НАШИ СЕТИ НЕ ПРИТАЩАТ МЕРТВЕЦА?..

Политик по имени Владимир, настаивая на необходимости недопущения инакомыслия  в СМИ, привел аргумент власти: «мы самоубийством кончать не желаем». Его тезка, спустя более восьмидесяти лет, ратуя за цензуру, не был столь откровенен. В первом случае – речь идет о диктаторе Ульянове-Ленине. Во втором – о прислужнике недодиктаторского, но стремящегося к диктатуре современного украинского режима, нардепе-регионале Олийныке.12 июня совпали даты событий, касающихся свободы слова. 23 года назад в перестроечном СССР была отменена цензура, культивируемая с начала большевистского террора. И сегодня – Олийнык вынужден был отозвать проект закона о цензуре в пространстве Сети. Но аплодировать – рано. Есть смысл рассмотреть природу цензуры, не исключено, что украинский политикум вернется к данному вопросу.

Владимир Олийнык 4 июля зарегистрировал в Верховной Раде проект №2208а. В документе предлагается внести ряд изменений в действующий закон «О защите общественной морали».

Проект вызвал обоснованную тревогу. Председатель правления Интернет Ассоциации Украины Татьяна Попова характеризует его следующим образом: «прикрываясь нравственностью, депутат хочет ограничить свободу пользователей Интернета». Главный редактор популярно ресурса Цензор.НетЮрий Бутусов сказал в телеэфире: «некоторые законодательные инициативы регионалов – уже даже не цензура, они направлены на полный захват и уничтожение всего информационного пространства»; «этим законом вводятся те механизмы прямого действия, которые позволят закрывать, уничтожать любой сайт практически бесконтрольно». О том, что новацией от Олийныка режим пытается спасти свою шкуру, резко и аргументировано высказался народный депутат Геннадий Москаль.

Легче всего попытаться выступить в защиту цензурной инициативы, подняв на щит благородную цель – борьбу с пропагандой порнографии и педофилии; призывами к насилию, изменению конституционного строянезаконным путем и прочим беззаконием.

Но у цензурной идеи партии власти – иной окрас. Опасный для демократического общества.

Не стоит утверждать это голословно. Лучше рассмотреть положения действующего закона о защите общественной морали, и того, что было предложено внести в него.

Закон, призванный охранять нравственность, принят в 2003 году, дополнен в 2010-м, действует поныне. В нем, (хотя специалисты признают, что сделать это сложно), разграничены понятия эротики и порнографии.  Порнография – запрещена. Запрещено изготавливать и распространять продукцию, которая пропагандирует войну; национальную или религиозную вражду; изменение конституционного строя и территориальной целостности Украины путем насилия. Вне закона – пропаганда фашизма (жаль, что в один ряд с ним не поставлен человеконенавистнический большевизм). Запрещены унижение по национальному признаку и по признакам физических и психических заболеваний, возрасту; пропаганда наркомании и других вредных привычек.

Кажется – вполне достаточно обоснованных табу. Но соль в том, какие именно органы  и каким путем призваны стоять на страже нравственного здоровья общества.

В действующем законе предполагается создание Национальной экспертной комиссии по вопросам общественной морали. Ее состав – ведущие деятели культуры, науки, искусства, образования; психиатры, сексопатологи; специалисты в отрасли информации.

Роль комиссии – ни в коем случае не казнить и миловать самочинно. Орган координирует разработку концепции защиты общественной морали. Может обращаться с предложением привлечения того либо иного СМИ к предусмотренной законодательством ответственности.

А теперь – взглянем, что в проекте олийныковских дополнений. Прежде всего, кардинально меняется «регулировщик нравственности». Им становятся органы СБУ и МВД.

Полномочия весьма обширны. Полицейские структуры обращаются в суды (насколько суды подконтрольны режиму, общеизвестно). Провайдеры обязаны в течение суток после решения суда удалить Интернет-ресурсы, прогневившие власть.

Да, именно прогневившие власть, а не только исполненные непристойности и призывов к насилию. Потому что запретные темы дополняются весьма круто. Среди них акцентируются призывы «до захоплення державної влади, вчинення терористичних актів або інших кримінально караних дій».

Толковать все это можно весьма вольно. Лозунг «выйдем на улицы и площади без оружия, и не уйдем, пока не добьемся отставки режима» — чем не призыв к «захвату власти»? И, если учесть, что те же протестующие мелкие предприниматели получили абсурдное, но реально уголовное наказание, то, выходит, идея любого подобного протеста, высказанная в Сети, может быть расценена как «уголовно наказуемое деяние», и повлечет уничтожение ресурса.

Кстати, регионал предложил репрессии не только против Инет-сайтов. Это же – дополнения в закон, в котором говориться обо всех медиа: выходящих на бумажных носителях, теле- и радио СМИ.

Об обширности полномочий новоиспеченной жандармской охранки свидетельствуют и другие положения проекта. Провайдеры должны, по требованию СБУ и МВД предоставлять сведения о личности пользователя (абонента) услуг. Не только тех, кто помещает в Сети материалы, а стало быть, и тех, кто, ознакомившись с материалом, решит откликнуться на него на форуме. А может – захочется регистрировать просто факт захода пользователя на сайт, признанный диссидентским?

Есть характерная деталь подобной слежки. Провайдеры не имеют права «разглашать информацию о факте и содержании запроса». То есть тотальную слежку «за мыслями» режим желает проводить тайно, за спиной у граждан.

В плане  отношения к свободе слова наше посттоталитарное общество находится во взаимоисключающем, на первый взгляд, положении. С одной стороны – сознание несет груз чуть ли не векового информационного железного занавеса, строжайшей цензуры. С другой – выросло поколение, которое привыкло к наличию свободных информационных потоков. Эти люди попросту не могут представить себе, как это, «тащить и не пущать» за информацию, высказанное мнение.

А стоит не забывать о наличии подобной отвратительной, попахивающей – вот именно, мертвечиной, возможности.

Основным объектом  советской цензуры была «антисоветская пропаганда», а никак не безнравственные безобразия.

Под эту рубрику подходило все, вплоть до пресловутых «упаднических настроений». Если кто не знает (я случайно узнала недавно), Людмила Зыкина однажды попала под раздачу, и ее концертная деятельность была приостановлена. Грех поющей «Родины-матери» заключался в подготовке к исполнению цикла старинных романсов. Как было принято выражаться, те, кому следует, усмотрели упадничество, запрещенное советскому гражданину, в вальсе «Осенний сон» времен русско-японской войны.

Цензуре, ей, знаете ли, дай палец – она отгрызет всю руку. Обе руки. Совместно с  ногами.

Не только художественное творчество и наука (в частности, психология, социология, генетика) подвергались нещадному цензурированию. В первую очередь, совок охраняли от информации о реально происходящем. Просто – от сухого приведения сведений, ибо об их толковании речи идти не могло. Отменить случившееся не получалось. Но сообщения – успешно отменяли. Это касалось сведений и о независящих от человека и его убеждений техногенных либо природных катастрофах.

Совок черпал крупицы информации из «вражьих голосов». С появлением коротковолновых приемников в частном пользовании, СССР построил и содержал наиболее мощную в мире систему радиоглушилок.

Не исключено, что здесь можно провести параллель с нынешней перепуганной инициативой партии власти. Рассматриваемый проект вцепился «в волны»  во многом неподконтрольного и абсолютно безграничного Интернета.

Большевики, по крайней мере, не маскировали свое преследование информации — борьбой за нравственность. По поводу «Декрета о печати» Ленин сказал: «мы и раньше заявляли, что закроем буржуазные газеты, если возьмем власть в руки. Терпеть существование этих газет, значит, перестать быть социалистом».

В зацензуренном обществе случались дикие на нынешний взгляд курьезы. Начальник Главлита (государственный орган цензуры) Омельченко обращался к главе МГБ Абакумову: «в некоторой части тиража журнала «Молодой колхозник» №1 за 1947 г., в посвящении к стихотворению «Счастье» было допущено грубое искажение – вместо текста «в 1920 году В.И. Ленин оХотился в Брянских лесах», напечатано «оКотился». Этот факт, по моему, заслуживает внимания Министерства Государственной Безопасности».

Курьезы? Да. Но после внимания МГБ-КГБ они превращались в драмы и трагедии,  головы летели не в переносном, а в буквальном смысле.

Эти заметки не ставят целью посмешить, либо запугать. Введение идеологической цензуры на государственном уровне даже в частном случае – приводит  к нежелательному раскупориванию кувшина со зловещим джинном. Следует отдавать себе в этом отчет.

12 июня 1990 года Верховный Совет СССР принял закон, где присутствовала строчка: «цензура массовой информации не допускается».

Теперь, следует понимать, в современной Украине гуляют ветры  антиперестройки? Попытка внедрить цензуру – еще один тревожный звонок.

Как живет в этом плане мир? Неужели – руководствуясь принципом: в медиа, как на заборе, можно малевать, что угодно?

Нет, конечно. В Великобритании телекоммуникационные службы блокируют доступ пользователей к нелегальным сайтам, прежде всего – с детским порно.

В Германии – провайдеров обязали блокировать доступ к сайтам неофашистских организаций. Здесь действует соглашение под названием «Добровольный самоконтроль для мультимедийных сервис-провайдеров».

В 1996 году Конгресс США, по просьбе родителей и педагогов, подготовил «Акт о нормах приличия в телекоммуникациях». Речь шла о негативном влиянии на психологию подрастающего поколения пропаганды разврата и насилия. Документ принят не был. Доказали, что он противоречит Первой поправке к конституции.

В этих, и других примерах, внятно проглядывает отличие от регионаловской наработки. В демократическом мире ударение делается на очищении медиа-пространства от подсудных, в соответствии с другими законами, деяний.  А не на наездах на власть. Это раз. Интернет мониторят не силами полиции и спецслужб, а с помощью цивильных организаций, применяется практика добровольных соглашений. Это два. Речи о слежке, хоть явной, а тем более – тайной, за пользователями Сети не идет, и идти не может. Это три.

Тотальный контроль, особенно – над стыком национальных сетей с мировыми, действует в коммунистическом Китае, Северной Корее, Иране, на Кубе.

В Туркменистане, где, впрочем, доступ гражданина к Интернету – невиданная и редкостная роскошь, существует единственный сервис-провайдер. Это правительство.

В этих странах, а также во Вьетнаме, прежде всего, блокируют сайты международных правозащитных организаций; сети крупных новостийных агентств.

Выходит, для диктатуры – наибольшая непристойность, наибольшая угроза нравственному здоровью нации содержится как раз в объективной информации и разговорах о правах человека.

В Сирии наказание в виде ареста предполагается за высказанную в Инете критику правительства.

Славная компания, куда янучары пытаются затащить Украину, не так ли?

О ком именно сказал создатель антиутопий-предупреждений, писатель Дж.Оруэлл: «Во времена всеобщей лжи говорить правду – это экстремизм»?..

Владимир Олийнык сегодня отозвал свой законопроект на доработку. С одной стороны, это доказательство того, что общество способно влиять на наиболее одиозные поползновения. Но, заметьте, документ не снят с рассмотрения, а завис, будучи переданным в комитет. Что происходит в подобных случаях с проектами, вызвавшими возмущение граждан, общеизвестно. Достаточно вспомнить судьбу пресловутого закона о фактической отмене социальных выплат уязвимым группам украинцев. Первая попытка принять его сопровождалась народным повреждением забора у Верховной Рады, воистину отчаянным протестом. Документ «припрятали» в комитете. Поменжевались, и достали исподтишка. Успешно проголосовали, ввели в действие.

Сам Олийнык, комментируя отзыв, говорит: «не собираюсь отказываться от наведения порядка в Интернете». Он отрицает видимые невооруженным глазом причины попытки ввести цензуру: «партия власти ничего не боится».

Боится. Еще как. И пусть боится. Нам, гражданам, тоже следует разумно опасаться: как бы не прохлопать возможную реинкарнацию введения цензуры. Как бы не случилось, что наши привычные Сети – вдруг притащат смердящий труп борьбы с инакомыслием.

А в принципе – специалисты считают, что оцензуривание Интернета более затратно, чем преодоление цензуры. Но и это не должно успокаивать нас полностью. На держимордовские затраты режим поскупиться вряд ли, взяв средства из куда более нужных сфер.

Разве что – кому интересно, стоит превентивно ознакомиться со способами защиты конфиденциальных данных и анонимности в Сети, изложенными в Викиучебнике на Википедии.

Следует помнить слова Билла Гейтса «не вижу никакой опасности для мира в целом, если кто-то будет пытаться ограничить сводное распространение информации через Сеть. Контролировать Интернет невозможно. Рано или поздно – свобода слова победит». Но поскольку нас не устраивает поздняя победа этой свободы, на которую режим ведет наступление – стоит не только Гейтса помнить, но и самим не плошать.

Виктория АНДРЕЕВА,”ОРД”