Регионалы будут умирать с именем своего фюрера на устах. Вместо того, чтобы тихо его удавить

Если допустить, что хотя бы часть изложенного ниже – правда… А допустить такое вполне возможно, потому что некоторые детали и разговоры просто нет смысла придумывать… Если допустить это, то вполне отчетливо можно представить, в чьей собственно власти мы все оказались. Думаю, что и сами «регионалы» сейчас это понимают и утешаются лишь надеждой, что это их не коснется. Не обольщайтесь. Вас это коснется в первую очередь. Это закономерность диктаторских режимов. «Ночь длинных ножей» проводится именно с целью ликвидации вчерашних соратников. Вслушайтесь, господа «регионалы» в слова Могилева, внимательно вслушайтесь. Теперь вы будете вздрагивать ночью от звука автомобильного мотора у вашего дома, а днем будете присматриваться за тем, не один ли и тот же автомобиль едет за вами. Вполне вероятно, что история семьи Ландиков – это скорая ваша история.

Могилев – Ландику: «Судьба Гонгадзе тебе покажется раем!»

Коль скоро главный «гражданин начальник» страны так разговаривает с народным депутатом да еще и из своей партии, то чему удивляться, когда рядовые менты ведут себя по отношению к простым украинцам как потерявшие всякий страх и совесть опричники?

Если и есть ныне в Украине фамилия, железно входящая в пятерку самых непопулярных в народных массах, — то это фамилия Ландик.

Буквально в одночасье оказались забыты и пресловутый донбасский авторитет Владимира Ландика, и известность принадлежащей его брату Валентину компании по производству холодильников «Норд». Два инцидента – сначала с участием сотрудника ГАИ, а затем и с избиением молодой женщины в луганском ресторане «Баккара» — сделали из семьи Ландиков изгоев в глазах общества. Сидящего ныне в Луганском СИЗО Романа Ландика приводят в пример как классического «мажора», на что его отец Владимир реагирует особенно остро. В последнее время в его высказываниях стал фигурировать и Анатолий Могилев: по мнению старшего Ландика, в инцидентах вокруг его семьи министр внутренних дел повел себя с максимально возможным предубеждением.

— Жуткие вещи вы рассказываете об Анатолии Могилеве и его звонках в отношении вашего сына. Скажите, а вы пытались каким-то образом обратиться, к примеру, за помощью к Николаю Азарову как непосредственному начальнику Могилева?

— Его начальник – Президент Украины. Это Президент его назначает, и Президент его снимает. Азаров у нас – лидер партии, но ведь милиция членами партии не является, правильно? Да, команда общая, но не более того.

Знаете, мой разговор с Могилевым (еще по тому весеннему инциденту с ГАИ) шел с его стороны в духе «кто ты такой, ты ничего не значишь!».

— Расскажите, пожалуйста, об этом разговоре поподробнее.

— Было это, кажется, 12 марта, рабочий день, вторник. Я когда пришел домой, то в 19.10 он мне звонит. А меня как раз звали на «5 канал», и я одевался. И он говорит: «А-а-а-а, так мы тут узнали, что ты, оказывается, на ГАИ и раньше наезжал – в Крыму. И ты мне еще хочешь тут командовать, кого снимать с работы?».

— Минутку, он вам именно что «тыкал»?

— Да, обращался на «ты».

— А вы с ним давно знакомы?

— Я вообще с ним никогда не был знаком. Я его видел один раз в Крыму, в ходе избирательной кампании. Меня туда пригласили для агитации. Я зашел к Джарты, там сидел Могилев. Я, кстати, тогда вместо того же Могилева поехал агитировать на север, в Армянск, в Белогорск, к врачам. И когда я туда ехал, дорогу мне перекрыла ГАИ, срывая, таким образом, мне встречу. И я потом просил уволить этих работников. Так вот, крымская милиция доложила Могилеву, что Ландик требовал кого-то уволить! Так я же по их команде ехал агитировать за Президента! И если мне перегородили дорогу, и я просил этих людей уволить, так почему ж вы не уволили? Наоборот, Могилев стал обвинять меня в том, что я командую кадрами…

— То есть у него на вас зуб был давно?

— Нет, я так понял, что ему уже сейчас об этом доложили. И он мне сказал: «Мы за тобой, братик (так и сказал – «братик»!), будем смотреть, будем слушать, и судьба Гонгадзе тебе покажется раем!». Вот это его слова, произнесенные около 19.10.

И я повторяю вам, что как народный депутат обратился не к Азарову, а лично к Президенту. Я это написал, сообщил – но получил из Администрации Президента подписанный Левочкиным ответ, что моя жалоба передана в Генеральную прокуратуру. Больше я никаких звонков и обращений не делал, я знаю, чем это заканчивается.

— Вы почувствовали, что ваши петиции им в тягость?

— Я думаю, что из Генпрокуратуры я получу ответ в том духе, что ничего не подтвердилось. Вот и все.

— Общественное мнение в эпизодах что с гаишником, что с вашим сыном – явно не на вашей стороне.

— …А вы знаете, кто делал рассылку-приглашение всех журналистов во время суда над моим сыном? Ни я, ни адвокаты, никто не знал, когда будет суд. Нам было назначено, что суд будет после 14.00. А его привезли в половину девятого, и там уже стояло двадцать журналистов. Когда мы начали проводить расследование, оказалось, что рассылка шла как раз с вот этого сайта, который вы нигде не найдете, потому что он нигде не существует. Из 821 сайта, указанного в рейтинге на сайте «Топ-Луганск» — его там нет!

— Дальше этого сайта вы не копнули?

— Почему не копнул?! На суд приглашала лично Татьяна Погукай, пресс-секретарь Луганского УВД. И при этом просила: вы никому не говорите, что это я вас приглашала. То есть: милиция ведь везет на суд! Она знает, куда и в какое время.

— Хорошо, а с самой Татьяной Погукай вы говорили?

— А зачем она мне? Я говорил с начальником Луганского УВД. Он сказал, что не может такого быть никогда, они никому по этому поводу не звонила. И о чем мне с ним говорить?

Она же выставила нам правозащитника, которому лет 19-20. Этого правозащитника никто нигде не видел, но он засветился, когда произошел конфликт в «Баккаре». Его и еще двух друзей под офис, где сидит мой сын, привозила милиция. Требовали физической расправы над моим сыном, стояли с плакатом. Их привезла милиция и увезла милиция. И это выдали в СМИ.

— А откуда вы узнали, что Могилев якобы просил своего коллегу посадить вашего сына в камеру с туберкулезниками?

— Я могу вам сказать, что я приезжал в Краснодар. И я представился. Мало того, я сказал, что всю свою жизнь проработал в системе исполнения наказаний. Я разговаривал с их руководством, с руководством прокуратуры, с руководством края. Я там был и со всеми переговорил!

— И кто из них сказал вам о туберкулезе?

— Вот это я не хочу говорить. Я фамилию называть не буду, скажу только, что эту информацию мне подтвердили из Москвы. Сказали: да. Был звонок, да, как ты и говоришь, была такая просьба. По телефону он мне, естественно, о туберкулезниках не говорил, мы знали, что все прослушивается. Но в личных встречах в Краснодаре было сказано: просили посадить в самые ужасные условия. И когда у него вспухли ноги, и он уже не мог ходить (вплоть до ампутации), говорили: пусть отрежут! И желательно обе! И хихикали при этом.

Я как отец решил вопрос о том, чтобы его перевели в больницу. И он там лежал более месяца.

— У нас такое государство, что очень многое завязано на связях. Эти связи, и очень приличные, у вас есть. Скажите, вы через своих однопартийцев и знакомых пытались сделать так, чтобы о поведении Могилева узнал Президент?

— Я записался к Президенту, но меня не приглашают. И я сомневаюсь даже, что Президенту доложили о том, что Ландик просится на встречу.

Но понимаете, что я вам хочу сказать. Я за нашего Президента агитировал, агитирую и буду агитировать. В любом виде! Я был один из основателем Партии труда, которая потом стала хребтом Партии регионов. Именно она – потому что у нее были структуры. Не было таких структур ни у одной партии, которые туда вливались. И когда Порошенко и Черновецкий отошли, осталась Партия труда, Партия экономического возрождения Рыбака и Партия пенсионеров, которая вообще не существовала. И вот на хребте Партии труда – той партии, которую я строил, – и появилась Партия регионов. Я был в руководстве партии на всех съездах, пленумах, в том числе и когда мы ее переименовывали. Это сейчас меня там нет, потому что я не первый секретарь. Я долго был первым секретарем, но по просьбе руководства партии… сказали, что будет более рейтинговый, более влиятельный Александр Сергеевич Ефремов. Я не противился, и он есть, а я был у него замом, потом перестал. Но работаю при любых условиях и при любой погоде. Я не меняю ориентацию, мне в этом году уже 62 года!

— Обсуждать сложившуюся ситуацию с Азаровым вы не стали. Но можно было бы попробовать с Владимиром Рыбаком, у которого все-таки довольно интенсивный контакт с Президентом…

— Владимир Васильевич Рыбак, Александр Сергеевич Ефремов и другие партийцы, я думаю, принимают участие в том, чтобы…ну, не сгладить, а справедливо решить этот вопрос.

— А что вы будете считать справедливым решением?

— Начать с того, что если первым ударили моего сына в одном и том же ресторане – почему не возбуждено уголовное дело против того, кто его бил? У сына, возможно, была неадекватная реакция на полученную травму, есть заключение психиатрической экспертизы, где четко написано, что он мог ничего не помнить и действовать…

— …Извините, но вы сами-то в это верите?

— (С искренним непониманием) Во что?

— В это утверждение психиатрической экспертизы?

— Конечно, верю! Потому что я же сына знаю! Он же никогда не дрался, никогда не хулиганил, у него никогда не было никаких приводов в милицию. И вдруг такое! Это раз. И, во-вторых, как его, к примеру, посадили в СИЗО Краснодара? Он на въезде в Краснодар сам подошел к работникам ГАИ и расспрашивал, как купить российские карточки для телефона. Там они по паспортам, вы понимаете. Он предъявил паспорт, купил карточку, потом остановился у ГАИ и стал спрашивать. ГАИ начало проверять документы и тут же: ага, Ландик, ты у нас в розыске. Как он может быть в тот же день в розыске? Это ж процедура? Туда же бумага должна была прийти, это же серьезное дело! А его уже в тот же день арестовывают.

Его привозят в ИВС и открывают уголовное дело, на которое они ссылаются как «хулиганство». Хулиганство в России – статья нетяжкая, у них нет третьей части, и никого в тюрьму не сажают, это административно наказуемое деяние. Поэтому сажать его было не за что, и они его неделю держали в ИВС, пока луганская милиция машиной, с нарочным, не привезла документов, в которых значилось, что он подозревается в убийстве, разбойном нападении на каких-то таксистов, поножовщине и так далее.

После этого прокурор вынес на суд решение, и суд по этим бумагам его посадил в СИЗО.

— А вы пытались отыскать концы относительно того, кто приписал вашему сыну эти преступления?

— Конечно. А в том-то и дело: когда прошли очные ставки, и потерпевшая, так сказать, признала, что первой его ударила, что была в нетрезвом состоянии, что выпили 300 грамм водки на троих до того (две молодых 19-летних девочки!), запили какой-то «Мэри кровавой», а потом еще 300 граммов заказали! Которые и разбили ему на голове…

Они это признали! И тогда мы говорим: ребята, отдавайте их в прокуратуру, та отдаст в суд – и пусть читают!

— Все это, Владимир Иванович, может быть, и верно, но волоком таскать девушку за волосы, как это делал ваш сын…Да еще и после паузы, когда можно было прийти в себя. Он ведь выходил и возвращался…

— А вы знаете, что были камеры и в туалете? И что в туалете он смывал кровь? А потом парень разорвал рубаху и перевязывал ему голову, вытирал ему кровь. А потом он вернулся. Но! Оте, шо тягав долго – вам это все смонтировали, а вы будете говорить, что это долго! Это одно и то же вам будут показывать 200 раз! Но вам нигде не показывают, как он смывал кровь. И мало того, в материалах следствия вообще отсутствовало то, что его ударили. И только сейчас, при очных ставках, это дописали. А когда решением Луганского суда его изолировали, то представили это так, что он «по незначительной причине» начал ее избивать. То есть подошел и ни с того ни с сего начал ее лупасить!

— Вы ведь знаете, кому принадлежит это заведение?

— Ну, мне говорили, но я не могу этого утверждать. Говорят, что это относится к работникам милиции. И коль там казино, а оно, вы сами понимаете, не может работать без милиции…

Дальше. Если девушка – а вы ее сайт видели – оказывается там в нетрезвом виде и бьет депутата городского совета, который подошел извиниться за поведение своего товарища, у которого родилась пятая дочь… Ведь у его кума родилась пятая дочь. И он, выпивший, подавал всем на столы спиртное: дескать, выпейте за здоровье. А она взяла и вылила на него это вино: мол, мне тут не заказывай! Ну, он ей стал что-то высказывать, но подошел мой сын к ней, извинился за поведение своего кума. После чего она его облила, обматюкала и ударила по голове! А потом вам показывают волосы и все остальное… Поймите меня правильно, я отец, я никого не обвиняю и не желаю зла этой девочке, она еще ребенок. Но, если в таком заведении ночью происходит драка между двумя, то отвечать должны оба участника.

— Вернемся к Анатолию Могилеву. Чем вы объясняете его действия?

— Вы знаете, у предыдущего министра, Луценко, не лучше было. И у того «крыша ехала»: вы помните, как арестовывали, по телевизору анонсировали повестки и так далее.

— То есть вы считаете, что должность портит людей?

— Должность настолько окрыляет, такие возможности появляются… И если министр мне при встрече говорит: «Вы, депутаты, — никто! Вы не имеете права нарушать, и т.д.». Я говорю: «А если я не нарушаю, просто спешу в аэропорт или другое место». «Тогда тебя будут штрафовать, забирать машину и права». Я говорю: «Так, а есть ведь иммунитет!». Он говорит: «Иммунитет ваш воткните себя в одно место, он не действует на административные нарушения!».

То есть г-н Могилев, я боюсь, не читал кодекс…

— Эти слова он вам говорил еще до инцидента с сыном?

— Да, это когда он мне вечером позвонил и сказал, что «будем слушать, будем смотреть». И за мной в Луганске постоянно ездили машины, менялись, ставились разные номера. И когда я начал проверять эти номера по ГАИ, оказалось, что они не существуют, они стоят на ЗИЛах, КАМАЗах, КРАЗах…

Зачем это делается? Ну, вот они говорят: «мажор». Какой мажор? Ему 38-й год, какой мажор? Он что, у меня на шее? Все, что я делал – этим он занимается! Я не имею права этим заниматься! Он вел все хозяйство, пахал с утра до вечера. И он – мажор, скажите пожалуйста? Чем он мажор? Я так понимаю, что мажор – это если сын сидит на шее у богатых родителей. Я что, богатый, миллионер, или что? Я где-то в рейтингах украинских?! А у меня там нет ни акций, ничего нет! У меня есть наш региональный, небольшой бизнес, за счет которого я содержал семью. И развивал его сын.

— Откуда в вашем разговоре с Могилевым возникло имя Гонгадзе? Разговор, надо полагать, шел на повышенных тонах?

— Я не поднимал тона, я вообще не отвечал на то, что он говорит. Единственное: когда он сказал, что, вот, ты почувствуешь еще, узнаешь, то я ответил: «Да, я уже это ощутил»…

— Но вы же понимаете, Владимир Иванович, что в этой ситуации широкая публика будет на стороне Могилева? Люди скажут: правильно Могилев сделал, нечего с этим депутатами панькаться, к ногтю их!

— Ну, это дело публики, она этого заслуживает – и пусть платит ГАИ сполна и на каждом углу!

— Так ведь публика скажет: а почему депутаты не платят?

— Но с меня же требовали! Ведь все началось с того, что с меня требовали денег! А потом вдруг сказали сначала, что я избил; после сего одумались и сказали, что мой охранник (которого у меня в жизни никогда не было) избил гаишника, который якобы валялся на земле. И нашли свидетельницу, которая сказала, что три человека били его ногами в течение 5 минут! Вот, нашла милиция такого свидетеля! Но приехала телекамера и засняла его чистого и хорошего! И после этого он еще 2 часа стоял и работал…

— Как, по-вашему, будет дальше развиваться ситуация с вашим сыном?

— Я думаю, в дальнейшем начнут подкидывать наркотики, оружие, будут дальше заниматься дискредитацией…

— А не много ли, извините, чести – подбрасывать ему наркотики? Или вы всерьез считаете это травлей?

— Ну, если взялись, то им же нужен окончательный результат»! Жена вот у меня лежит в психиатрической больнице, может сойти с ума. Правильно? Сын в тюрьме, я не вылажу из больницы, у меня ужасный диагноз. Им надо, чтоб вся семья вымерла! Вот и все!

— А какой у вас диагноз?

— Я не хочу называть. Ужасный. Вот довели до этого. Я на 7 килограммов похудел за это время. И худею дальше. О диагнозе можно догадаться.

Семен ПОТЕМКИН, “Обком”