И вышли на площадь: 190-летие восстания декабристов

Долгое время восстание декабристов – 14(26) декабря 1825 года –рассмтривали под уголом ленинского постулата «узок круг этих революционеров, страшно далеки они от народа». Но все выглядит совсем иначе, если посмотреть на это событие, как на попытку военных запустить в своей стране давно назоревшие реформы (кстати, посвященная декабристам книга историка Якова Гордина «Мятеж реформаторов» http://coollib.com/b/298170/read#t5). В свое время нам, советским школьникам, рассказывали прежде всего об идеологической составляющей этой попытки военного пеерворота. Однако не менее интересна и поучительна политтехнологическая и организационная сторона этого события. 

Преследуя армию Наполеона, российские войска прошли через всю Европу до самого Парижа. Если на европейцев при этом наибольшее впечатление произвели иррегулярные части царской армии (казаки, черкесы, калмыки), то на россиян – общественный строй европейских стран. 

“Войска от генералов до солдат, — писал декабрист Александр Бестужев, — пришедши назад, только и толковали:  “Как хорошо в чужих землях”. Сравнение со своим, естественно, породило вопрос: почему же не так у нас?”.

“Большинство важнейших установлений революции было сохранено  при восстановлении монархии как благотворные, в то время как раньше мы все, и я первый, восставали против революции, — вспоминал о своем политическом становлении один из ведущих идеологов декабристского движения Павел Пестель. – Из этого я заключил, что революция была вовсе не так дурна, как нам ее представляли… государства, в которых революции не было, оставались лишенными многих прав и свобод”. 

Вскоре начали возникать тайные общества, члены которых вели длинные беседы на тему “как нам обустроить Россию”. Они дебатировали, раскалывались и опять объединялись, втихую вели пропаганду и разрабатывали программы либеральных преобразований (наиболее известна “Русская правда” Пестеля). Поскольку легальных путей для их воплощения не было, то начали вызревать различные сценарии военного переворота. Однако, учитывая, что армия морально не готова выступить против легитимного монарха, их откладывали на неопределенное время. 

Странности престолонаследия 

Тем временем, судьба сделала мятежникам неожиданный подарок. 14 ноября 1825 г. в Таганроге внезапно умер император Александр І. По идее, из трех его братьев – Константина, Николая и Михаила – престол переходил к старшему – Константину Павловичу. Однако, последний еще в 1820 г. по ряду причин отрекся от прав на престол в пользу Николая. Причем, об этом было известно очень узкому кругу людей. 

В момент перехода власти появилось еще одно непредвиденное обстоятельство: настроения генералов, прежде всего петербургского генерал-губернатора графа Михаила Милорадовича. Они длительное время служили вместе с Константином и неприязненно относились к Николаю, которого в итоге заставили присягнуть на верность брату. После этого присягнули войска и правительственные учреждения. Формально в России появился новый император – Константин I, кое-где уже вывесили его портреты. Но тот вскоре еще раз подтвердил, что не станет занимать престол – об этом стало известно 3 декабря. 

“Это была абсолютно необычная для России ситуация, — отмечают авторы “Истории ХІХ века” французские историки Лавис и Рамбо. — Предыдущий век был периодом самой жесткой борьбы за трон… А теперь два брата соревновались в отказе от трона. Но это соревнование имело почти те же самые последствия, что и наиболее горячее соперничество”.

Члены тайных обществ вряд ли могли ожидать лучшего случая для выступления. Из-за известия о второй присяге войска были дезориентированы. Поскольку при дворе ожидали официального отречения от Констатина, который в то время пребывал в Варшаве, заговорщики разработать план военного переворота и избрать диктатора восстания, которым стал полковник князь Сергей Трубецкой. Полиция докладывала Милорадовичу о настроениях в офицерской среде, но тот отмахивался: “Оставьте этих шалунов в покое и не мешайте им читать друг другу их плохие стихи”. 

В свою очередь, Николаю Павловичу из доноса 12 декабря стало понятно, что ситуация складывается не в его пользу. Поэтому, не ожидая, когда поступит официальное отречение, он назначил новую присягу на 14 декабря. Впрочем, понимая всю неопределенность ситуации, он сказал своим немногочисленным соратникам: “Послезавтра я буду либо императором всероссийским, либо мертвым”.

Арест или убийство?

Мятежники составили толковый план военного переворота. Измайловский полк, конно-пионерный эскадрон и гвардейский морской экипаж во главе с капитаном Александром Якубовичем должны захватить Зимний дворец, который охраняла только одна рота Финляндского полка, и арестовать царскую семью. Штабс-капитаны братья Александр и Михаил Бестужевы во главе Московского полка должны заблокировать Сенат, чтобы после ареста императорской фамилии заставить сенаторов провозгласить Манифест об установлении временного правления. Лейб-гренадерский полк во главе с полковником Александром Булатовым должен взять под контроль Петропавловскую крепость и составить резерв мятежа (в те дни лейб-гренадеры несли караулы в крепости). 

Один из руководителей заговора Кондрат Рылеев, на квартире которого происходили последние совещания, решил, что для надежности не помешало бы ликвидировать самого кандидата на престол. Поэтому, он поручил отставному поручику Петру Каховскому вместе с восставшими войсками проникнуть в Зимний дворец и, действуя якобы самостоятельно, убить Николая. Из-за этого предложения в ночь с 13 на 14 декабря среди мятежников начались противоречия, в результате чего весь план пошел насмарку. 

Каховский не захотел действовать как террорист-одиночка и рано утром отказался от предложения. Якубович отказался вести матросов и измайловцев на Зимний дворец, поскольку испугался, что вместо ареста случится цареубийство. За ним дал задний ход и полковник Булатов, который вообще пошел сдаваться. 

И только братья Бестужевы действовали по плану. Ночью они убедили солдат Московского полка отказаться от переприсяги и идти на Сенатскую площадь. Командир полка генерал Фредерике попробовал остановить солдат – и получил палашом по голове. Под полковым знаменем, зарядив ружья боевыми патронами, Московский полк вышел на Сенатскую площадь. Вскоре сюда прискакал Милорадович и начал уговаривать солдат вернуться в казармы. Момент был опасен: герой войны 1812 г. Милорадович был популярным среди солдат, умел с ними говорить. Поэтому, когда Милорадович отказался отъехать – Каховский выстрелил в генерала, смертельно ранив его (в тот день Каховский застрелил еще лейб-гренадерского полковника Стюрлера, который пытался остановить своих солдат и офицера из царской свиты). 

Растерявшийся диктатор и находчивый имепратор 

Тем временем, выяснилось, что Сенат уже присягнул и сенаторы разъехались. Мятежники ожидали прибытия Трубецкого, который должен был руководить дальнейшим ходом восстания. Заговорщики думали, что он задерживается по какому-то важному делу. Но на самом деле произошло беспрецедентное в истории революций и мятежей событие: Трубецкой просто растерялся. Он сидел неподалеку, в канцелярии Генерального штаба: колебался, выглядывал, сколько на площади собралось войск, прятался опять. Группа мятежников во главе с Рылеевым разыскивала его по всему городу, и никто не догадывался, что диктатор прячется совсем рядом! 

В течении дня ситуация на Сенатской площади и в казармах оставалась нестабильной. Восставшие, отразив несколько атак конной гвардии, выжидали. Стоит отметить, что в тот день на площадь вышло несколько тысяч горожан, которые преимущественно симпатизировали восставшим. Наиболее активные по собственной инициативе разоружали полицейских и бросали поленья в правительственные войска. 

Митрополиты петербургский Серафим и киевский Евгений пытались убедить солдат в законности переприсяги и недопустимости пролития крови, но в ответ услышали: «Какие вы митрополиты, когда за две недели двум императорам присягнули… Не верим вам, убирайтесь прочь!..»

Тем временем подошли, пробиваясь через верные царю войска, восставшие лейб-гренадерский полк и гвардейский морской экипаж. Одна из мятежных гренадерских рот даже попала во двор Зимнего дворца, где в то время пребывал Николай Павлович. «Мы за Константина!», — кричали солдаты. Но 29-летний  император не растерялся и показал им на Сенатскую площадь: «В таком случае, вот ваша дорога». 

Таким образом, на площади собралось около 3 тысяч восставших солдат при 30 офицерах, а также многотысячная толпа. Однако у восставших не было руководителя, тем временем как Николай организовали антикризисный штаб. Поэтому, к моменту, когда мятежники избрали нового диктатора – поручика князя Евгения Оболенского – Николай перехватил инициативу и окружил восставшие войска вчетверо большими силами. 

В третьем часу дня начало смеркаться. Николай побаивался, что в темноте “чернь” поведет себя активнее. Кроме того, делегаты от некоторых полков, вроде бы верных царю, пробирались к восставшим и просили их «продержаться до вечера». Нужно было как можно быстрее разрешить ситуацию, и Николай приказал артиллерии стрелять. Команда прозвучала, но канониры не поднесли фитили к пушкам. Тогда несколько офицеров, выхватив фитили, дали залп, потом второй… Мятежники бросились на покрытую льдом Неву, где выстроить солдат для контратаки, но ядра раскололи лед… Вскоре все было закончено. Начались аресты и допросы. 

«Самое удивительное во всей этой истории – это то, что нас с тобой не пристрелили», — сказал Николай брату Михаилу. Действительно, как отмечает Яков Гордин, “в ночь с 13 на 14 декабря у декабристов было больше шансов победить, чем у Николая удержать власть. Был очень четкий план, разработанный Трубецким, опытным военным, и даже при тех минимальных силах, в которых они были уверены, …декабристы могли реально взять власть, если бы план был выполнен. Их победил, как это ни парадоксально, не так Николай и его сторонники, как они сами себя”. 

Дмитро Шурхало, для «ОРД»