Более трех лет назад, 2 июня 2015 года, со множественными огнестрельными ранениями головы и в наручниках нашли тело разведчика 72 бригады Сергея Костакова.
Маэстро, (позывной) как называли его сослуживцы, пропал 22 ноября 2014 года, находясь на службе в районе Волновахи (Не оккупированная территория). В день исчезновения боец собирался уезжать из города, имея на руках документы по переводу в другую бригаду. В 72-ой, по словам родных и друзей, у Сергея неоднократно случались конфликты.
За прошедшие почти 4 года дело Костакова “гастролировало” от мариупольского отделения полиции (Следственное ГУНП в Донецкой области) до киевской прокуратуры и обратно, но по непонятным причинам его не рассматривала военная прокуратура. На данный момент дело перевели в волновахское отделение полиции.
Все это время убийством Костакова интересуются те люди, которым он был дорог. Они до последнего верят, что рано или поздно все станет на свои места – и найдутся ответы на вопросы, которые зависли в воздухе.
Юрий Костаков,отец:
Сергей ходил в спортзал, занимался биатлоном, прыгал с парашютом. Но прежде всего он был активистом, которого не устраивала действующая власть.
У нас с ним был свой бизнес, и в 2011 году сын был на Налоговом Майдане, а на следующее утро после митинга, домой пришли следователи и обвинили его в хулиганстве, которого на самом деле Сергей не совершал. Его забрали в СИЗО, но через какое-то время перевели на домашний арест. Сергей дружил с Егором Соболевым, тот тогда еще был журналистом. И Егор через чешское посольство сделал сыну коридор – Сергей уехал в Прагу, получив там политубежище. Прожил он там вплоть до начала 14-го года, а когда началась заваруха здесь, решил приехать, чтобы добровольно пойти на фронт.
Я уверен, что пока был Майдан, у сына в душе все кипело, что он не там. Сергей был максималистом, очень принципиальным и радикальным в своих убеждениях. Благодаря моим связям, Сергей попал в 72 бригаду. И именно поэтому, будучи уже военным, он начал выступать с критикой против командования бригады. Сначала в том плане, что они не заботились, в каких условиях живут солдаты, а затем начал озвучивать массу других недостатков. Хотя фамилий он не называл, но в целом критиковал структуру. Даже выступал на телевизионных каналах, видимо, договариваясь с друзьями-журналистами.
И в сентябре 14-го года его упекли в мариупольское СИЗО. (Посадили Сергея сначала якобы за угон автомобиля, хотя, по свидетельству бойцов, машинами местных на фронте тогда пользовались с разрешения руководства. Отец общался с человеком, у которого Сергей взял по приказу машину. Тот рассказал, что Маэстро обещал ему ее вернуть, и сообщил об этом командованию). А затем прицепились к судимости, из-за которой он уехал из Украины в Чехию. Но Сергея отстояли активисты — он вернулся на службу. И начал выносить сор из избы: например, 12 ноября выставил пост на своей странице в фейсбуке, обвиняя руководство в контрабанде.
Зная его пыл и конфликты в бригаде, я ему все время говорил: “Ты выберись сначала оттуда, а потом пиши, что хочешь”. А он мне, что вот я приеду домой и покажу им “кузькину мать”! Вот и показал…
Я разговаривал с хозяйкой гостницы “УЮТ”, за какое-то время до перевода Сергей почему-то туда переехал. И она сказала, что 22 ноября, в день, когда сын должен был уезжать из города, где-то около 5 часов вечера он пришел с двумя клетчатыми сумками, в бушлате, отдал ключи, рассчитался за гостиницу и ушел. Через какое-то время, по ее словам, к ней пришли трое военнослужащих в форме с оружием и спросили, где Костаков. Один из них позвонил кому-то и сообщил, что Костаков ушел. Она говорит, что тут же позвонила Сергею, рассказала об этом.
Про то, что было с ним дальше, есть только ряд догадок. Но, собирая разные сведенья уже не первый год, я убежден, что к его смерти причастны и военные его бригады, и милицейское подразделение “Киев-2”. Например, в день его пропажи, 22 ноября, на одном из милицейских постов видели человека, по описаниям похожего на Сергея, окровавленного и прикованного к какой-то трубе наручниками.
Я ездил на опознание, когда нашли тело. Череп почему-то был отдельно, в него выстрелили 20 пуль – но это уже не убийство, а какая-то казнь. Судя по черепу, у меня были сомнения, что это Сергей, но мы отдали его на экспертизу, чтобы сверить зубную карту, и все сошлось, совпало и ДНК.
Я все это время собираю всевозможные данные и документы, связанные с убийством сына, да и адвокаты мне сказали, что несмотря на то, что дело не движется с мертвой точки, материалы все равно надо собирать. Но в целом я уже потерял веру во что-либо.
Виктория Солодухина. Сестра
29 мая 15 года я выступила на “Шоу Шустера”, в котором подняла вопрос исчезновения Сергея, и буквально через день его тело находят, точнее, как я считаю, подбрасывают. На опознание мы ездили с папой.
Приехали, добились, чтоб пришел командир разведроты, в которой служил Сергей, и первое, что он нам сказал: “Это точно Сергей!”. Мол, тело найдено в такой форме как ходил Серега – “Бундесе”. Но уже потом, когда некоторые бойцы демобилизовались, и перестали бояться хоть что-то рассказывать, сообщили мне, что у Сереги никогда не было “Бундеса”. (Об этом говорили сослуживцы Сергея и “Цензору”) Да и вообще, в морге по телу у меня было очень много вопросов, отчего закрались сомнения, Сергей ли это вообще, и если это не его тело, то где он сейчас?
Второй раз в конце сентября мы ездили в Волноваху, чтобы забрать тело, и тогда нам его не показали и не отдали. Сказали идти оформлять документы, а через пару дней привезли его в двух мешках. Голову вообще передали отдельно “Новой почтой”.
Меня гложет чувство вины, потому что, когда Серега собрался покидать бригаду, можно было туда поехать, встретить его и провести на поезд. Перевод Маэстро организовывала я. А когда прочитала пост про машины, у меня волосы дыбом встали.
И ведь это только малая часть того, что он мог знать. Было чувство, что при малейшем столкновении с теми, кто там занимается контрабандой, ему выстрелят в спину. Я ему говорила, что если тебя арестуют, то мы всегда тебя оттуда выцарапаем, но не дай повода себя убить.
Игорь Пилипчук. Друг, волонтер:
Те, що ця справа сама по собі не рухається, – це вже злочин. Тому що вбивство військовослужбовця, за всіма ознаками, відбулось на нашій території. За кілька днів до свого зникнення Сергій телефонував мені, і я його дуже просив, щоб він більше не влаштовував там ніяких розборок, а зібрав речі і спокійно виїхав. Щоб не писав постів у Фейсбук, де викривав низку військових у скоєнні злочинів, бо це становило б йому загрозу, передбачувано. Він мав на руках відношення про переведення у новосформовану 81-шу десантну бригаду. Згодом я дізнався, що він за два дні до зникнення влаштував скандал заступнику начальника волноваської міліції, якому сказав, що, типу, доїду до Києва і розповім, як ви тут сєпарів приймали і так далі. Так от треба було спершу доїхати до столиці і тоді розповісти кому треба про всю ту шоблу. А не махати шашкою одному проти зграї негідників. Сергій часто наривався там, де цього не треба було робити, де треба було проявити витримку і згодом все зробити як слід. Ясно, що там була і контрабанда, і мародерство, але йому не треба було воювати з ними наодинці. Костаков, попри вік понад 40, за психотипом був підлітком, із відповідним юнацьким максималізмом та украй загостреним почуттям справедливості. Так і діяв часто, відповідно. При тому, що був винятково професійним і навіть унікальним бійцем. І ці два його альтер-его не завжди толерували між собою. На превеликий жаль. Його жертва заради нас — це не лише важка втрата для рідних та друзів. Це дійсно велика втрата для країни. Таких людей і солдатів — мало.
Адвокат Вячеслав Мысак:
Я вступил в дело в октябре 16 года. После того, как нашли труп, дело внесли в реестр. И я не скажу, что по нему ничего не сделано. Но довести до конца никто не хочет. Главная ошибка с самого начала -процессуальное руководство должны была осуществлять военная прокуратура. Но не было личной заинтересованности должностных лиц, чтоб расследовать это убийство.
Три версии, которые разрабатываются в нем – это либо какой-то личностный конфликт, либо конфликт с местными, или какое-то корыстное преступление, с целью что-то украсть. Cам способ убийства – не менее 20 пуль, половина из них спереди, половина сзади, наручники на руках, поэтому версию с разбойным нападением я исключаю.
Свидетель, представитель МВД, который говорит, что видел Костакова с наручниками на блокпосту – не утверждает это на 100%. И не указывает никого другого, кто был там еще. Со свидетельствованием он выступил только год назад, до этого все время молчал.
Нужно понимать, что Сережа был человеком, который боролся за правду. У него было обостренное чувство справедливости и таким людям всюду тяжело, а там, где есть вооруженный конфликт, тем более.
Тело, которое принадлежало Костакову, нашли возле села Прохоровка, это Волновахский район, недалеко от блокпоста военных. Но чтоб туда попасть, а это близко к нулевым позициям, надо было проехать несколько блокпостов, в том числе блокпост пограничников и МВД, “Буграс”. То есть может быть и такое, что в убийстве завязаны и военные из 72 бригады, и представители добровольческого батальона ”Киев-2”.
Сейчас обвинение никому не предъявлено, подозреваемых нет. Но если дело закроют, мы будем идти в суд — и продлевать его на полгода. Идеальных преступлений не бывает, и в этом деле есть немало доказательств, например, следствию известен тип оружия, поэтому можно провести баллистическую экспертизу и вычислить пистолет, из которого стреляли. Ведь у каждого, кто служил тогда на востоке, было какое-то оружие под четким номером, и все есть в картотеке “К-2”. То, которое было у военных, тогда могло не регистрироваться, но можно хотя бы сузить поиск путем исключений. Точно так же кому-то выдавались наручники и на ком-то они числятся, но следствие не занимается этими вопросами.
“Цензор.НЕТ” связался с непосредственным командиром Сергея Костакова, на момент его службы в 72 бригаде.
Виктор Скатерной, в 14-м году – командир роты разведки. Сейчас комбат первого батальона 72 бригады:
Я думал, это дело давно закрыли. Но все, что я могу сказать по этому поводу, что Сергея перевели в другую бригаду по его просьбе, а когда он пропал, подымать этот вопрос начали мы. Из бригады он ушел после конфликта с начальником милиции Волновахи, и после этого у него было два варианта: либо перевестись, тогда на него не заведут уголовное дело, либо сесть в тюрьму. Плюс он не нашел единомышленников в подразделении. От поставленных задач он все время увиливал. С остальными бойцами общался “привет-пока” и не более.
Я прослужил с Сергеем не так уж и много — 5 месяцев, и за это время невозможно узнать все о человеке, но он был неподконтрольным. Мог отжать машину (Ротный отрицает, что машины у местных забирались по приказу командования), остановить скорую посреди города с помощью автомата – и когда он это сделал, то по моему приказу сдал оружие. Но мы же военные, а не банда, и мы на стороне закона, а Сережа был борец за какую-то такую справедливость, которую никто не может понять. Я не хочу сказать ничего плохого, но как по мне, слишком много шума вокруг такой личности.
Убить его мог кто угодно из городских: он много конфликтовал с местными авторитетами ( Этот момент исключает адвокат, общавшийся с такими людьми. По его словам, когда территорию начали контролировать военные, влиятельные лица города уже не имели привычных полномочий). А еще у меня есть мысль, что просто человек в очередной раз скрылся. Он вообще позволял себе пропадать то на пару дней, то на неделю, хотя знал, что не имеет права покидать подразделение без разрешения офицеров. Из “К-2” к нему постоянно приезжали ребята — и он уезжал с ними.
А на его заявление о контрабанде, там где он остановил какого-то капитана милиции, который на фуре вез машины, я ему говорил, что Сережа, Мелитополь — не зона АТО, мы, военные, к этому не причастны, и запретили ему в это вмешиваться, а он там стрелял в воздух из автомата, но это же мирный город!
Одежда, в которой нашли тело, принадлежала Сергею, я ему когда-то дарил эту форму, а мне ее привезли волонтеры. Как точно она называется, я не припомню.
А вообще, тема Сергея мне надоела, если честно. Полиция не хочет ничего искать, а родственники думают, что это наших рук дело.
Один из бойцов “Киев-2”. В целях своей безопасности пожелал остаться анонимным.
Про Костакова особисто я дізнався від одного з бійців нашого підрозділу. Він бачив Сергія побитим, прикутим до батареї на КП (Командний пункт) нашого батальйону, в день коли той зник. І, як виявилось потім, його бачило ще четверо чоловік . Але виступати відкрито вони не те щоб бояться, а це немає сенсу. Це було б варто робити, якби слідство дійсно шукало вбивць, але воно глушиться на корню.
Я спілкувався з татом Сергія, і якщо брати матеріли справи, то це суцільний саботаж слідчих – такого я ще не бачив. Знаходять військового і віддають тіло в морг у Волноваху, наче це цивільний або невпізнаний, а не в Дніпро, де займаються такими справами. На місці де знайшли тіло Костакова, чомусь не було знайдено гільз. Відповідно місце злочину або було не там або його почистили, або їх взагалі ніхто не шукав.
А потім, наскільки мені відомо, навіть знайшли зброю – з якої ви пущені деякі кулі, вилучені з тіла Сергія, і того, кому вона належала, але потім вона зникла зі справи.
Треба розуміти, що контрабандні потоки в районі Волновахи в 14 році були якісь хаотичні, вони тільки зароджувались. І причетні “мазали” один одного кров’ю, щоб не було серйозних конфліктів між підрозділами, бо всі були вже “запачкані”, так би мовити. Усе незаконне, що там відбувалось, ще не було централізовано, як це сталося згодом. І ті, хто цим займався, не розуміли, наскільки саме це небезпечно — відпустити когось з певним багажем інформації. А от коли вони почали розуміти, де, хто кого покриває, коли вибудувалась певна вертикаль, ось тоді стало менше “мокрухи”. Але до того на всяк випадок підчищали усіх – і Сергій теж потрапив під це. Так само в 72 бригаді пропав кулеметник Петренко, який теж збирався відкрити ротик. І його досі не знайшли.
Більше того, в цих справах були замішані не лише військові, а й комендант міста, і начальник міліції. Ясно, що в підрозділах були певні групи людей, які цим займались. Наприклад, у нашому “Києві-2” було близько 10 чоловік, які виконували різні чорні справи, але треба розуміти, що контрабандою рулили не вони. А загалом у батальйоні було багато добровольців, майданівців, які, побачивши, що там відбувається, перевелись звідти цілою групою.
Сергія прибрали, а от чому його залишили в наручниках – варіантів мільйон, я думаю, що це помилка: в більшості ці люди тільки вчилися вбивати, і могли залишити його так від власної необізнаності. Так само непродумано вони поступили, видавши тіло, бо він би міг і досі вважатися зниклим безвсісти.
Еще до того, как дело перевели в Волноваху, на журналистский запрос в мариупольское отделение полиции о встрече со следователем пришел отказ. Друзья, которые служили с Сергеем, отзываются о нем распространенной фразой “Побольше бы таких людей, жизнь в стране была бы другой”. На памятнике, установленном на могиле Маэстро, написано “Погиб за Украину!” — эту надпись попросил сделать отец.
Зная о том, что Сергея убили на своей территории, сначала эта фраза режет слух, но потом приходит понимание, что действительно в каком-то смысле разведчик Сергей Костаков погиб за Украину, но за такую, за какую боролся: где убийства расследуют, а виновных наказывают.
Вика Ясинская, ”Цензор”
