60 лет назад — в 7 часа утра 29 августа 1949 года — были заложены основы современной российской великодержавности. В этот день и в это время на Семипалатинском полигоне прошло успешное испытание первой советской атомной бомбы. По иронии судьбы у истоков российского атомного проекта стояли два “исконно русских человека”: Иосиф Сталин и Лаврентий Берия.

Долгие годы создавался миф о том, как советские ученые с умными усталыми глазами вдохновенно работали над атомным проектом, а подлец Берия их только беспричинно “кошмарил”. Однако на самом деле эта картина была гораздо более многоцветной.

Троцкий предвидел

Поначалу пролетарская наука со скепсисом относилась к атомной энергии. В 1925-1926 гг. вопрос находился в ведении Льва Троцкого. Тогда, проиграв борьбу за власть, но еще не попав окончательно в опалу, он возглавлял Главэлектро и Научно-техническое управление при Наркомате промышленности. Заинтересовавшись вопросом радиоактивности (тогда еще сугубо научным), Троцкий увидел, что многие ученые настаивают “на мнимом антиматериальном характере радиоактивности”. Апеллируя им, Троцкий показал себя нехилым визионером:

“Явления радиоактивности подводят нас к проблеме освобождения внутриатомной энергии… величайшая задача физики состоит в том, чтобы эту энергию выкачать, открыть пробку так, чтобы скрытая энергия забила фонтаном. Тогда откроется возможность заменить уголь и нефть атомной энергией… Задача эта совсем не безнадежна”.

Троцкий сделал этот пророчество 1 марта 1926 года, однако товарищ Сталин постарался, чтобы Лев Давыдович не дожил до того дня, когда его пророчества воплотились в реальность.

А вопросы атомной энергии тогда не представляли для советского руководства большого интереса. В 1940 г. в отдел изобретательства Наркомата обороны были поданы заявки сотрудников Украинского физико-технического института (Харьков). Однако их предложение, пройдя через ряд инстанций, не нашло одобрения. Вскоре началась советско-германская война, и в СССР вообще были свернуты все ядерные исследования.

Но разведка доложила точно…

Однако уже с сентября 1941-го Сталин стал получать разведданные о проведении в Великобритании и США секретных научно-исследовательских работ, направленных на разработку методов использования атомной энергии для военных целей и создание атомных бомб огромной разрушительной силы. Причем. По материалы разведки свидетельствовали о том, что союзники, возможно, смогут создать чудо-оружие еще до конца войны.

Совесткая наука ничего конкретного по этому поводу сказать не могла. Но данные разведки (как по линии ГУР Генштаба, так и по линии НКВД) были столь убедительны, что 28 сентября 1942 г. было принято постановление «Об организации работ по урану», а 11 февраля 1943 г. — о начале практических работ по созданию атомной бомбы. Общее руководство было возложено на зампредседателя Госкомитета обороны Вячеслава Молотова (он был еще и наркомом иностранных дел), а непосредственно научной работой руководил Игорь Курчатов.

А после того, как американцы продемонстрировали действие атомной бомбы на примере Хиросимы и Нагасаки, Сталин решил форсировать работу по атомному проекту. 20 августа 1945 года для руководства атомным проектом ГКО создал Специальный комитет с чрезвычайными полномочиями и его исполнительный орган — Первое главное управление при Совнаркоме. Руководителем новой структуры был назначен Лаврентий Берия. Во-первых, основной массив информации советские ученые получали по каналам разведки. Во-вторых, в распоряжение нового ведомства перешли Главное управление лагерей промышленного строительства НКВД и Главное управление лагерей горно-металлургических предприятий НКВД — порядка 300 тысяч заключенных. Кроме того, Спецкомитет распоряжался примерно четвертой частью госбюджета СССР.

Директива Сталина обязывала ПГУ обеспечить создание атомной бомбы в 1948 году. Уже в ноябре 1947 г. Молотов заявил, что секрета атомной бомбы «давно уже не существует». В США расценили это заявление как блеф. По американским подсчетам, советские ученые могли получить бомбу не раньше 1952 г. Но они недооценивали советскую разведку!..

Уже 29 августа 1949 года СССР успешно испытал первую атомную бомбу.

В конце 1980-х советские ученые признали, что основные данные получили от разведки,  но, дескать, и сами бы управились — разве что на пару лет позже. Возможно. Но именно благодаря данным разведки советские ученые могли одновременно работать над разными этапами создания атомной бомбы: строить экспериментальный и промышленный ядерные реакторы, завод по производству плутония и в то же время “просчитывать” саму бомбу. Кстати, в свое время отцы советской атомной бомбы не были такими самоуверенными. В 1944 г. Курчатов сообщал: «Вокруг этой проблемы за границей создана невиданная по масштабу в истории мировой науки концентрация сил, уже добившихся ценнейших результатов. У нас же, несмотря на большой сдвиг в развитии работ по урану в 1943-1944 гг., положение дел остается совершенно неудовлетворительным».

Теперь российская официальная версия звучит так:

«Было очевидно, что реализовать советский атомный проект в кратчайшие сроки можно путем наибольшего приближения к американскому варианту, который был успешно опробован. Работая над первой отечественной бомбой, ученые стремились воплотить решения, информация о которых была уже получена разведывательным путем.

При этом с самого начала было ясно, что многие технические решения американского прототипа не являются наилучшими. Даже на начальных этапах наши специалисты могли предложить лучшие решения как заряда в целом, так и его отдельных узлов. Но безусловное требование руководства страны состояло в том, чтобы гарантированно и с наименьшим риском получить действующую бомбу уже к первому ее испытанию». http://www.vniief.ru/vniief/history/first/

Берия в помощь

Форсированное создание советской атомной бомбы стало триумфом не столько

советской науки, сколько советской разведки. Где тут заканчиваются заслуги Берии и начинаются заслуги Курчатова — вопрос для отдельного разговора.

Безусловно, отношения Берии с учеными складывались не всегда гладко. В 1945 г. академик Капица писал Сталину: «Товарищи Берия, Маленков, Вознесенский ведут себя в Комитете как сверхчеловеки. В особенности тов. Берия. Мне бы хотелось, чтобы он познакомился с этим письмом. Я бы сам ему все сказал, да увидеться с ним очень хлопотно».

Однако «отец» атомной бомбы академик Юлий Харитон отзывался о Берии, в целом, неплохо: “Берия, надо сказать, действовал с размахом, энергично, напористо. Часто выезжал на объекты разбирался на месте, и все задуманное доводилось до конца. Никогда не стеснявшийся нахамить и оскорбить человека, Берия с нами был терпим и, трудно даже сказать, вежлив”. По воспоминаниям Харитона, после успешного испытания бомбы, Берия поцеловал Курчатова и его в лоб. Также академик впоследствии отмечал, что «в воспоминаниях некоторых людей, которых там (на полигоне, при первом испытании. — Авт.) и в помине не было, описаны такие подробности, что просто диву даешься».

На Андрея Сахарова Лаврентий Павлович поначалу произвел впечатление вполне адекватного человека. Сахаров вспоминал, как во время первой встречи в 1950 г. обратился к нему с вопросом: почему СССР проигрывает техническое соревнование с США?

«Берия ответил мне прагматически:

— Потому что у нас нет производственно-опытной базы. Все висит на одной “Электросиле”. А у американцев сотни фирм с мощной базой. 

Он подал мне руку. Она была пухлая, чуть влажная и мертвенно-холодная. Только в этот момент я, кажется, осознал, что говорю со страшным человеком. До этого мне это не приходило в голову, и я держался совершенно свободно».

«Подозреваю, что страшным человеком Берию академик, как и подавляющее большинство советских граждан, стал считать только после 53-го года», — комментирует этот пассаж современный российский историк Борис Соколов.

Вероятно, у Берии просто не было причин излишне «шугать» ученых. Тогда всем были очевидны последствия провала проекта, на который тратились громадные государственные средства.

* * *

Сегодня ядерный щит — едва ли не единственное достижение, позволяющее современной Росси оставаться великой державой. «Сохранилась у нас только “ядерная дубина”, но и с ней не всё в порядке, — негодует небезызвестный Александр Проханов. — “Булава” как падала, так и падает. И самое интересное, что за эти падения никто не отвечает. Такое было трудно представить во времена Брежнева, Хрущева или Сталина. Сейчас ни один руководитель не лишился поста. Если ты вице-премьер, руководишь оборонной промышленностью и армией, под тобой министры, главки, научные институты, ты ведь должен отвечать за провалы? Что ты киваешь на какого-то конструктора или руководителя института. Ты — ответственен, с тебя спрос. Ничего подобного — Президент молчит. Ответственный за провалы, улыбающийся нарцисс перед телекамерой. Один пиар».

Дмитро Шурхало, для «ОРД»