Украина сегодня столкнулась с новыми, серьезнейшими вызовами: гибридная война со стороны РФ включает в себя нашествие «воров в законе» под руководством ФСБ, используемых для дестабилизации ситуации. При помощи спецслужб РФ в Украину ввозилось и ввозится оружие, боеприпасы, взрывчатка. Цель та же – дестабилизация. Агенты влияния РФ, часто в «патриотическом камуфляже» также пытаются дестабилизируют обстановку. Бороться с этим Нацполиция вынуждена при наличии в стране коррумпированных судов и «наигуманнейшего» УПК. Нестандартные вызовы требуют нестандартных решений со стороны Нацполиции. Об этом – следующая часть интервью с Первым заместителем начальника Нацполиции – Вячеславом Аброськиным.
– Вячеслав Васильевич, кроме нашествия в Украину «воров в законе», появляются хорошо вооруженные банды, занимающиеся разбоями. Какой будет стратегия борьбы с ними?
— Большое количество оружия и боеприпасов оказались в результате войны в «свободном доступе». Я начинал работать в 94-м году, как раз в пору расцвета криминала, когда людей просто расстреливали на улицах. УБОП был создан тогда именно для борьбы с этой волной преступности. Потом мы навели порядок и, если говорить о 2000-х годах, то регулярно проводились специальные операции по изъятию незарегистрированного оружия. И фактически, оружие было выбито из рук криминалитета. И вот 2014-й год, война, захват Крыма, захват воинских частей, захват отделов полиции в Луганской, Донецкой областях. Большое количество оружия и боеприпасов оказалось опять в руках криминалитета.
Почему я про Крым говорю? Россияне захватили наши воинские части, склады с оружием, боеприпасами. Когда мы задерживали боевиков на территории Донецкой области, Луганской области, мы изымали у них автоматическое оружие, и когда проверяли его по нашим учетным базам, то видели, что это оружие числилось за нашими воинскими частями в Крыму. То есть, Российская Федерация передала незаконным путем это оружие незаконным воинским формированиям, так называемым «ДНР», «ЛНР». Кроме того, боевики перевозят оружие, боеприпасы, взрывчатку с оккупированной территории на мирную часть Украины. Противодействовать этому довольно сложно. К примеру, в Донецкой области 4 КПВВ. За неделю в обе стороны 200 000 — 250 000 людей пересекают линию разграничения. Наши контрольные пункты пропуска не оборудованы специальными рамками для проверки граждан или аппаратурой для тщательного досмотра автомобиля. Сотрудники полиции, пограничники несут службу целый день на дороге, но они не в состоянии физически дотошно проверять все машины. И вот пожалуйста, результат – перевозка оружия, боеприпасов, взрывчатки в автомобилях, газовых баллонах. То есть, газовый баллон разрезается, туда вкладывается взрывачатка или боеприпасы. Обнаружить крайне сложно. Мы изымали и автоматы в разобранном виде, и килограммы взрывчатки. Баллон запаивается, газовая установка стоит и автомобиль выезжает.
Последнее время стали фиксировать перевозку взрывчатки в покрышках автомобильных. И есть случаи, когда изымали оружие, взрывчатку не с запасного колеса, а с того , которое стоит на машине. На небольшой скорости машина проходит КПВВ и таким образом провозит взрывчатку сюда.
Другая история. Недавно был взрыв в Одессе, в центре города, в машине. И преступника мы задержали уже возле Мариуполя. Ранее судимый, наркоман. Когда с ним начали работать, он рассказал: «Мне дали в Донецке 500 долларов, сказали выехать в Одессу, на «Новой почте» я получил посылку, приобрел в Одессе автомобиль, в этот автомобиль заложил взрывчатку и привел ее в действие».
— А взрывчатку по «Новой почте» прислали?
— Да. Спросили у него: «А для чего ты это делал?» Он ответил: «Не знаю. Мне просто сказали взорвать». То есть, мы четко прослеживаем, что российская сторона задействует преступников бывших, настоящих, ранее судимых для своих целей, лишь бы «взорвать» ситуацию и показать насколько мы слабы. Это делается целенаправленно и постоянно.
Взорвать подстанцию, взорвать какой-то железнодорожный переезд – используют криминалитет. Это – гибридная война. Недавно задержали в Николаевской области группу, в которую входили грузины, которые совершили разбойное нападение на частное домовладение, похитили деньги, людей пытали, были задержаны. Все с оружием. И эту проблему нужно решать.
К сожалению везут оружие и наши демобилизованные. Причины разные, один говорит: «Я везу пару десятков гранат, чтобы рыбу глушить». Другой взял пару тысяч патронов, говорит: «На охоту ходить». Третий говорит: «А я везу сувенир другу подарить». Один вез в пакете порядка двух десятков гранат для подствольного гранатомета. Капсюли выпирают. Я ему говорю, что зайдешь ты вот так в метро, где-то случайно ударишь капсюль – детонация, взрыв, катастрофа. Чем ты думаешь?
— Да, все это завезенное, оно рано или поздно взорвется.
— По Донецкой области мы в том году изъяли 5 тысяч гранат. Пять тысяч гранат у нас в ящиках стоят в районных отделах. Порядка 600-700 гранатометов. И до 5 миллионов различных боеприпасов. Это изъяли, а сколько еще не обнаружено? Это действительно проблема и эта проблема будет лет 15 нас еще беспокоить.
— В связи с этими проблемами нет ли необходимости создавать нечто вроде нового УБОПа, восстанавливать базу «Скорпион»?
К сожалению, в ходе реформ из милиции ушли и профессионалы. Информационно-аналитическая составляющая тоже пострадала. В настоящее время «Скорпион» не работает. Система остановлена. База не пополняется. И какой-то серьезной единой информационной базы сейчас у нас нет. В каждом райотделе есть своя база, но в единую базу они не интегрированы. Единой криминального направленности оперативной базы сейчас просто не существует. Но мы намерены ее восстанавливать, потому что это очень важная составляющая работы.
-
«Скорпион» же на протяжении двух десятков лет фактически собирался.
— УБОП ликвидировали, может быть, правильно, потому что он где-то себя дискредитировал. Но не все же плохие были. Сейчас структуры такой нет, сейчас есть отделы при уголовном розыске, которые занимаются организованной преступностью. Но при таком количестве воров, преступных авторитетов, при таком количестве оружия, боеприпасов – в составе Нацполиции необходима структура, которая бы боролась с организованными преступными группировками.
Уголовный розыск – это текучка, беспрерывное движение, это квартирные кражи, это грабежи, убийства, мошенничества, угон транспортных средств и тому подобное. А преступными авторитетами, ОПГ нужно заниматься на постоянной основе, контролировать их, отслеживать и заниматься системной работой по документированию этой преступности. Это лидеры, организаторы преступности, ее мозг.
— Получается, что сейчас они остались без надзора вообще?
-
Уголовный розыск пытается их контролировать. Но, уголовный розыск завален массой ежедневных дел. И реально влиять на криминальные структуры, созданные Россией – он не может.
— Вероятно, это нужно и на законодательном уровне делать, как это было в 90-х. УБОП возник после принятия закона об организационных основаниях борьбы с организованной преступностью. А у нас ситуация сейчас тоже такая, что нужна структура с какими-то расширенными полномочиями в том числе.
— У нас сейчас идут рейдерские захваты фермерских хозяйств. И это тоже организованная преступная деятельность. Есть бандиты, которых нанимают то или иное фермерское хозяйство, рейдеры для захвата. Есть такие граждане, даже из числа народных депутатов, которые не гнушаются подобным заработком. Создают группу людей и якобы как патриоты борются за справедливость и принимают участие в разных ситуациях как по захвату, так и по освобождению захваченных территорий. И делают они это за деньги. Проходят курсы обучения. Обучают нападению на сотрудников полиции, проходят специальные тренинги для того, чтобы захватывать административные здания полиции и противодействовать полиции. Я с этим столкнулся в Донецкой области, где реально преграждали дорогу железнодорожному транспорту. И действовали под патриотическими лозунгами. Но благодаря их «работе» тысячи вагонов железнодорожных, принадлежащих Украине, остались на оккупированной территории. Много тепловозов в результате остались на той территории. Я только знаю о девяти, которые остались оккупантам, вышли отсюда, а назад не зашли. И при всех его патриотических возгласах, мы лишились такого подвижного состава.
— И кому это выгодно?
— Естественно, России. Помимо тех предприятий, которые захвачены сейчас Российской Федерацией, вырезаются и вывозятся на оккупированные территории. Кроме того, в результате так называемой «блокады» мы лишились поддержки населения, порядка 150 тысяч людей, которые работали на этих предприятиях на оккупированной территории. Эти предприятия были перерегистрированы у нас в Украине, и эти люди в том числе платили военный сбор для наших вооруженных сил – серьезные суммы. Но в итоге теперь эти люди не работают, чем они занимаются нам неизвестно, налоги не платят.
— И к нам стали относиться хуже.
— И к нам стали хуже относиться, то есть мы на эти 150 тысяч могли спокойно рассчитывать. Когда мы будем заходить в Донецк – эти люди могли бы быть с нами, могли бы помочь очистить нашу землю от бандитов. Теперь вряд ли, потому что мы их бросили. Лжепатриоты могут кричать что угодно и как угодно, но мы уже три года воюем. Если ребенку было 15 лет три года назад, то сейчас ему 18 лет там, на оккупированной территории, но он же родился в Украине, это же наши дети, мы же должны за них переживать. Он имеет право вернуться сюда, к нам, чтобы здесь учиться в наших школах, закончить наше учебное заведение. Они как-то питаться должны? А мы, благодаря действиям, в кавычках, этих товарищей, лишили этих людей всего и лишили, самое главное, надежды на возвращение в Украину. Вот это самая главная ошибка.
Что делает Российская Федерация? Она признала документы этих квазиреспублик. Ребенок оканчивает школу, и ему дают возможность поступать во все учебные заведения Российской Федерации. Путин этих детей забирает к себе, обучает их в ущерб нашей стране. Есть такие университеты в России, где с Донецкой области студентов больше, чем из других районов, городов Ростовской области. Они отучатся 5 лет в России, вернутся к себе в Донецк, но будут уже носителями вражеской идеологии. Каждый день – это невозврат назад к освобождению, потому что на территории оккупированной Донецкой области осталось 500 школ. Где-то 500 на нашей стороне, 500 – там. Представляете, 500 школ, пусть некоторые не работают по разным причинам, а остальные-то работают. Выпуск из 500 школ каждый год за 3 года – это тысячи наших детей, которых вербуют, которые уезжают в Россию и там обучаются.
— Чем Вы будете заниматься на новой должности в первую очередь?
— На первом месте будет война с преступным миром, которым руководят так называемые воры в законе – это однозначно. Я буду сам этим заниматься и непосредственно руководить по всей Украине, именно борьбой с этими элементами российской агрессии. Есть опыт, я думаю, что и результат будет. Будем заниматься этими ворами, будем загонять их, и они здесь существовать не будут. Второе – это проблема оружия, активизируем все действия по изъятию оружия. Торговля людьми, никуда мы без этого не денемся. Людей продают, вывозят с Украины, люди страдают. Этим тоже будем заниматься. Что касается всего остального – это общекриминальная преступность. Будем пытаться, конечно, и на законодательном уровне решать вопросы по увеличению наказания за преступления определенной категории.
Вот у меня лежит сводка за сегодняшний день. Я Вам могу сказать, что 31 автомобиль был угнан за сутки, по Украине. Я каждый день отслеживаю ситуацию, цифра 35-45 автомобилей в сутки.
— По-моему, было и больше. Это уже снижение.
— Мне мои коллеги, подчиненные говорят, что в прошлом году было в разы больше! Полиция смогла снизить число угонов. Но и нынешнее количество угонов – это ненормально. Почему? Я вчера собирал и заслушивал Департамент уголовного розыска. Начальник Департамента уголовного розыска говорит: «Мы боремся, мы их задерживаем. Очень много их задерживаем». Но ситуация в чем?
— Но, суд отпускает их под залог. Суммы копеечные.
— Суд отпускает их под залог. Он угнал БМВ Х6, продал его, а ему дали 20 тысяч гривен залог, либо 100 тысяч, для него это не проблема. И он, выйдя из зала суда, улыбается сотрудникам полиции, «теряется», а на следующий день он уже опять угоняет машину. Да, демократия, но мы так далеко можем зайти. Новый УПК — это самый, наверное, демократичный уголовно-процессуальный кодекс во всем мире.
— Но в воюющей стране он работает скорее на преступников.
— Я общался с полицией Америки, довольно много приезжало полицейских в гуманитарных миссиях в Донецкую область. Практически со всеми полицейскими я общался и с послами разговаривал. У нас самый гуманный УПК, да и уголовный кодекс такой же.
Банальный пример. Опять же, Донецкая область. Останавливаем машину, человек показывает депутатское удостоверение – депутат Верховной Рады Украины. Или одного нардепа возьмем, к примеру. Показывает полицейскому удостоверение и говорит: «Ты — дурак, а я — народный депутат!». Явное оскорбление, явно унижение, дерганье за одежду и всё остальное.
Что говорят наши коллеги-полицейские в других странах? За такую выходку в Америке этого народного депутата они бы застрелили.
— Да это вообще, по-моему, неправильное толкование «неприкосновенности».
-
А мы же еще на банальном уровне встречаемся с такими. Едет пьяный в машине, в состоянии алкогольного опьянения водитель, закрыл окно и показывает «чертей» сотруднику полиции. Ответ полиции других стран: этот гражданин вышел бы через окно, и без разницы, кто он – артист, депутат или еще кто-то. Кто бы он ни был, он выйдет через окно и будет самым серьезным образом наказан. Но, говорят американцы, этого у нас не произойдет, он сам выйдет, потому что знает, насколько жестко к нему могут быть применены меры.
Закон на то и Закон, что действует одинаково для всех. Действует неотвратимо и беспристрастно. И это, пожалуй, главная наша цель. Потому что без Закона – нет государства, нет независимости и нет свободы.
«ОРД»
