80 лет назад, 20 июля 1926 года, умер Феликс Дзержинский. Все эти годы лишь избранные знали причины его смерти.
«Политики правительства не разделяю»
Первая мировая война (1914–1918) и война Гражданская (1918–1920) вместе с военным коммунизмом довели Россию до экономической катастрофы. Восстановить хозяйство была призвана новая экономическая политика (1921–1936). Ответственность за проведение нэпа в жизнь во многом была возложена на Дзержинского…
Борьба с контрреволюцией, преступностью, бесхозяйственностью и беспризорностью… На всех направлениях Дзержинский одержал победы. Кроме одного, которое и свело его в могилу. Этим направлением оказалась политика. Неслучайно за 18 дней до своей кончины 2 июля 1926 г. он страстно напишет Председателю Совнаркома А. Рыкову: «Политики этого правительства я не разделяю».
Именно «политика этого правительства» убила Дзержинского… Ещё 16 марта 1923 года им было написано следующее откровение:
«…чтобы… государство не обанкротилось, необходимо разрешить проблему госаппаратов… Каково настоящее положение. «…» Неудержимое раздутие штатов… чудовищная бюрократизация всякого дела — горы бумаг и сотни тысяч писак; захваты больших зданий и помещений; автомобильная эпидемия; миллионы излишеств. Это легальное кормление и пожирание госимущества этой саранчой. В придачу к этому неслыханное, бесстыдное взяточничество, хищения, нерадения, вопиющая бесхозяйственность, характеризующая наш так называемый «хозрасчёт», преступления, перекачивающие госимущество в частные карманы».
Думаю, под этими словами Дзержинского и сегодня подпишутся все законопослушные граждане, и прежде всего предприниматели, уставшие от волокиты, произвола и поборов современного российского чиновничества!
«Он любил Христа»
Явно неправы были авторы, изображавшие Дзержинского кровожадным убийцей, не разбирающим правых и виноватых! В сверхсекретных архивах я обнаружил такие предложения первого председателя ЧК, которые протестовали против практики безоглядных репрессий. Например, в письме Куйбышеву им предлагается в корне изменить порядок арестов:
«Руководство в этой борьбе… должно всецело принадлежать руководителю данного ведомства… Без его согласия аресты и привлечения к следствию его сотрудников… не допускаются.
«…» Аресты и предание суду должны производиться лишь в том случае, если предрешено, что данное лицо вредно для производства… и нет нужды его пробовать исправить и покорить делу путём прощения».
Можно ли после подобных рекомендаций выставлять этого человека в качестве «железного пугала»? Если же у кого-то остаются сомнения в человечности Дзержинского, рассекречу ещё один неизвестный доселе документ от 24.12.26 г., а именно письменное свидетельство сестры Дзержинского Ядвиги Эдмундовны:
«Он очень любил Христа… Заветы Христа глубоко были вкоренены в его сердце. «…» В 1894 г. Феликс увлёкся чтением книг разных философов, «…» которые своим материализмом отвлекли его от религии, но уважению личности Христа Феликс остался верен надолго, а может быть, до смерти — не знаю».
«Устал жить и бороться!»
Мы привыкли слышать, что Дзержинский — «рыцарь без страха и упрёка», несгибаемая личность… Так оно и было, но… до того времени, как этот действительно кристально честный человек впал в полное отчаяние, столкнувшись с набирающей мощь cистемой. С властью бюрократов и политических выскочек в лице Троцкого, Зиновьева, Каменева, Пятакова, Рыкова и им подобных.
Здесь надо заметить, что Сталин, став во главе партии, всей полнотой власти поначалу не обладал. Но уже тогда Дзержинский предвидел опасность сосредоточения её в одних руках. Ещё 3 июля 1926 года, за 17 дней до своей внезапной смерти, в одном из писем он предсказывал: «Если не найдём правильной линии в управлении страной и хозяйством — оппозиция наша будет расти, и страна тогда найдёт своего диктатора — похоронщика революции…»
Именно в эти исключительно тяжёлые для него месяцы и дни были написаны наиболее откровенные письма, многие из которых так и не дошли до своих адресатов.
Буквально кричит неотправленное письмо Сталину, написанное Дзержинским 3 декабря 1925 г.: «В связи с положением, создавшимся для промышленности и ВСНХ, я должен просить ЦК об отставке, так как при создавшемся положении руководить успешно промышленностью не в состоянии. «…» Мы идём быстрыми шагами к кризисам частичным, которые, всё дальше разрастаясь, будут всё шириться и смогут превратиться в серьёзнейший кризис, если… не будут в самом срочном порядке приняты необходимые меры…»
Письмо Сталину Дзержинский так и не отправил, после трёх дней мучительных раздумий обречённо написав на машинописной копии карандашом: «Не послал. 6. XII. Ф. Д.». Явно его мучило то, что, получив такое письмо, Сталин скажет: «Какой же ты Железный Феликс, если в самый тяжёлый момент уходишь с поля боя, прося отставки?!»
Дзержинский пытался стучаться во все двери, но часто не находил понимания даже у своих «комчванствующих» заместителей (вроде тов. Пятакова), к которым решил обратиться 1 июня 1926 г. со следующим признанием: «…Я вынес твёрдое убеждение о банкротстве нашей системы управления, базирующейся на всеобщем недоверии… Эту систему надо отбросить, она обречена». Слова «о банкротстве» он зачеркнёт и вместо них напишет явно сдерживающую его раздражение фразу «о непригодности в настоящее время нашей системы». Что же касается фразы «она обречена», то от неё в печатном тексте не останется даже следа!
Пройдёт месяц, и 2 июля 1926 г. в послании Рыкову Дзержинский сделает новое резкое заявление: «Я вынужден обратиться к Вам… при создавшихся условиях диктатуры т. Шейнмана (председатель Госбанка. — Авт.) и непринятия реальных мер со стороны правительства для обеспечения кредитования промышленности и снижения розничных цен… я снимаю всякую ответственность за состояние нашей промышленности и ВСНХ и ввиду этого прошу Вас возбудить вопрос… о моей отставке…»
На другой день после этого заявления Дзержинским овладевает такое отчаяние, что он пишет поистине трагическое «обращение без адреса». Вот крик его души:
«Устал жить и бороться» — это слова записки одного из лучших хозяйственников т. Данилова (директор Выксы), покончившего самоубийством… Эти слова т. Данилова и его настроение характеризуют настроение в настоящее время огромного количества лучших хозяйственников… 9/10 сил и энергии уходит… не на создание новых ценностей, не на само производство, а на согласование, отчётность, оправдание, испрашивание. Бюрократизм и волокита заели нас, хозяйственников. На работу нет времени. Мы устали жить и бороться».
Я представляю, какую бурю чиновничьей злобы могло вызвать это похожее на завещание письмо!
Долго так продолжаться не могло. И развязка наступила — 20 июля 1926 г. на Пленуме ЦК и ЦКК, где его опять начали травить. Дзержинский отбивался, как мог, пытался докричаться до совести «верхов»: «…если вы посмотрите на весь наш аппарат, …на всю нашу систему управления, если вы посмотрите на наш неслыханный бюрократизм, на нашу неслыханную возню со всевозможными согласованиями, то от всего этого я прихожу прямо в ужас. Я не раз приходил к Председателю СТО и Совнаркома и говорил: дайте мне отставку… нельзя так работать!..»
Однако эти слова повисли в воздухе. В зале всех захватили политические дискуссии. Было не до Дзержинского…
Через несколько часов председательствующий сообщит: «Сегодня после утреннего заседания партию постиг исключительной силы удар. С т. Дзержинским после его речи сделался припадок сердца. На протяжении 2,5 часа он лежал в соседней комнате, к нему были вызваны врачи. После того как ему стало немного легче, он пошёл к себе на квартиру. Там уже в его комнате с ним случился новый сердечный припадок, и т. Дзержинский помер».
Железному Феликсу было 49 лет.
Для справки.
С 1917 г. — председатель ВЧК (с 1922 г. — ОГПУ) и нарком внутренних дел (1919–1923), одновременно с 1921 г. — нарком путей сообщения, с 1924 г. — председатель Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ). С 1921 г. — председатель Комиссии по улучшению жизни детей.
От редакции. Публикуя этот материал, «АиФ» понимает всю неоднозначность фигуры Ф. Дзержинского. Мы не предлагаем забыть о политике руководимой им ВЧК и о том, как он призывал рабочий класс «раздавить массовым террором гидру контрреволюции»… И всё же, думается, читателю «АиФ» будет небезынтересно узнать о малоизвестных страницах его биографии. Каждый сам для себя вправе ответить на вопрос: кем же был Железный Феликс в первую очередь — орудием большевизма или его жертвой?
Автор благодарит К. Андерсона, Ж. Адибекову и В. Денисова за помощь в поиске последних писем Дзержинского.
Николай ДОБРЮХА
www.aif.ru
