Уровень подготовки польских солдат и, особенно, офицеров накануне Второй мировой войны был достаточно высок. Что такое настоящий танк — они хорошо представляли. Уже в 1919 г. на вооружении польской армии было 114 французских танков (а также английская и американская бронетехника). К сентябрю 1939 г. в польской армии было около 870 танков и танкеток. Каждая польская кавалерийская бригада имела разведывательный эскадрон в составе 13 танкеток и 8 броневиков.  Даже на их примере можно было убедиться, что лупить по бронетехнике саблей бесполезно. Но, тем не менее, случай столкновения польской кавалерии и немецких танков в самом начале немецко-польской войны имел место.

Чтобы понять причины безрассудства польских улан, важно знать историю немецких бронетанковых войск — панцерваффе.

«Война моторов» начиналась с «войны макетов»

В 1922 г. капитан Гейнц Гудериан был назначен командиром роты в автомобильный батальон. А поскольку 34-летний офицер закончил академию генштаба, то ему было поручено изучать вопросы автомобильной переброски войск.

Уже после войны Гудериан написал в своих “Воспоминаниях солдата”, как он, офицер-пехотинец, стал танкистом:

«Проблема переброски моторизованных войск в условиях маневренной войны сразу же вызвала необходимость организации охранения этих перебросок. Эффективное охранение могло осуществляться только бронетанковыми средствами. и вот я начал изучать историю, стремясь  ознакомиться с опытом использования бронированных машин… В стране слепых одноглазый — король. Так как никто, кроме меня, данной проблемой не занимался, то вскоре я прослыл специалистом».

Но теория без практики мертва. А по условиям Версальского мира поверженной Германии было запрещено иметь танки. Поэтому на практических занятиях Гудериан долгое время использовал макеты.

«Первоначально макеты были обтянуты парусиной и перемещались людьми. А в дальнейшем делались из жести и передвигались с помощью мотора», —  вспоминал Гудериан. Но ассигнования ему выделялись незначительные. Поэтому, даже имея моторизованные макеты, Быстроногий Гейнц (как позже прозвали Гудериана солдаты) во время занятий, в целях экономии, предпочитал использовать «переносные танки» — муляжи.

Многие офицеры относились к этим учениям с большим скепсисом. Принимавшие участие в маневрах пехотинцы презирали гудериановские коробки, «обстреливали» их камнями, а потом «добивали» штыками. А школьники из окрестных с полигоном сел протыкали муляжи карандашами, чтобы заглянуть внутрь… Так Гудериан изучал действия отдельных танков, танковых взводов, рот и батальонов.

Может показаться невероятным, но признанный гений танковой войны долгое время учился воевать на макетах! До 1928 г., Гудериан, по его признанию, не побывал в середине настоящего танка. До 1932 г. с настоящими танками немецкие офицеры имели дело только в специальной танковой школе под Казанью, действовавшей с 1926 по 1933 годы.

Первые учения, на которых использовали похожие на танки обшитые стальной броней трехосные грузовики, в Германии состоялись летом 1932-го! Гудериан был доволен, что теперь их не смогут проколоть штыком или карандашом…

К тому времени, как в 1934 г. было создано Управление немецких бронетанковых войск, в польской армии уже давно существовали танковые подразделения. Свои танковые силы поляки считали лучше немецких (вообще, готовясь к войне с Германией, многие польские офицеры всерьез говорили о том, что через месяц пройдут по Берлину). Польская разведка более-менее знала историю панцервафяффе — и поэтому в первые дни войны поляки полагали, что немцы пытаются их «взять на понт» пресловутыми макетами.

Польские кавалеристы и итальянские журналисты

В том, что у немцев настоящие танки польские уланы убедились в первые же дни войны. «Польская кавалерийская бригада “Поморская”, ошибочно воспринимая истинную природу наших танков, набрасывалась на них с пиками и саблями, неся самые серьезные потери», — отметил по этому поводу Гудериан.

(В другом переводе цитата из «Воспоминаний солдата» звучит так: «Поморская кавалерийская бригада из-за незнания конструктивных данных и способа действия наших танков атаковала их с холодным оружием и понесла самые чудовищные потери».) Отметим, что пики к тому времени стали в польской кавалерии оружием для парадов. В боевой обстановке использовались лишь пики с эскадронными значками.

По польским данным, столкновение кавалеристов с бронетехникой (и не танками, а бронемашинами) произошло 1 сентября. Гудериан говорит о 3 сентября. Польские историки доказывают, что 18-й уланский полк Поморской бригады атаковал с саблями наголо немецкую пехоту, но потом немецкая бронетехника ударила им наперерез. Так что, отступая, может, какой-нибудь улан и рубанул по броне. А легенду о неадекватной польской кавалерии раздули итальянские военные корреспонденты, которым показали поле битвы польских улан с немецкой бронетехникой. Но вообще, в 90% случаев польские кавалеристы воевали спешившись.

Однако, согласно немецким данным, взятые в плен поляки рассказывали, что их заверяли в том, будто немецкие танки сделаны «либо из картона, либо из фанеры». Британский историк Энтони Такер-Джонс приводит воспоминания неназванного им немецкого офицера-танкиста, как его колонна двигалась к фронту, а в противоположном направлении гнали пленных польских солдат. Пленные поляки, к удивлению конвоя и танкистов, пытались подойти к танкам и постучать по броне. Свои действия они объясняли тем, что хотят убедиться — из чего же сделаны немецкие танки. 

Вскоре панцерваффе показали себя во время оккупации Западной Европы, потом были Югославия и Греция… В общем, к лету 1941 г. уже никакого сомнения в истинной природе немецких танков быть не могло. И тем не менее, рассказы об атаке кавалерии на танки стали неотъемлемой частью мифа о начальном периоде «Великой Отечественной войны советского народа против фашисткой Германии. А произошло так якобы потому, что во главе армии стояли люди, не понимавшие значения техники и говорившие о «вредительской замене лошади машиной».

О том, что на самом деле прячется за этими историями, мы расскажем в последней части нашей кавалерийско-танкистской трилогии.

Дмитро Шурхало, для «ОРД»

(окончание следует)