25 лютого громадське об’єднання «ЗМІ без цензури» проводить флеш-моб «25 лютого – день жалоби в Україні». Він присвячений річниці перебування на посаді Президента України Віктора Януковича.
В цей день активісти об’єднання закликають громадян України одягтись у чорне, приспустити національні прапори та пов’язати чорні стрічки на автомобілі. Рекомендується відмовитись від жартів.
Активісти закликають громадян о 12:00 провести хвилину мовчання на знак загубленим ідеалам українського суспільства.
Мета акції – привертання уваги до політичних подій в Україні. А саме: загрози існування громадянського суспільства, порушення прав та свобод громадян, політичного тиску на малий та середній бізнес та введення цензури в журналістиці.
Громадське об’єднання «ЗМІ без цензури» вважає, що 25 лютого в Україні трапилась трагедія, результатом якої може стати втрата державою незалежності.
«ЗМІ без цензури» — це громадянське об’єднання, метою якого є мобілізація громадян в Інтернеті. Активісти організації приймали безпосередню участь у донесенні до ЗМІ та киян теми про знесення історичних будівель у столиці України. Разом з активістами «Збережи старий Київ» вони провели акцію «Замок Барона» та привернули увагу громадян до проблеми незаконних забудов.
За додатковими коментарями звертайтесь до Ярослава Гребенюка, координатора «ЗМІ без цензури», за номером телефону 068-349-23-49.
4 ответа
Поздно пить боржоми… Ящик Пандоры открыт уже давно, ещё до 25.02.10г.
Сами журналюги тогда активно пропагандировали идею “протывсiх-изма”, не делая попыток анализа — чем же грозит стране приход к власти Януковича или Тимошенко? И что — “все они одинаковые”?
Вот по такому “объективизму” СМИ и надо проводить ДЕНЬ ТРАУРА в бывш.Украине.
Плеханову
не хамите, батенька! Вы все на старой балалайке пытаетесь сыграть четвертую симфонию Шестаковича. Какая незалежнисть и територия без государства? Это как “в вагоне Дериктория, а под вагоном територия”. Тоже были самостийныки. Бросайте господа свии националистические штучки да сначала одолейте олигархов, как царя в 17 году. Петлюра хотя-бы из пленных австрияк-западноукраинцев пытался армию смастерить, но кроме гражданской войны ничего не добился. Хотите теже грабли?
Всем! Всем! Всем! Кто имел честь и счастье быть воином легендарной, непобедимой, Рабоче-Крестянской Красной, Советской Армии и Военно-морского флота, кто сохранил верность Советскому Народу и Присяге — сердечно поздравляю с проздником 23 февраля. Желаю крепкого здоровя, мужества и стойкости, способности мыслить, объединяться и действовать, не впадать в отчаяние — так будет не всегда. Мы победим, победа будет за нами! Враг будет разбит!
Василий ШКЛЯР — «киллер» авторитетов?
Расспрашивала Мария МАТИОС
ВАСИЛИЙ ШКЛЯР
…Апокалиптические картины предрассветного сна были такими поразительными, что заставили меня вскочить с кровати еще задолго до того как клюв дятла «застрочил» по коре абрикоса во дворе дачи. А снилось мне нехорошее. Снилось, что колоритный, может, даже харизматичный, мужчина с лицом, похожим на лицо моего большого друга — писателя Василия Шкляра, — в одной руке держит большие портняжные ножницы, а в другой — книгу «Солодка Даруся». «Сейчас твоя Даруся станет на треть тоньше», — сказал человек голосом Шкляра — и я очнулась, вытирая холодный пот со лба.
Сон мой был почти в руку: все началось с того, что популярный писатель, он же главный редактор государственного издательства «Дніпро», заявил о своем намерении «переписать» и издать современные версии некоторых произведений классической украинской и зарубежной литературы. Этот дерзкий замысел буквально всколыхнул общественное мнение даже за пределами литературных кругов. Одни называют Шкляра «убийцей пророков», другие — автором самого интересного проекта по актуализации классического наследия. А истина, как известно, где-то так, как Житомир между Киевом и Черновцами.
Так кто же он на самом деле? Прежде чем интерпретатор хрестоматийного слова предстанет на суд читателей, признаю: я его допрашивала с не меньшим пристрастием, чем суд инквизиции бедного Гуса перед тем как отправить его на костер.
— Василий, признайся: твой план «перекройки» творчества великих предшественников — это интеллектуальный «план Маршалла» относительно украинской классики или удачный пиар-ход знаменитого писателя? Ты, которого называют «элементалом» современной украинской литературы, решил «побороться» с неприкосновенными личностями. Что же это за такие «кровожадные» посягательства, которые возмутили социально-общественное мнение так, что даже появились открытые письма академиков, ученых к высшему руководству государства? Даже российский посол В. Черномырдин якобы стал на защиту нашей классики.
— Мой замысел касается не столько экспериментов на классике, как говорят мои оппоненты, сколько судьбы украинской книги вообще. Книги, которую читают меньше, чем хотелось бы, и это по многим причинам. Книги, которую сегодня уже не так сложно издать, как донести до читателя. К сожалению, большую роль здесь играет фактор языка. Нас цинично упрекают, что если бы у нас был свой Маркес, Коэльо или Павич, то у нас были бы стотысячные тиражи. Большой обман. Романы Коэльо и того же Павича в переводах на украинский расходятся меньшими тиражами, чем, простите за нескромность, мои.
Издатели — в поисках неординарных проектов и даже скандалов, лишь бы как-то расшевелить это явление стагнации, привлечь внимание к украинской книге. Одним из таких шагов является и замысел издания современных редакций классики.
Такая вот попытка актуализировать вроде бы и известную, но фактически мало кем прочитанную авторитетную литературу.
Но вот чудо: еще ничего не вышло в свет, а уже разгорелась непримиримая дискуссия, к которой приобщились академики, литературные патриархи и даже «широкие круги трудящихся». И это хорошо, и я всем благодарен, потому что такое возбуждение уже (!) в значительной степени приблизило к цели. Пресса, в том числе и сытые масс-медиа, которые никогда не интересовались отечественной классикой, заговорила о ней «поименно». То есть внимание к нашему литературному наследию в известной степени уже привлечено.
— Так ты, известный современный писатель, захотел славы одного из своих литературных персонажей, решившись резать по живому святыни? Ты киллер или ты писатель?
— Существуют вещи, к которым мы не умеем или боимся относиться критически. Хоть и к той же классике. Почему? Достаточно указать там на какую- нибудь досадную неуместность, как сразу находятся ревностные защитники неприкосновенных святынь. Они с нетерпением ждут всяческих «посяганий», чтобы в подходящую минуту закричать: «А вот и мы! Посмотрите и на нас!»
В то же время те же классики относились к этому спокойно и с пониманием. Александр Блок говорил о нудной затянутости «Анны Карениной», а Иван Бунин высказывал пожелание сократить ее вдвое.
А теперь я вам скажу вообще святотатскую вещь: «Первым из настоящих грехов нашего автора (Нечуя-Левицкого) является необработанность его фразы. Его произведения производят такое впечатление, будто автор их никогда, написав, не перечитывал — так бросается в глаза необработанность, неаккуратность его предложений». Представьте себе, что такую «ересь» высказал бы я, обосновывая целесообразность адаптации классиков. Что тогда пришлось бы выслушать со стороны нашего академического сообщества? Но это сказал не я, а наш блестящий прозаик Валерьян Пидмогильный, который во времени стоял к Нечую-Левицкому значительно ближе, чем мы. И это он сказал о писателе, который по языковым качествам превосходит многих своих выдающихся современников.
А теперь подумай сама, кто я: литературный киллер или писатель, которому небезразлично, что читают и читают ли вообще мои соотечественники.
— Здесь у меня нет контраргументов, потому что и у Леси Украинки есть подобное мнение о Нечуе. О некоторых его произведениях она сказала, что лучше драть перья, чем писать такие романы. Однако мы об этом как-то стесняемся даже вспоминать. Дискуссия вокруг твоего замысла завязалась жесткая, позиции диаметрально противоположные. А глубокого профессионального разговора с поиском золотой середины не выходит. Как ты думаешь: почему?
— В этой дискуссии есть несколько легенд. Например, имеется мнение, что тексты, которые я предложу, должны подменить классические, что именно их, мол, предлагается изучать в школах и высших учебных заведениях. Это, конечно, чистая выдумка. Академических текстов никто не подменяет. Во-первых, речь идет о массовом читателе, который никогда не осилит в полном объеме ни того же «Декамерона», ни «Повію» Панаса Мирного. Причем под массовым читателем я подразумеваю не каких-то интеллектуально ограниченных людей, таких себе гоголевских петрушек, а рядовых потребителей литературы, в том числе и студентов гуманитарных факультетов, филологов, которые откровенно сознаются, что не одолели этих произведений полностью.
Вторая легенда уверяет нас в том, что в издательстве «Дніпро», как свидетельствуют подписанты жалобы на имя главы Госкомтелерадио, «полным ходом идет обрезание» чуть ли не всех классических произведений. Как вам вообще такой стиль суплики? Даже ее уже хочется переписать грамотнее, правда? Но суть не в том. Дело в том, что никто не собирался адаптировать целый массив классики. Это касается только отдельных произведений, которые писались в пору становления нашего литературного языка, а поэтому перенасыщены русизмами, лексическими неправильностями, архаизмами, многословием…
Когда во время одной из встреч со студентами я услышал от них о трудночитаемости некоторых романов, в частности той же «Повії», еще раз внимательно перечитал это произведение. В нем действительно много языковой аморфности, множество таких русизмов, которые даже не характерны для Полтавщины, немало самоповторов, а иногда случаются такие досадные алогизмы, что приходится говорить о недобросовестности редакторов и текстологов, которые готовили эти издания к печати. В начале романа упоминается Улас Загнибида, а впоследствии он становится Петром, соседка Одарка для Христи в одних эпизодах является тетей, а в других они уже как подруги-сестры, Христинину избу сосед Карп разрушил, а потом оказывается, что только немного подправил. Христя появляется в родном селе через каких-то 5 лет, и ее здесь никто не узнает, даже ближайшая подруга. Таких недосмотров очень много.
Третья легенда заключается в том, что практика вмешательств в классические тексты имеет американское происхождение. Как картофель. Нет, американцы в основном практикуют короткие переводы больших по объему произведений. Они даже остроумного Марка Твена сокращают. А вот творческие перепевы, автономные интерпретации имеют глубокие корни именно в Украине. Вспомните опыт Котляревского, Шевченко, Руданского, Старицкого… А разве у нас не правили Стефаника, которого мы и сегодня читаем в адаптированных вариантах? А разве Григир Тютюннык не пересказал по-своему «Барона Мюнгаузена»? А разве Валерий Шевчук не интерпретирует целую литературную эпоху? Кажется, некоторые бедолаги и до сих пор не подозревают, что они никогда не читали в полном объеме, скажем, «Путешествия Гулливера» или «Гаргантюа и Пантагрюель».
В нашем же случае речь идет всего-на-всего о современных редакциях хрестоматийного наследия. Неужели Панас Мирный был бы против исправления в его романе слов «уголь» на «вугіль», «пуговиця» на «гудзик», «стулець» на «стілець», «улиця» на «вулиця», «знакомий» на «знайомий»… То больше, что я предлагаю не дайджест и не перевод той же «Повії», а ее сжатый вариант, который сохраняет все стилевые особенности авторского письма.
— Одна из легенд вокруг твоего проекта, как по мне, — таки смешная. Оппоненты уверены, что твоя инициатива повредит культурному имиджу нашего государства. Узаконена государством гильотина над украинской книгой, умерщвлена система их распространения, продуцирование за счет государства графоманского письма, молчащая критика, остракизм относительно национальной заангажированности произведений, веркосердючкина речь многих культивируемых сегодня отраслей культуры — это не вредит имиджу ни внешнему, ни внутреннему. А здесь тебе Шкляр — имиджевредитель…
— Интересно по этому поводу сказал «зубастый» литературный критик Михаил Брыных — он уже видит, как все прогрессивные негры Африки высыпали на улицу с протестами против такого произвола. Почему африканцы? Наверное, потому, что в цивилизованных странах этим никого не удивишь. Там давно выходит «Гамлет» для детей дошкольного возраста, Библия для лесбиянок и т. п.
Шутки шутками, но мы говорим об очень серьезном и деликатном деле, которое не под силу одному человеку. Надеюсь, что эта проблема рано или поздно заинтересует широкий круг авторов. Не знаю, поможет ли это нашему литературному процессу, оживит ли внимание к украинской книге, но знаю точно: вреда от этого не будет никому.
— Как ты относишься к статусу «убийцы пророков»?
— Ты что — смеешься?
— Да нет. Но где та грань, за которую ты не ступишь, «редактируя» классические тексты? И не запретят ли их издавать в государственном издательстве «Дніпро»?
— Грань? Она есть. Например, «Повію» я делал с исключительной деликатностью. Текст, как я уже говорил, целиком сохранил сюжет, стилистику, языковые особенности. Собственно, я этот роман только сжал по требованиям современного редактирования. Думаю, если бы Панас Мирный был жив, то сделал бы это сам. А вот с «Декамероном» Джованни Боккаччо я был раскованнее. Это уже моя версия, на которую имеют право киношники, художники, а значит, и литераторы. Что касается запрета издавать, то это проблема тех, кто запрещает. У меня уже есть предложения от нескольких престижных издательств, которые готовы немедленно печатать эти книги.
— Василий, скажи честно; твои амбиции простираются далеко? Стефаник, Кобылянская, Коцюбинский тоже на очереди?
— Не перекручивай. У нас не так много классиков, которые «просятся» к адаптации.
— Как же надо писать современному писателю, чтобы через сто лет не попасть «под нож» новейшему Шкляру?
— Нужно писать плохо и не становиться классиком. Тогда тебя никто не будет трогать. А если будешь создавать шедевры, тогда у кого-то непременно появится желание посмотреть на них по- новому.
…Мои учителя приказывали мне писать кратко, сильно и страшно. Не рассчитывая ни на бессмертие, ни на упоминание в истории, я, садясь за компьютер, в последнее время пытаюсь писать так, чтобы комару нигде было сесть между словами в моих предложениях.
Раньше я (было, каюсь!) писала иначе. И если на какой-то из моих бульварных романов когда- нибудь свалится новейший модератор — внучек Василия Шкляра, — и уберет словесную «воду», я не буду поднимать шум, разве что прикушу губу, помня, что сама виновата. Серьезно.
ИЗ ДОСЬЕ «Дня»
Василий Шкляр родился под орехом в Холодном Яру на Черкасщине. По гороскопу — близнец. После окончания Звенигородской СШ штудировал филологию в Киевском и Ереванском университетах. Работал в прессе, был пресс-секретарем Украинской республиканской партии, долгое время сидел на творческих хлебах, а сейчас — главный редактор издательства «Днiпро».
Автор нескольких десятков книг прозы, в частности романов «Тінь сови», «Ностальгія», «Ключ», «Елементал», «Кров кажана». Лауреат многих литературных премий, обладатель гран-при конкурсов «Золотой Бабай» и «Коронация слова». Его книги — постоянные лидеры продажи в Украине, переводятся за границей.
Хобби — рыбалка и оружие.