Контрразведчик или Операция «Кольчуга» (главы из романа) -2

Автомобиль,  на котором глава КГБ СССР Андропов возвращался из ЦК Компартии на Лубянку,  быстро дви- гался по улицам  Москвы.  Впереди машина ГАИ, в которой находилась охрана из 9-го Управления КГБ, издавая звуки сирены и мигая ярким проблесковым маячком, прокладывала по столичной  дороге путь. Андропов рас- положился на заднем сиденье. Рядом  с водителем  находился начальник его личной охраны. Таково было требо- вание безопасности  — все советские руководители, кото- рые, согласно закрытому постановлению ЦК, находились под охраной,  в автомобиле  должны  были  сидеть только сзади, потому  и никто  из посторонних  людей на улице, завидев  подобный  эскорт,  не мог знать,  находится  ли в нем кто-то из высших государственных чинов.

Вскоре, мягко затормозив  у въезда в ворота, автомо-били въехали  в комитетовский двор. Как только они ос- тановились, начальник охраны, быстро  выйдя  из маши-ны, открыл дверь Андропову, и тот медленно, держась за дверцу,  вышел.  Двигаясь  к парадному,  он чуть  поморщился — с утра тянуло левую почку, и любое резкое движение  причиняло боль. “В кабинете  нужно  выпить  таблетки”, — подумал про себя, а вслух сказал идущему рядом начальнику охраны:

— Коля, там Сенашев передал два ящика “Трускавец-кой”, кинь, пожалуйста,  один в машину, домой отвезем, а второй в кабинет отправь.

— Хорошо, Юрий Владимирович, — кивнул тот.

В приемной  Андропова  уже дожидался его замести- тель Цинев  и начальник 2-го Главного Управления Гри- горьев.

— Заходите,  — коротко пригласил Андропов. Расположившись за столом,  Председатель  вопроси-

тельно глянул на сидевших напротив.

— Юрий  Владимирович, — начал  Цинев,  — вот последние  данные  нашей  американской агентуры.  Выходит, что ЦРУ  осведомлено  о разработках на ”Топазе”.

Андропов  поправил  очки  и быстро  пробежал  текст. Закончив чтение, он почувствовал, что в висках застуча- ла кровь. Как выходило  из агентурных  данных, в Лэнгли уже не только  знали  о развернувшейся работе по созда- нию новой  ракеты,  но и были  на полпути  к получению проектной  документации. Это была неприятная неожи- данность.

-У нас пока никаких зацепок по утечке? — Председа-

тель внимательно посмотрел на сидящих напротив.

— Увы, — пожал плечами Цинев. — Работаем.

— А времени у нас нет, — с раздражением бросил Андропов.- Итак, подготовьте докладную  в ЦК и, главное, до конца недели доложите  предложения по дезинформа- ции  противника. Всех  сотрудников ЦРУ  в  посольстве США  — под плотный  контроль.  Наружное наблюдение, техника — круглосуточно. Задействовать агентуру очень осторожно.  Не  исключено,  что утечка  могла  произойти через кого-нибудь  из наших источников.  На “Топаз” на- правьте  группу  толковых  контрразведчиков. Но  только пусть постараются  без помпы, чтобы помогать,  а не мешать.  И  внимательно поработайте  по министерству. — Он замолчал,  и в кабинете  несколько  секунд стояла  ти- шина.

— Юрий  Владимирович, — тихо произнес  Цинев,  — “семерка” и ОТУ задыхаются,  людей не хватает.

— Подготовьте  предложения в Политбюро,  будем просить  дополнительные штаты и деньги, думаю, не от- кажут. Но нужно помнить,  что с сегодняшнего  дня то, о чем мы говорим, приоритетная задача. Жить нам спокой- но никто не даст. Все.

Оставшись в кабинете один, Андропов задумался. Конечно, это еще не провал. Американцы  знают о начале работ по новым ракетным разработкам,  но документации пока у них нет, да и по испытаниям им еще ничего не из- вестно. Хотя это дело времени. Если их не остановить, то вскоре у ЦРУ будет все. А после этого они с удовольстви- ем доведут до руководства  СССР информацию о своем успехе. И тогда — закрытое заседание Политбюро  со все- ми вытекающими последствиями. Некоторые этого толь- ко и ждут, вон Чурбанов  спит и видит,  когда шеф КГБ споткнется.  А Гришин? А Черненко?

— Ладно,  — вслух  негромко  сам себе сказал  Андро-

пов, — мы еще посмотрим,  кто кого.

Он набрал “сотку” министра обороны. Устинов, да, пожалуй,  еще  Громыко  были  надежной   поддержкой в критических ситуациях.  Прошло несколько секунд, длинные  гудки продолжались. Но руководитель КГБ не опускал трубку — он знал, что Устинов  на месте, в аппарате министра  у Андропова был свой осведомитель. Наконец послышался чуть глуховатый  голос Устинова. Поздоровались.

— Дмитрий  Федорович, часиков в семь вечера на ме-

сте будешь? В гости хочу заехать.

— Буду ждать, — коротко ответил тот.

Положив трубку, Андропов с минуту задумчиво  смо- трел на телефон с большим гербом СССР. Затем медлен- но встал и подошел к окну. Не мигая, он смотрел прямо перед собой, где метров в пятидесяти от него была глухая стена, и никто  — ни враждебная  спецслужба,  ни просто любопытный глаз не смогли бы, даже при большом жела- нии, заглянуть  в кабинет  главного  чекиста  страны,  ведь зацепиться напротив было негде.

Это,  кстати,  было  одной  из  особенностей  Лубянки, где все важные помещения  выходили окнами во двор, ко- торый  и днем, и ночью  ни на минуту  не оставался  без внимания охраны.  В сам  же главный  кабинет  КГБ  по- пасть было непросто и своим. Путь туда преграждало  не- сколько кордонов, каждый из которых имел свою степень допуска.  Свободно  в приемную  главы  госбезопасности могло попасть не больше полутора  десятков человек. Но в сам кабинет шефа госбезопасности мог без предупреждения зайти лишь один — его первый помощник  Вайду- лин, который  работал  у Андропова  еще в советском  посольстве в Венгрии.

Венгрия… Андропов не доверял  Имре Надю с самого начала, о чем предупреждал и Москву. Но там не прислу- шались.  Вайдулин  в октябре  56-го с риском  для  жизни мотался по Будапешту,  встречаясь  с венгерскими комму- нистами,  пытаясь  поднять  их  на  сопротивление. Тогда Андропов сполна оценил ум, быструю реакцию, цепкость своего молодого советника, который постепенно стал незаменимым  человеком для посла. С тех пор Вайдулин  ос- тавался  самым доверенным  и надежным  звеном в сложной системе сдержек и противовесов вокруг главы КГБ.

Андропов продолжал  стоять у окна, а в памяти всплывали события  последних недель…

… С месяц назад Первое Главное Управление добыло сведения, что американцы в ближайшие 6 — 8 месяцев го- товы  направить  на боевое дежурство  новую подводную лодку, оснащенную стратегическими ракетами  “Трай- дент”, способными поразить цель в любой точке земли. В СССР параллельно полным  ходом шла работа по созда- нию ракет  “Тайфун”,  превосходящих по своим  характе- ристикам американские. Подводная лодка, которая должна была нести этот груз, уже прошла ходовые испы

тания.  Теперь  главным  становился вопрос времени:  кто раньше выведет свои ракеты в океанский поход на боевое дежурство  — мы или американцы? Победитель получил бы главный  козырь в военном противостоянии, и это понимали  обе стороны. Но в СССР изготовить  нужное количество  ракет, а это целых двадцать штук, не успевали, и тогда контрразведка предложила обмануть своего противника,  поставив  вместо ракет на лодке муляжи  и сделав их так, чтобы невозможно было отличить  от настоящих. Приборы  предлагалось  нашпиговать  шунтами  вместо электроники, вес муляжей подогнать таким образом, чтобы и осадка подлодки давала бы нужную ватерлинию. Конспирация обеспечивалась тоже железная — об этой легенде должны были знать лишь двое — командир  лодки и командующий флотом,  которым  доверялся пакет с расшифровкой порядка запуска ракет на случай войны.

Андропов тогда сразу оценил классность  идеи и поддержал ее. Ему почти без проблем удалось убедить Брежнева в том, что это единственно верный выход. На Политбюро докладывал начальник 2-го Главка  Григорьев,  он толково ответил на все вопросы. Это была убедительная победа. Сомнения исчезли,  когда Брежнев  после Политбюро сказал довольным  голосом: “Чекисты  снова спасли страну”.

Первым  с кислой  физиономией тогда пожал  Андропову руку Гришин. Вспоминая этот момент, шеф Лубянки усмехнулся. Да, ему всегда удавалось быть на шаг впереди своих соперников,  потому  что умеет вовремя  увидеть хорошую идею и заразиться ею. А ведь еще несколько лет назад его положение  было куда более шатким.

В 1967 году, когда он, тогда секретарь  ЦК, принял  в ведение Комитет госбезопасности,  потрепанный и ослабленный к тому времени партийными решениями последних съездов, это воспринялось некоторыми как понижение, ведь от былого могущества  некогда всесильного  ведомства  не осталось  и следа.  Андропову  тогда  не дали

сразу сформировать свою команду, обставив людьми Брежнева. Но он умел выждать. И постепенно, шаг за шагом, отвоевывал  ранее потерянные позиции.  Дипломат  и партийный функционер, он, тем не менее, смог быстро отойти от партийного  культа показухи и понять вкус неслышной, но необычайно  эффективной игры тайных хо- дов, которыми так мастерски владела спецслужба. Постепенно  заменив  своих  замов  и начальников управлений, приобретя надежных  людей  в окружении влиятельных членов Политбюро,  которые вовремя  снабжали  ведомство  госбезопасности  полезными   сведениями,  Андропов стал единовластным хозяином  недоступной  другим  информации и мог распоряжаться ею по своему  усмотре- нию. Со временем  сеть осведомителей прочно  накрыла всю партийную  верхушку страны.

Элита  ЦК  почувствовала силу  главы  КГБ,  когда  в средине  70-х  у некоторых  зародилась  мысль  поменять уже больного  Брежнева на другого  лидера.  Не вышло… Андропов  тихо,  но  решительно дал  понять  кое-кому  в партийной верхушке,  что их замыслы  могут  им дорого стоить. А когда умершего министра  обороны Гречко, как известно,  не любившего  Андропова,  сменил  лояльный к нему Устинов, убеждать никого уже ни в чем не надо бы- ло. Все поняли,  что Председатель  КГБ смог сконцентрировать в руках главное — информацию, и как делиться ею с Брежневым, он решал сам.

Но даже при этом Андропов не позволял себе рассла-

биться ни на минуту.

…Вечером того же дня он сидел в кабинете Устинова, который курировал в стране “оборонку”, обсуждая  с ним перспективы ускорения работы по новой ракете.

— Конечно,  думаю, что мои ребята  найдут  утечку, и ответ мы американцам дадим, — негромко  говорил  Андропов.  —  Но  знаешь,  Дмитрий  Федорович, береженого Бог бережет. Надо сроки по разработке  сокращать,  и Леонида Ильича  убедить в этом.

Устинов, поправляя очки, кивнул головой, затем вни-

мательно глянул на собеседника.

— На Политбюро  не будем выносить?

Андропов ответил не сразу. Он понимал, что обсуждение  на Политбюро  будет  очень  непростым,  и кто-то может попытаться  свести все к ошибкам в работе Коми- тета госбезопасности.  Понимал  это и Устинов.  Но  ему хотелось, чтобы инициатива в решении  исходила  от Андропова.

— Я думаю, подождем, время у меня еще есть. А с Леонидом Ильичем вначале  я сам переговорю. А затем уж вместе.

— Ну что ж, тогда в тесном контакте, как говорится, —

и Устинов  впервые за вечер улыбнулся.

И  уже  буквально  через  несколько  дней  в кабинете Александра  Максимовича Нагарова,  Генерального  ди- ректора одного из ведущих в СССР предприятий ракет- но-космической техники, расположенного в городе Предпорожье, раздался  звонок  по телефону  ВЧ, обеспечивающему наивысшую  секретность  связи. Звонил член Политбюро  ЦК КПСС,  министр  обороны  Дмитрий  Федорович Устинов.

— Александр Максимович, — говорил Устинов, — Политбюро считает, что сроки по этому изделию нужно сокращать.  Оно должно  быть готово к началу следующего года. Леонид Ильич  лично просил взять под контроль.

Для Нагарова  это было полной неожиданностью. Несколько  секунд  он молчал,  соображая,  что ответить,  но затем понял, что уже ничего не изменить.

— Настолько серьезно?  — лишь спросил.

— Да, очень.

— Ну что ж, тогда постараемся.

После  телефонного звонка  директор  минуту  сидел в задумчивости. Два месяца назад его вызывали  в Москву на заседание Политбюро  ЦК КПСС.  Вопрос был чрезвычайной важности  — американцы приступили к созданию

новой  стратегической ракеты  наземного  базирования, и нам нужно было их опередить — изготовить  более совершенную ракету такого же класса, но раньше. Срок тогда ставился  —  к средине  следующего  года. Учитывая, что конструкторские работы  были  в  основном  закончены, для предприятия этот срок был вполне нормальным.  Нагаров это подтвердил  на заседании  Политбюро  и позже, когда побывал  в кабинете  у Генерального  секретаря  ЦК КПСС  Брежнева.

Партийный вождь в тот день выглядел  неважно. Нагаров  знал  его уже много  лет. Еще  когда Брежнев  был просто  секретарем   ЦК,  а  затем  председателем Совета обороны страны, Нагаров  уже возглавлял важное в стране ракетно-космическое предприятие. Они  тогда  тесно общались, и когда Брежнев  посещал предприятие, обязательно выезжали  на охоту или рыбалку. Несмотря на то, что Нагаров  последний  раз встречался с Брежневым два месяца  назад, он заметил  отечность  лица  Генерального, замедленность речи и какую-то  усталость  в движениях. “Совсем сдал”, — подумал Нагаров.

— Обнаглели эти американцы,  понимаешь,  Саша, — говорил партийный вождь характерным гортанным голо- сом, — надо их на место ставить. Пусть твои ребята сделают такую  ракету,  чтобы Картеру  и не снилось.  Всем, чем нужно, поможем.

Нагаров знал — это не пустые слова. Ракетному предприятию в поддержке никогда не отказывали. Более того, снабжалось оно намного лучше, чем большинство других предприятий Союза. Это было неудивительно, ведь про- дукция завода всегда являлась самым веским аргументом в длительном споре с США  за приоритеты в космосе  и обороне. Поэтому тогда после заседания  Политбюро  был составлен график работ, и беспокоиться было не о чем.

— А как там у тебя атмосфера  на предприятии? Никто не мешает работать? — чуть тише спросил Брежнев.  Нагаров понял, что тот имеет в виду. На секунду в его памяти вдруг вспыхнуло  лицо следователя, который  должен был собрать  доказательства об “антисоветской деятельности” Нагарова… Холодная  камера… Барак… И рядом такие же, как и он, сотни, тысячи, миллионы невинных… Хотя наду- манная судимость в далеком 39-м сидела занозой в сердце, у Нагарова  не было ненависти  к тем, кто им тогда “занимался”.  Более  того, именно  сотрудник  органов,  проникшись симпатией к подследственному, и понимая, что вины того нет, посоветовал,  как вести себя на следствии  и суде, чтобы решение его не стало фатальным. И пронесло…

— Да нет, ребята  из Комитета  мне, наоборот,  много помогают.  Да и своевременно  предупреждают,  если что не так на производстве.  Они же в основном профильные вузы закончили,  с предприятия и пошли в органы, поэто- му все в теме, ракетчики,  словом. Я им всегда спасибо говорю, — ответил Нагаров.

—  А с Гусевым  без  трений?  —  продолжал  допытываться Брежнев.  Нагаров  посмотрел  в глаза собеседнику и вдруг увидел в них искорки, как прежде. “А он еще ни- чего”, — подумал.  Директор  понимал  дотошность  Генерального.  Гусев, руководитель мощнейшего  секретного научно-проектного института, расположенного на территории завода, был непростым человеком. Да немало и шептунов со стороны находилось.  Поэтому всякое бывало. Ну да общий язык всегда находили.

— А нам с трениями нельзя, — улыбнулся директор, —

ракета трений не любит.

В ответ Брежнев  искренне  рассмеялся. Лицо его рас- слабилось, и он, глянув поверх головы Нагарова, о чем-то задумался.  В тишине прошла минута.

— Ну, ладно, дорогой мой, держись,  я вот тоже держусь, правда, из последних сил. Не дают, понимаешь, расслабиться. Ну, да ничего, Саша, сколько нам осталось,

— махнул рукой вождь, и глаза его по-стариковски жалостливо заблестели.  “Нет, все-таки сдал”, — еще раз подумал Нагаров.

Тогда, выйдя  от Генерального  секретаря  партии,  директор возвращался домой в спокойной  уверенности,  что все будет сделано в срок и без аврала.

Теперь  же, после  звонка  Устинова,  ситуация  резко менялась.  Предстояло быстро  перестраиваться и  дальнейшие  работы  вести  в экстремальных условиях.  Хотя уж совсем критической ситуация  не становилась.  Все это Нагаров проходил, и не раз — и пятилетки в “три года”, и трудовые  победы “на патриотизме”, и знамя  ”на последнем рывке”. Встал  с кресла,  подошел  к широкому  окну, выходящему  в заводской  двор, и вздохнул.  ”Ничего,  — сказал сам себе, — прорвемся”.

(продолжение следует)

Леовал Дерфи