудников Управления. Нет, в
харьковском УБОПе есть много классных специалистов. Просто все они
занимались своей работой, в которую брать кого-то из незнакомых, никто не
собирался. Вот и приходилось все начинать с пустого места.
Параллельно с этим, начиная с 2000г, я добился разрешения на выпуск журнала
“Организованная преступность Харькова”. Заниматься публицистикой я мечтал
давно. А кроме этого, журнал, автором и редактором которого я был
одновременно, являлся единственным источником средств моего существования.
Какой-то нормальной зарплаты за свою оперативную работу я не получал. Вот и
решил создать этот журнал, позволивший мне совмещать приятное с полезным.
Но, начиная с 2001 г., мой журнал стали блокировать в реализации. А меня,
так это незаметно, отстранили от оперативной практики. Причин же такому
печальному финалу было две. После того, как я начал писать об организованной
преступности, многим эта затея пришлась не по душе. С одной стороны, зная о
моей работе по столичным делам, руководство опасалось, что я заговорю о
недозволенном. С другой, некоторых возмущал тот факт, что такой журнал начал
выпускать именно я, а не какой-то заслуженный генерал. Все тот же вопрос, а
кто ты такой, с которого мы начали этот разговор. Пришлось смириться и с
этим, а потом вновь задуматься о том, как жить дальше.
И вот что возмущало тогда больше всего. В то время когда я писал эту книгу,
являющуюся результатом моей десятилетней работы по борьбе с мафией. Работы,
возвратившей государству не одну сотню тысяч долларов, наполненной риском,
огромным напряжением сил и нервов, я имел приблизительно такие итоги.
Моя семья, состоящая из пяти человек, жила в комнатушке площадью пятнадцать
квадратных метров. Моя жена не имела прописки, а сын, по этой причине не мог
получить паспорт. У нас не было ни копейки денег. А наш прожиточный минимум
состоял из пенсии моей матери размером 120 гривен. А в это время, в Харькове
меня разыскивала “бригада” гангстеров из Донецка, обнаружившая, что я
раскопал следы мафии в металлургии Украины. И тут же, сыскное агентство, за
которым стояло управление внутренней безопасности МВД. Это по той причине,
что у меня находился материал, доказывающий незаконную деятельность этой
хитрой конторы.
Отличная благодарность от украинского правительства, которое при каждом
удобном случае подчеркивает, что главной целью реформации, проводимых в
Украине, является забота государства о каждом украинском гражданине.
Самым же интересным в той ситуации было то, что в то время когда я
пережевывал таким вот образом и эту заботу, и благодарность, с экрана
старенького черно-белого телевизора звучали радостные речи — на прошедших
парламентских выборах украинский народ в очередной раз сделал правильный
выбор, вторично проголосовав за кандидатов, среди которых я частенько видел
лиц неблагополучных в их отношениях с законом.
Представляете, какой цинизм?
Одним словом, маразм, но который состоялся. При том не случайно и не вдруг.
А по той причине, что в данном случае сработала система, поглотившая не
только экономику государства, но и зомбировавшая сознание украинских
граждан. Так вот с понимания этого я и начал свой очередной этап борьбы с
мафией. Другими словами, оказавшись не у дел, решил продолжить бороться с
мафией самостоятельно без каких-либо отношений с правоохранительными органами Украины. То есть, поработать на людей, а не на кого-то из генералов, что позволило мне сделать сразу несколько открытий, полностью разъясняющих смысл происходящего в Украине. И тут же приступить к написанию этой книги.
